Путь

– Алло!

Услышал спокойный, серьезный голос:

– Сабир Сайед? Это ваше объявление?

– Да, да! Это я!

– Я Сайед Сайед Рахими. Так что вам угодно?

– Нам обязательно надо встретиться.

– Хорошо. Жду вас в кафетерии «Витр Куан». Оно вам знакомо?

– Да. Я буду там через несколько минут.

Он обвел взглядом помещение. Увидел мужчину за столиком, где обычно сидела Ильхам, и в тот же миг почувствовал уверенность в том, что это он, человек с фотографии. Он почти не изменился за тридцать лет. Разве что седина на висках да, если приглядеться, едва заметные морщинки у рта и под глазами. Сабир смотрел на него почти со страхом. Он выглядел куда респектабельнее, чем его нарисовало воображение Сабира. Мужчина остановил свой взгляд на нем и поднялся с места. Поздоровались.

– Вы Сабир, сударь?

– Да. А вы, милостивый государь, тот человек на снимке. В этом нет никакого сомнения. Оба сели. Мужчина сказал:

– Вы молоды, но мне кажется, что я вас уже видел прежде. Только вот где? Как вы думаете?

– Я родом из Александрии, а сейчас живу в гостинице «Каир» на улице Фонтана. Часто хожу по улице Клот-бек, по вокзальной площади и за этим столиком не раз сидел.

– Несомненно, я вас видел в одном из этих мест. Я прохожу через вокзальную площадь каждый день. Да и в Александрию наведываюсь время от времени. Здесь тоже нередко бываю.

– Это поразительно! – воскликнул Сабир.– Хотя я и не припомню, чтобы видел вас раньше, разве что в собственных фантазиях. А когда вы прочли объявление?

– В первый же день, как оно вышло.

– Вот как! Но почему же вы только сегодня позвонили?

– Дело в том, что это объявление означает, что вы не смогли разыскать меня обычным путем, хотя я человек весьма известный. Кстати, не легче найти мой дом и место работы тоже. Поэтому я игнорировал ваш призыв. А когда обратил внимание на вашу настойчивость, решил связаться с вами.

– Но это удивительно – я не встречал ни одного человека, который бы о вас знал, да и телефон ваш отсутствует в справочнике.

– Ладно, оставим это. Лучше скажите мне, чего вы хотите?

– Я вообще-то вас хочу. Но неужели вы ничего не заметили, милостивый государь? – Сабир смотрел на мужчину с надеждой, что тот уловит его сходство со своим изображением на фотографии. Но его ждало разочарование.

– Посмотрите внимательно на мое лицо! – нетерпеливо воскликнул Сабир.

– А что особенного в вашем лице? И тут он услышал тихий голос:

– Господин Сабир.

Обернулся и увидел Ильхам. Он встал и поздоровался с ней за руку, собрался было представить ее отцу, но тот опередил его:

– Ильхам! Как дела?

Девушка почтительно пожала протянутую руку.

– Вы знаете его? – воскликнул изумленный Сабир. Мужчина удивленно обратился к нему:

– С каких пор вы знакомы с моей дочерью?

– Ваша дочь? О, Боже!

С неожиданной стремительностью Ильхам вышла вон прежде, чем он успел задержать ее. Рахими все с тем же спокойствием, которое он сохранил во время всей встречи, сказал:

– Я часто слышу слова, не имеющие смысла, в том числе относящиеся лично ко мне. Но я не придаю им абсолютно никакого значения. Так скажите, что вам от меня угодно?

Сабир сел, испытывая чувство подавленности. Механическим жестом протянул ему фотографию, где была также и мать, ведь в объявлении он давал только половину снимка.

Затем вытащил свидетельство о браке, свое свидетельство о рождении и удостоверение личности. Мужчина глянул на них раз, другой, сохраняя спокойствие статуи. Совершенно невозмутимо он сложил их вместе и вдруг резким, решительным движением начал рвать их в клочья. Сабир вскрикнул и рванулся к нему, желая остановить его, но было уже поздно.

– Ты фактически уничтожил меня, чтоб тебе пусто было! – закричал Сабир, схватив его за лацканы пиджака.

Все с тем же впечатляющим спокойствием мужчина произнес:

– Убирайся вон. Чтоб я больше тебя не видел. Прохвост, как и твоя мать. Я к тебе никакого отношения не имею. Ступай.

