Страница 5 из 16
Глава 2
Букцинатор[24] просигналил в боевой горн, едва забрезжил ранний апрельский рассвет. Многочисленные франкские вагенбурги[25] мгновенно пробудились.
Свита короля в полной амуниции – в рогатых шлемах-геумэ с откинутыми кольчужными масками и в сетчатых панцирях, с мечами и францисками в руках – собралась у походного королевского шатра.
Хлодвиг по сигналу тоже поднялся с тюфяка и освежил лицо водой. Оруженосец подал завтрак – чашу вина и кусок запеченного на огне мяса. Расправившись наскоро с трапезой, король надел перевязь с мечом, накинул пурпурный палудаментум и вышел из шатра. При его появлении воины свиты, буквально затаившие дыхание в ожидании повелителя, синхронно обнажили головы и преклонили колена. Хлодвиг ответил на их приветствие легким кивком и привычно занял выжидательную позицию.
Закаленные в боях верные воины, многие из которых сражались бок-о-бок с Хлодвигом вот уже почти восемь лет, приложили правые руки к сердцам и заученно отчеканили:
– Мы, букеларии короля франков Хлодвига, клянемся своей пламенной верой, что ни мечи противника, ни его секиры или метательные снаряды не заставят нас изменить нашему повелителю!
– Да будет так! Да поможет нам Великий Логос! – подытожил их речь Хлодвиг.
Доблестные воины вновь водрузили на головы шлемы-геумэ и тщательно расправили кольчужные маски.
Вагенбурги были сноровисто свернуты. Выстроившись в надлежащем порядке, десять конных турм[26] и почти семь тысяч пехотинцев двинулись к границе вестготов, до которой предстояло примерно с час неспешного хода. Впереди войска по левую руку от Хлодвига шествовали букеларии, а по правую – гордо вышагивал знаменосец с высоко поднятым королевским штандартом: золотой головой оленя на белом фоне. Следом тянулись возглавляемые командирами турмы, а за ними – пехотинцы-скары. Одни отряды пехоты имели на вооружении тяжелые щиты и длинные копья-ангоны для построения черепахой, а другие – легкие кожаные тарчи треугольной формы для ближнего боя и мечи-скрамасаксы с францисками-секирами, подвешиваемые для пущего удобства за спину.
Приграничные форты вестготов, расположенные, согласно римским правилам, ровно в лиге[27] друг от друга, несли службу как обычно, ничуть не подозревая о скором нападении неприятеля. Форт Меробад считался самым крупным и укрепленным из них. Его командир Грициан как раз производил утренний обход постов и дозорных башен, когда на равнине, раскинувшейся на расстоянии примерно в пол-лиги к северо-западу, заметил вдруг странное движение. Вглядевшись пристальнее, он зычным командирским голосом протрубил:
– Франки! Тревога!!! Га-арнизон, принять боевую готовность! – Затем подозвал гонца: – Немедленно отправляйся в Орлеан и далее – в Пуатье! Запомни и передай слово в слово: «Франки наступают несметным полчищем. Более двух дней не продержимся. Готовьтесь к самому худшему».
Понятливо кивнув, гонец ускакал. А Грициан, заняв на дозорной башне наиболее удобную позицию, принялся наблюдать, как франкские воины живой лавиной приближаются к Меробаду.
– О, Логос Великий, помоги нам продержаться хотя бы немного! – возвел Грициан взор к небу в отчаянной мольбе, прекрасно сознавая, что ждать помощи неоткуда и что, возможно, грядущий бой окажется последним в его земной жизни…
Франки подошли к Меробаду вплотную. Отряд артификсов, обслуживающих метательные машины, подкатил к стенам форта механизмы для метания камней и деловито настроил их на цель. Осажденные вестготы поняли: если стены будут разрушены, гарнизон падет в считанные часы.
