Страница 19 из 221
— Ты наконец-то готова?
Нандалее удивленно обернулась. Дверь открылась совершенно бесшумно. Сата ждала ее, скрестив на груди руки. Как могут альвы окружать себя такими невоспитанными существами, держать их в качестве слуг?
От ответа Нандалее воздержалась. Когда ее примут в лейб- гвардию Певца, у нее будет достаточно возможностей отомстить Сате за все ее дерзости. Она пошла за кобольдшей по коридору, стены которого, казалось, состояли из замерзшего голубого сияния. Она не могла разглядеть даже, есть ли в них двери. Пол из темно-красного дерева негромко поскрипывал, независимо от ее шагов, словно сердясь на ее присутствие.
Они вышли к узкой лестнице. Сате пришлось запрыгивать на каждую ступеньку, в то время как Нандалее могла идти совершенно спокойно. Кобольдша что-то пробормотала себе под нос и вдруг положила руку на одну из стен. Ее маленькие пальцы погрузились в голубой свет, стена расступилась. В лицо эльфийке подул ветер. Он был ледяным, но его прикосновение не вызвало у Нандалее дрожи.
Сата привела ее обратно на палубу, на которую приземлялся Гонвалон. Эльф вернулся, отметила Нандалее. Вернулся без Айлин.
Казалось, Гонвалон и его черный пегас ждут ее.
Должно быть, удивление было отчетливо написано у нее на лице, потому что кобольдша улыбнулась ей.
— А ты что, думала, что тебя примет Певец?
Нандалее пристыженно опустила взгляд.
— Как раз напротив, — нимало не смутившись, продолжала Сата. — Он выразил ясное и недвусмысленное желание, чтобы убийца немедленно покинула его корабль. Он не был рад тому, что я приняла тебя, да еще не спросив его разрешения.
Эльфийка с сомнением глядела на Сату. Правда ли это? Можно ли верить кобольдше?
— Снова удивлена, малышка? Тебе еще многому предстоит научиться! — рассмеялась Сата.
Гонвалон пошел ей навстречу, скупым жестом приглашая ее следовать за собой.
— Идем. Я отведу тебя туда, где убийцу наследника престола примут с радостью, — произнося эти слова, он не улыбался. Его взгляд показался девушке суровым и холодным.
Убийца наследника трона. Тролль… Теперь Нандалее наконец поняла. Поняла все. И сознание того, что натворила одна- единственная стрела, выпущенная в порыве необдуманного гнева, настигло ее, словно удар. Она убила принца Кенигсштейна! Ноги ее задрожали, грозя не удержать ее. Охота все еще продолжается, и тролли не удовлетворятся тем, что поплатилась она одна. Весь ее клан в опасности. До сих пор!
Смысл жизни
Артакса разбудил луч света, щекотавший его нос. Он заморгал и дернулся. Свет прожигал глаза, уходя вглубь головы. Он поспешно задвинул полог. Даже сумеречный свет, проникавший сквозь ткань, был ему неприятен, он чувствовал себя совершенно разбитым. Болел каждый мускул. Как будто по нему потопталось целое стадо диких коней. Во рту было сухо, под шершавым языком ощущался неприятный привкус.
Значит, вот как просыпаются бессмертные, подумал он, потянулся и снова закрыл глаза. Но пульсирующая боль в голове осталась. Он весьма смутно, частями помнил свой прошлый день. Что ж, похоже, все это ему не приснилось, иначе бы он лежал в своей покосившейся хижине на ложе из сена и мха. Или он по-прежнему спит?
— Ни в коем случае, парень.
Девантар! Он здесь? Артакс открыл глаза и тут же пожалел об этом. Было слишком светло, эти проклятые сумерки.
— Весьма лестно, что ты путаешь нас с божественным. Продолжай, тогда, возможно, мы не станем убивать тебя сразу, крестьянин.
Это кошмарный сон, подумал Артакс. Теперь это очевидно. Действительно странный сон, но все же сон. Ну ладно, тогда ему всего лишь нужно сейчас проснуться.
Он провел рукой по лицу, ущипнул себя за нос, сам того не желая. Что с ним происходит? Что…
— Мы так захотели!