Он толкнул его, Сабир споткнулся и ударился головой о буфет.

…Проснулся, открыл глаза. Дышалось тяжело. Увидел унылую комнату при свете дня, проникавшем сквозь жалюзи. До него дошло, что на нем нет даже пижамы. Припомнилась во всех подробностях прошедшая ночь. Вздохнул с глубоким удовлетворением, но, вспомнив свой ужасный сон, снова впал в пессимизм.

6

Сны участились, вызывая у него беспокойство и раздражение. Пробуждение всегда сопровождалось чувством утомления и подавленности. Иногда ему казалось, что тишина душит мир. Часто эта тишина напоминала ему ту, что наступает в бурном море: волна растет и стягивается перед тем, как обрушиться в грохоте и пене. А во сне на него глядит лицо его отца, несмотря на то, что любовная страсть стала той осью, вокруг которой теперь вращалась вся его жизнь,– страсть, плавящаяся в объятиях мрака. Он ненавидит сны, потому что они возвращают его в тот период прошлого, который наделил его эпилепсией, едва не погубившей его. Преследовали воспоминания о болезни долгое время после того, как он излечился. Эпилепсия стала одной из причин его приверженности к грубому насилию, его необузданности, когда он защищал репутацию матери но принципу око за око. А борьба, которую он ведет во сне, изматывает его, вселяет чувство тоски и страха смерти. Если же в момент пробуждения из ближайшей мечети доносится голос муэдзина, тоска только усиливается…

Когда он вошел в отдел объявлений «Сфинкса», сотрудники газеты уставились на него с любопытством. Зато взгляд Ильхам буквально опьянил его. Это было прекраснее первых лучей восхода над Средиземным морем. Он тепло поздоровался с ней, как и положено друзьям.

– Что нового? – спросила она.

– Вот пришел продлить объявление. Правда, на сей раз долго колебался,– ответил он, не сводя глаз с ее лица.

– А что, нашли другие пути?

Сабир улыбнулся, но не стал говорить ей, что поиски Рахими для него отошли на второй план. Ихсан Тантави сказал ему:

– А у нас для вас сюрприз.

Он присел и спросил, в чем дело.

– Одна женщина интересовалась вами по телефону.

– Женщина?

– Спрашивала, что кроется за этим объявлением.

– Правда? А кто она?

– Не назвалась, ну а мы, естественно, не смогли удовлетворить ее любопытство.

– А не может такого быть, что она от Рахими звонила?

– Всякое может быть,– ответила Ильхам.

– А что всякое? Тантави засмеялся.

– Может, что-то и от вас зависящее.

Сабиру был приятен этот веселый, согревавший его душу допрос.

– Наверное, опять какая-нибудь шутница,– сказал он.– Однажды я уже оказался жертвой глупого розыгрыша.

И все-таки – вдруг эта женщина звонила от Рахими? Жена или вдова? А может, Керима – чисто из любопытства. Она искушенная женщина, которая так просто не поверит на слово. Настолько же умна, насколько опасна и сладостно– деспотична.

Он сидел в углу «Витр Куан» и вспоминал подробности своего странного сна. Пришла Ильхам и заняла свое место. Он заказал еду, и они обменялись приветливыми улыбками.

– Я вижу, вы сейчас не так оптимистично настроены относительно объявления,– сказала она.– Но так, наверно, и лучше.

Ничего ты не знаешь о том, что сбило мою уверенность.

– Лучше?

– Да. Эти поиски могут оказаться долгими.

– Послушайте, ну позвольте хоть разок заплатить за вас.

– Вы гость, а не я.

– Вы очень добры, госпожа Ильхам. А можно просто на «ты»?

– Ради Бога.

– Очень любезно с твоей стороны.

Они обедали, получая удовольствие от общения друг с другом. Правда, в ее голубых глазах он замечал порой сосредоточенность на какой-то посторонней мысли, разгадать которую не мог, но не расспрашивал, надеясь, что она сама раскроет ему, что ее тревожит. Вспомнил мрак исхода ночи, растворение в волнах наслаждения и удивился собственному, почти хладнокровному раздвоению между двумя женщинами.

– Я иногда думаю, что ты взял отпуск специально для выполнения этой задачи, – сказала она.