Смерть и золото

– Бог ты мой, – сказал он. – Это займет некоторое время – получить по чеку наличные.

– А я и не тороплюсь, – улыбнулся ему Джейк. – Завтра, до полудня. Это время поставки оборудования моему изначальному покупателю. Вы приносите сюда денежки до полудня, и все машины ваши. – Он резко поднялся из ванны, и мыльная вода потоками хлынула с него вниз, а черный слуга тут же подал ему полотенце.

– Какие у вас планы насчет ужина? – спросил Гарет.

– Кажется, мой Абу состряпал целый горшок своего обычного рагу, которое способно убить льва.

– Не желаете быть моим гостем в отеле «Ройял»?

– Я уже выпил ваше пиво на дармовщину, так почему бы мне не отужинать за ваш счет? – рассудительно спросил Джейк.

В обеденном зале отеля «Ройял» были высоченные потолки и высокие, закрытые сетками от насекомых окна с поднимающимися рамами. Вентиляторы, установленные под крышей, слегка шевелили горячий влажный воздух, создавая видимость прохлады, а Гарет Суэйлс оказался превосходным хозяином.

В своем обаянии он был заразителен и неотразим, а его выбор блюд и вин вызвал у Джейка ощущение такого богатства, что вскоре они уже вместе смеялись, прямо как старинные друзья, и с радостью обнаружили, что у них имеются общие знакомые в самых разных частях света – большей частью бармены и содержатели борделей – и что оба обладают некоторым сходным опытом в ведении разных дел.

Гарет вел однажды бизнес с одним революционным деятелем в Венесуэле, а Джейк помогал строить там железную дорогу. Джейк служил главным механиком на каботажном корыте компании «Блейк лайн», доставлявшем контрабанду в Китай, а Гарет в это время работал совместно с китайскими коммунистами на реке Хуанхэ.

Они одновременно были на фронте во Франции, и в тот жуткий день под Амьеном, когда германские пулеметы всего за шесть часов устроили производство Гарета Суэйлса из младших лейтенантов в майоры, Джейк был всего в четырех милях от него – сержантом-водителем в Королевском танковом корпусе, откомандированном туда из американской третьей армии.

Выяснилось также, что они почти одного возраста, оба не достигли сорока, но оба за этот небольшой период успели накопить изрядный и разнообразный опыт и намотать немало миль, болтаясь по всему свету.

Они тут же усмотрели друг в друге одни и те же качества – непоседливость и вечное беспокойство, которые беспрестанно ввергали их в новые и новые авантюры, не давали подолгу оставаться на одном месте или на одной работе, пустить корни. Оба не были обременены отпрысками или собственностью, супругами или ответственностью, оба охотно и с огромным желанием пускались в новые приключения и забывали о них без каких-либо сомнений и сожалений. Оба всегда шли вперед и никогда не оглядывались назад.

Немного разобравшись друг в друге, они тут же прониклись взаимным уважением. В середине ужина они уже не обращали внимания на то, что их различало, и не подсмеивались над этим. Они уже не думали друг о друге как о янки и о лимоннике (хотя это отнюдь не означало, что Джейк был готов принять от Гарета какие угодно чеки, а Гарет отказался от своих планов приобрести пять бронированных машин). В конце концов Гарет поболтал последние капли бренди в своем бокале и посмотрел на карманные часы.

– Девять часов. Слишком рано ложиться спать. Что будем делать?

– У мадам Сесиль появились две новые девицы, – предложил Джейк. – Приплыли с почтовым пароходом.

Гарет быстренько отклонил предложение.

– Может быть, потом. Если сразу после ужина, то у меня сердце начинает щемить. А как насчет, скажем, нескольких партий в карты? Ты не против? В клубе в это время обычно идет хорошая игра.

– Мы не можем туда пойти. Мы же не его члены.

– У меня с собой членский билет моего лондонского клуба, здесь этого вполне достаточно. Я и тебя проведу – как гостя. Понятно?

Играли они часа полтора. Джейку здесь очень понравилось. Ему пришелся по душе сам стиль этого заведения, поскольку обычно он играл в менее привлекательной обстановке – в задних комнатах баров, на перевернутой корзине из-под фруктов, за котлами в машинном отделении корабля или чуть ли не на бегу, в каком-нибудь складе в порту.

