Смерть и золото

– Да не я это, идиоты, не я, а он! – Он пытался указать на Гарета, но обе руки у него были заняты.

– Совершенно верно, – согласился с ним Гарет. – Грязная собака, шулер. – И он с ловкостью опытного драчуна взмахнул бильярдным кием, держа его за тонкий конец, и начал молотить толстым по черепам безупречно одетых джентльменов, оседлавших Джейка. Те свалились на пол, и, освободившись от их тяжести, Джейк снова обернулся к Гарет.

– Слушай!.. – заорал он, надвигаясь на него, несмотря на повисшие на ногах тела членов клуба.

– И впрямь, неплохо бы послушать. – Внезапно до них донесся вибрирующий свист полицейского свистка, и за двойными дверями возникли силуэты в мундирах. – Легавые, клянусь Юпитером! – объявил он. – Вероятно, нам следует сваливать, старина. Давай за мной. – Несколькими ловкими ударами кия Гарет высадил стекло ближайшего окна и легко и непринужденно выбрался в уже темнеющий сад.

Джейк шагал по неосвещенной тропинке под темными кронами зарослей джакаранды. Он шел параллельно улице, направляясь к своему лагерю возле ручья. Яростные крики и звуки полицейских свистков давно замерли в ночной дали.

Злость его тоже унялась, и он даже засмеялся, припомнив побагровевшее лицо бедного лорда и выпученные от негодования глаза. Потом Джейк услышал на темной улице позади себя ритмичное поскрипывание рессор повозки рикши и топот его босых ног.

Еще не успев оглянуться назад, он понял, кто это едет.

– Я уж думал, что совсем тебя потерял, – небрежно заметил Гарет Суэйлс. Красивые черты его лица чуть освещал огонек сигары, зажатой в зубах. Он сидел, свободно развалившись на мягком сиденье тележки рикши. – Ты бежал, как осатаневший пес за сукой. Фантастическая скорость, я просто поражен!

Джейк ничего не ответил, продолжая идти к своему лагерю.

– Ты ведь не собираешься сейчас ложиться спать. – Рикша держался рядом с шагающим Джейком. – Ночь только начинается, и кто может предвидеть, какие прекрасные мысли могут еще прийти в голову и какие прекрасные дела еще можно совершить!

Джейк старался не улыбаться и продолжал шагать.

– Мадам Сесиль например, – продолжал заманивать Гарет.

– Ты действительно так хочешь заполучить эти машины?

– Я оскорблен в лучших чувствах! – возвестил Гарет. – Как тебе не стыдно! Как можно подозревать, что за моим дружеским расположением скрываются подробные меркантильные интересы!

– Платить-то кто будет? – требовательно осведомился Джейк.

– Ты – мой гость.

– Ну так я пил твое пиво, съел твой ужин – и с чего вдруг мне теперь останавливаться на полпути? – Он повернулся и приблизился к рикше. – Давай езжай отсюда.

Рикша развернул свою повозку и потопал обратно в город, а Гарет сунул Джейку в губы сигару.

– Так какие карты ты сдал себе? – спросил Джейк между двумя затяжками. – Четыре туза? Или флешь-рояль?

– Я просто поражен, сэр, что вы можете предполагать столь низкие устремления с моей стороны. Я не стану отвечать на ваш вопрос.

Некоторое время они быстро продвигались дальше, в полном молчании, пока Гарет не задал свой вопрос.

– Вы ведь тогда не зажарили того пижона до смерти, не так ли?

– Нет, не зажарили, – признался Джейк. – Но с таким концом эта история выглядит интереснее.

Они добрались до заведения мадам Сесиль, скромно возвышающегося в задней части окруженного забором сада. Над входом горела лампа. Гарет остановился, положив руку на бронзовую дверную ручку.

– А знаешь, черт побери, я ведь должен перед тобой извиниться. Я тебя недооценил, с самого начала недооценил.

– Смешно. Я просто подыхаю от смеха.

– Думаю, мне следует быть с тобой до конца честным.

– Даже не знаю, как я перенесу такое признание. – Они улыбнулись друг другу, и Гарет легонько потрепал Джейка по плечу.

– Ты по-прежнему мой гость. За все плачу я.