Может быть, он сходит с ума? Что делают эти голоса в его голове? И что он вообще делал прошлой ночью? Он помнил, что пришел в гарем. Все те женщины… Это было невероятно. Они все вздыхали о нем. О нем, которому до сих пор лишь однажды обернулась вслед старая карга, потому что он был нищим и выглядел не особенно привлекательно. Они протянули ему золотой кубок с вином. Артакс вздохнул.
— Не один! Почти каждая поднесла тебе вино, и ты, идиот, попробовал все!
Похмелье бессмертного поистине совсем не то, что похмелье крестьянина. Он напился не впервые, но так странно не чувствовал себя еще никогда. Однако, урезонил себя он, вернемся к голосам в его голове. Чужие воспоминания, новое тело, бог-собеседник — это все одно. Но эти голоса в его голове, это уж точно слишком. Со снами всегда так. Всегда есть какая-нибудь зацепка. Возможно, где-нибудь в хлеву неподалеку блеет коза и хочет напомнить ему о том, что ему пора вставать и приниматься за работу. С другой стороны, полностью уверен он не был. Этот сон длился чертовски долго и вообще не ощущался как сон. Голова не была ясной, но осязание… Может быть, он сходит с ума?
— Как раз наоборот. Твое опьянение ничего нам не сделало, не считая того, что ты во всех отношениях представляешь собой сущее разочарование. Нужда не оставила божественному иного выбора, чем взять тебя. Так что напейся еще пару-тройку раз, поразвлекайся с нашими шлюхами. Долго тебе этого не пережить. Ты ведь не думаешь, что дурачка вроде тебя Львиноголовый сделает правителем надолго? Ты — вынужденная мера. Весьма временная, можешь быть уверен.
Артакс потянулся. Это все опьянение. Эти голоса он будет игнорировать. И к вину, которое пил вчера, больше не притронется. Лучше всего будет поспать еще немного. Он отвернулся от окна, натянул на себя нежное, словно лепестки цветов, одеяло и собрался уснуть, когда кончики его пальцев коснулись мягкой кожи.
Он испуганно открыл глаза и тут же был наказан новой волной глухой боли. Проклятое вино! Он неясно разглядел сплетение рук и ног, зажмурил глаза и снова открыл. Слишком много рук и ног. Что…
— Ты притащил в постель троих, крестьянин. И, чего следовало ожидать, ты и здесь сражался плохо.
Артакс попытался прогнать проклятый голос из своей головы. Кем бы он ни был — доверять ему нельзя. Чего стоит одна эта причуда — говорить о себе во множественном числе. Да он сам безумен!
Артакс еще хорошо помнил, как прощался со своим военачальником и верховным жрецом. В гарем он пошел один. Женщины набросились на него со всех сторон, едва он вошел в их покои. Со своей Альмитрой он всегда представлял себе это иначе. Поначалу он не знал, что со всем этим делать. Стоял как столб. И только когда они принесли вино, стало легче.
Даже теперь все это казалось сном.
Он поглядел на троих женщин, спавших в его постели. Невероятно! Некоторые из обитательниц гарема плакали от радости, от того, что увидели его живым. И все они были красивы. Нет, красивы — не то слово. До вчерашнего дня он вообще не знал, что женщины могут быть такими. Что они такие приятные на ощупь. Что они могут так приятно пахнуть. Он был ошеломлен. И все они соревновались за его внимание. Его взгляд, его слово… Поход в покои женщин взволновал его в той же степени, как и возбудил. Воспоминания Аарона были… Для этого ему не хватало слов. Бессмертный Аарон очень много времени проводил в постели. И делал некоторые весьма загадочные вещи. К примеру, Аарон любил окидывать взглядом своих женщин, а затем в какой-то момент начинал считать. Он всегда выбирал седьмую… Так ведь не делают!
«Не то чтобы я разбирался в женщинах, — пристыженно подумал Артакс. — Я всегда был слишком жаден, чтобы купить пару часов внимания дамы сомнительной репутации. Откладывал каждый медяк, чтобы когда-нибудь заплатить за настоящую жену. Такую, что останется навсегда. Такую, как Альмитра. Только поэтому я здесь».
Но ни одна женщина не бьща похожа на нее, и, в конце концов, он поступил точно так же, как Аарон. Он просто не мог выбрать. Все они были соблазнительны. Поэтому он трижды посчитал до семи.
Он снова окинул взглядом огромную кровать. Она была больше хижины, в которой он жил еще вчера.