А здесь они сидели в тихой комнате с задернутыми бархатными портьерами, с отделанными темными деревянными панелями стенами, украшенными картинами и охотничьими трофеями – львами с жесткими гривами, буйволами с печально опущенными огромными изогнутыми рогами; чучела внимательно смотрели на них стеклянными глазами сверху вниз.

С трех бильярдных столов время от времени доносился стук шаров из слоновой кости, а с полдюжины игроков – все в белых рубашках и подтяжках, с черными галстуками и в черных брюках и пиджаках – сидели, облокотившись на покрытые зеленым сукном столы, в ожидании своего хода.

Здесь было три стола для бриджа, за которыми слышались тихие голоса игроков, делавших и перекрывавших ставки – культурно и вежливо, как и подобает представителям британского высшего общества, – причем все они были одеты, по мнению Джейка, как пингвины – в черное и белое и с черными галстуками-бабочками.

Между столами неслышно двигались босые официанты в белых балахонах по колено и круглых шапочках, больше похожие на жрецов какого-нибудь древнего храма, и разносили подносы, уставленные хрусталем.

В покер играли только за одним столом – огромным тиковым сооружением с бронзовыми пепельницами, врезанными в столешницу, с углублениями и подносами для стаканов с виски и разноцветных игровых фишек. За столом сидели пять игроков, и только один Джейк был не в вечернем костюме; остальные трое были игроки того типа, каких Джейк с огромным удовольствием держал бы взаперти, чтобы лично разобраться с ними попозже.

Был среди них некий захудалый член палаты лордов, выбравшийся в Африку, чтобы поохотиться на местную дичь. Он недавно вернулся из внутренних районов, где положил огромное количество буйволов, львов и носорогов, всегда имея при себе профессионального белого охотника, уважительно стоявшего рядом с ним с винтовкой крупного калибра наготове. Этого джентльмена мучил нервный тик, от которого у него подергивалось правое веко; это случалось всегда, когда у него на руках оказывалась тройка или более серьезная комбинация карт. Несмотря на это, к нему все время шла отличная карта, что позволяло ему пребывать за столом единственным выигрывающим, если не считать Джейка.

Был там еще и некий кофейный плантатор с сильно загорелым морщинистым лицом, который то и дело невольно испускал шипящие звуки, когда менял карты и умудрялся получить комбинацию получше.

Справа от Джейка сидел пожилой чиновник какого-то гражданского ведомства с редеющими волосами и желтым от лихорадки лицом, который обильно потел всякий раз, когда полагал, что вот-вот сорвет банк, однако его ожидания редко оправдывались.

За час осторожной игры Джейк успел выиграть в целом чуть больше сотни фунтов, к тому же у него в животе, где переваривался съеденный ужин, было тепло и спокойно. Единственным моментом в нынешней ситуации, который внушал ему некоторое беспокойство, был его новый приятель и спонсор.

Гарет Суэйлс сидел в свободной, небрежной позе, с лордом держался на равных, чуть свысока, хотя и вполне вежливо, обращался с плантатором и сочувствовал гражданскому служащему в его неудачах. Он почти ничего не выиграл, но и не проиграл, однако с картами общался с ловкостью и умением, производившими сильное впечатление. Карты в его длинных, тщательно наманикюренных пальцах мелькали и потрескивали, сливались в неразличимое, смазанное пятно, щелкали и трепетали, перемешиваясь и разлетаясь с недоступной глазу скоростью.

Джейк внимательно следил за ним, как только майор Гарет Суэйлс приступал к сдаче карт, стараясь, чтобы это не было заметно. Не существует такого способа, с помощью которого сдающий мог бы не повернуть ни единой карты лицом вверх, тасуя колоду, какими бы магическими приемами он ни владел, однако Гарет ни разу не показал ни одной карты, пока тасовал и сдавал. Он даже не смотрел на них, не взглянул ни разу, а лишь скользил взглядом по лицам игроков и продолжал что-то говорить. Джейк несколько расслабился.