…Под натиском франкских метательных машин приграничный форт Меробад пал к вечеру: последних вестготов франки добивали уже в сумерках. Весь день Грициан и воины его гарнизона сражались храбро и без устали, но, поняв бесплодность своих усилий и будучи уже сплошь израненным, командир с горсткой оставшихся в живых соплеменников заперся в дозорной башне. И теперь франки, дружно ухватившись за таран-бефрой, упорно и размеренно били им по тяжелой двери. Та сотрясалась от их ударов столь сильно, что Грициану казалось: еще мгновение, и камни посыплются даже из башенных стен. Но этого не произошло – не выдержав, дверь разлетелась в щепки раньше. Последнее, что увидел и без того израненный Грициан, – это хорошо отточенные смертоубийственные секиры, сметающие на своем пути все живое…
Король вестготов Аларий пребывал, как обычно, в прекрасном расположении духа. Он с удовольствием прогуливался по прохладным галереям виллы, во времена Либия Севера принадлежавшей знатному римскому патрицию-дефенсору, а ныне служившей королевской резиденцией. Вдоволь нагулявшись, Аларий направился к бассейну, дабы освежиться.
По всему периметру бассейна красовались свечи причудливой формы в виде шаров и пирамид, источающие тонкие цветочные ароматы. Разоблачившись, король окунулся в воду с головой, и плавающие по поверхности бассейна лепестки роз тотчас запутались в его густых, стриженных на римский манер волосах.
Вынырнув, Аларий увидел направлявшуюся в нему Тиудиготу, свою безмерно обожаемую супругу. Его чрезвычайно удивило, что жена поднялась в столь ранний час. Неужели она покинула покои только для того, чтобы тоже освежиться в бассейне?
Когда-то Тиудигота, дочь дефенсора, вручившего Эйриху Непобедимому ключи от Орлеана в обмен на обещание сохранить жизнь ему и его семье, покорила сердце юного Алария, сама того не желая. Впервые увидев четырнадцатилетнюю прелестницу, Аларий буквально потерял голову от любви и вскоре женился на ней. За долгие годы супружества дочь дефенсора, а ныне – королева вестготов, Тиудигота подарила Аларию четырех дочерей, но, увы, ни одного наследника…
Тиудигота меж тем приблизилась, скинула прозрачную розовую тунику и сандалии, ступив на мозаичный пол босой и обнаженной, после чего грациозно скользнула к мужу в бассейн. Зачерпнув горсть воды, она с наслаждением омыла ею лицо, еще не успевшее подвергнуться традиционному утреннему туалету – нанесению смягчающих кожу жидкостей и румян.
– Счастлив видеть тебя, Тиудигота! Надеюсь, ты изменила своим привычкам ради меня? – Игриво полюбопытствовал Аларий. – Решила составить мне компанию?
– Да, мой господин, вы угадали, – подтвердила Тиудигота. – Мне захотелось рассказать вам свой сон. Вы готовы выслушать меня?
– Ну, коли он показался тебе столь интересным, что заставил подняться с шелковых простыней в такую рань, тогда безусловно готов, дорогая!
– Увы, мне привиделся дурной сон, мой господин… Мой рассказ может вам не понравиться…
– Продолжай, раз начала. Я слушаю… – Аларий смотрел на жену с любовью и нежностью, но в душе его уже поселилось волнение: он прекрасно знал о присущем ей даре видения вещих снов.
– Мне снились несметные полчища врагов, крушащие и разрушающие все вокруг. А потом… потом я увидела вас, мой господин. Вы были отчего-то в боевых доспехах и сражались со страшным рогатым чудищем…
– Но ведь я же победил его, верно, дорогая? Не сомневаюсь, что я достойно противостоял чудищу, и в итоге все враги позорно бежали с поля боя!
– О, да, мой господин, вы победили и чудище, и врагов… – согласно произнесла женщина, подавляя вздох и опуская глаза.
Она сказала то, что хотел слышать ее венценосный супруг, хотя окончание увиденного ею сна было совсем иным. Тиудигота давно догадывалась, что рано или поздно Аларию придется расплачиваться за его непростительные самонадеянность и беспечность. Просто женщина не ожидала, что это случится так скоро…
Весть о нападении франков на приграничный форт Меробад достигла Пуатье спустя полтора дня: ее принес тот самый гонец, которого послал, будучи еще живым, Грициан. Король Аларий пришел в замешательство. Сразу же вспомнив о сне Тиудиготы, он посетовал на себя мысленно, что не прислушался к явному предупреждению раньше.
24
Букцинатор – сигнальщик в горн или рожок.
25
Вагенбург – лагерь, окруженный сцепленными между собой повозками.
26
Турма – тридцать всадников.
27
Лига – римская мера расстояния, равная 4000 метров.