Мадам Сесиль была такого высокого роста и настолько тощая и плоскогрудая, что казалось, вот-вот сломается пополам, как сухая тростинка. На ней было платье строгого покроя неопределенного темного цвета, с метущим по полу подолом, застегнутое на пуговицы до самого подбородка и на запястьях. Волосы зачесаны назад и собраны в тугой узел на затылке. Выражение лица строгое и неодобрительное, но оно несколько смягчилось, когда мужчины вошли в переднюю.

– Майор Суэйлс, всегда рада вас видеть. Мистер Бартон, что-то давненько вас не было. Я уже стала опасаться, что вы уехали.

– Подайте нам бутылку шампусика, моя дорогая. – Гарет отдал свой шелковый шарф служанке. – У вас еще осталось что-то от вашего запаса «Поля Роже» 1923 года?

– Кое-что и в самом деле осталось, майор.

– Мы хотели бы немного побеседовать наедине, прежде чем займемся вашими юными леди. Ваша личная гостиная не занята?

Гарет удобно устроился в одном из огромных кожаных кресел с бокалом шампанского в одной руке и сигаркой в другой.

– Дуче намерен затеять драку. Хотя одному Богу известно, что он надеется с этого поиметь. Это во всех отношениях самый заброшенный и безлюдный угол пустыни и гор, какой только можно себе представить. Однако Муссолини желает его заполучить. Может, он грезит об империи и славе. Те же комплексы, что у Наполеона, понимаешь ли, чесотка такая…

– Откуда тебе это известно? – Джейк развалился на кушетке, стоящей поперек комнаты. Шампанское он не пил, ему не нравился его вкус.

– Это мой бизнес – знать, старина. Я всегда печенкой чувствую приближение свалки, еще до того, как эти ребята сами начинают понимать, что вот-вот накинутся друг на друга. Так что тут все точно. Сейчас Дуче поэтапно осуществляет все классические подготовительные маневры – протесты, уверения в миролюбии, а между тем ведет полномасштабную военную подготовку. Остальные великие державы – Франция, наши парни и ваши тоже – уже дали ему отмашку. Конечно-конечно, все они тут же завопят и завоют как бешеные, начнут выступать с разными протестами в Лиге Наций, однако никто и не подумает помешать старичку Бенито ухватить крупный куш и захапать Эфиопию. Хайле Селассие[5], царь царей, прекрасно это знает, равно как и все его принцы, князья, племенные вожди и прочие веселые ребята. Они отчаянно пытаются хоть как-то подготовиться к обороне. И вот тут в это дело вступаю я, старина.

– А зачем им покупать что-то у тебя, да еще по цене, которую, как ты говоришь, они предлагают? Они ведь, безусловно, могут закупить то же самое добро напрямую у производителей, не так ли?

– Эмбарго, старик. Лига Наций ввела эмбарго на продажу оружия во всей Эритрее, Сомалиленде и Эфиопии. Никакого импорта военного снаряжения в эти районы. Это сделано для того, чтобы снять там напряженность. Но, конечно же, эта мера работает только на пользу одной стороне. Муссолини не надо бегать по магазинам в поисках вооружений – у него есть все пушки, самолеты и бронетехника, какие ему нужны, и все это уже в Эритрее. Полностью готовое к бою. А у старичка эфиопа всего-то несколько старых винтовок и куча длинных двуручных мечей. Игра уже сделана, результат известен. А почему ты не пьешь шампусик?

– Я лучше возьму себе пива. Вернусь через минуту. – Джейк поднялся и двинулся к двери, а Гарет грустно покачал головой.

– У тебя эти чувствительные пупырышки на языке как костлявая спина крокодила. Это ж надо, пить «Таскер», когда я предлагаю ему шампанское, настоящий винтаж!

Джейком в большей степени двигало желание обдумать собственное положение и спланировать дальнейшие действия, нежели жажда пива; именно это и заставило его отправиться в бар, расположенный в переднем зале. Он облокотился на стойку в переполненном помещении и быстренько припомнил все, что сообщил ему Гарет Суэйлс. И попытался прикинуть, что из этого может оказаться правдой, а что вымыслом. И как реальные факты могут повлиять на него самого, и где может таиться возможная прибыль.

Он почти решил не связываться с этим делом (на этом пути явно было полно терний) и продолжать действовать в соответствии со своими прежними планами, продать двигатели от броневиков в качестве моторов для сахарных прессов, когда совершенно внезапно стал жертвой одного из тех случайных происшествий и совпадений, которые сваливаются на человека слишком вовремя, чтобы не оказаться издевательской шуткой судьбы.

5

Император Эфиопии в 1930—1974 гг.