Блеск и будни

Некоторое время Клейтон лежал в нерешительности, потом вылез из кровати.

— Мне надо ехать. Спасибо за все, что ты сделала для меня, Дулси. Когда все уляжется…

— И что тогда? Ты опять приедешь к Дулси? Забудь обо мне, белый парень. Ты мне не нужен. Я пожалела тебя, когда ты приехал сюда на днях, как побитая собака, но я не хочу иметь никакого отношения к этому генералу. Никакого, сэр.

Клейтон надевал на себя брюки.

— Понимаю твои чувства, — отозвался он. — Генерал плохо обращался со своими рабами — я знаю об этом. Ну, что же, посмотрим. Я переведу тебе деньги, если когда-либо заимею их…

— Плохо с твоим ребенком, — сказала она, глядя на него. — Интересно, почему так? Двое крепких, здоровых родителей вроде тебя и мисс Шарлотты, а ребенок родился мертвым?

— Да, это странно. Надо будет сделать новую попытку…

Дулси улыбнулась. Она-то знала, почему у Клейтона родился мертвый ребенок.

Знакомство с ужасными условиями лондонских трущоб убедили Адама в том, что одними речами в палате лордов мало что изменишь. Гораздо эффективнее было бы откупить часть района Уаппинг, снести здания — рассадники крыс — и на этом месте построить дешевые жилые дома с последними достижениями бытовой техники, включая водопровод, канализацию и отопление, которые так резко изменили условия жизни более обеспеченных классов. Адам именно этим и занялся. Он нанял архитектора сэра Джозефа Пекстона разработать соответствующие планы. Сэр Джозеф, который спроектировал знаменитый Кристальный дворец, превратившийся в самую яркую достопримечательность великой выставки 1851 года, горячо взялся за новое дело. Адам и он сразу же понравились друг другу, и они начали в кабинете Понтефракт Хауза набрасывать предварительные чертежи, когда в дверь постучал мистер Ридли.

— Простите меня, милорд, но только что посыльный принес вот эту записку в конверте. — Дворецкий протянул серебряный поднос.

Адам вскрыл конверт и вынул оттуда записку. «Сэр, — говорилось в ней, — у меня есть кое-что такое, что, думаю, вас заинтересует. Если вас это заинтересует, то можете прийти в номер 2-А гостиницы «Кларидж», завтра в час дня».

Подписи под запиской не было.

История «Кларидж» началась с первых лет столетия, как история обычного городского дома, где принц-регент держал своих любовниц. С течением времени дом переоборудовали в гостиницу, сохранив кое в чем его легкомысленную репутацию, но придав ему и респектабельность, чем особенно отличалось девятнадцатое столетие. Восемнадцатилетний Син Грисволд уже два года работал в гостинице носильщиком. Он знал, что правление гордится респектабельностью этого учреждения. Несмотря на это, Сину было известно, что некоторые аристократы, если у них водились наличные и они пользовались влиянием в обществе, могли использовать гостиницу в качестве места свидания. Поэтому, когда он увидел, что в фойе гостиницы вошел лорд Понтефракт как раз перед часом дня, он задался вопросом, что там делает большой герой Каунпура. Он узнал Адама не только по фотографиям, но и потому, что много раз видел его самого, поскольку его тетка работала экономкой в Понтефракт Хаузе. Когда Адам попросил дежурного отвести его в номер 2-А, Син ухмыльнулся. Он знал, кто находится в номере 2-А.

Адам пошел за носильщиком вверх по лестнице на второй этаж, потом по коридору к нужному номеру. Он сгорал от любопытства по поводу того, от кого же пришла эта записка. Постучав в дверь, он открыл ее, совершенно не представляя себе, кого он увидит в номере. Он искренне удивился, когда увидел Эмилию Макнер.

— Эмилия! — воскликнул он. — Что вы здесь делаете?

На Эмилии было прекрасное платье цвета слоновой кости с низким декольте. Такое платье, которое по мнению всех, включая и Адама, можно было надеть на ужин, но нельзя было надевать к обеду. Она улыбнулась.

— Я вас приглашаю на обед, — сказала она. — Поскольку вы меня ни разу не пригласили, то я решила сама это сделать. Пойдемте.

Адам нервно поглядывал на носильщика, который, уставившись в потолок, старался держаться и не хихикнуть. Адам дал ему полкроны на чай и вошел в гостиную номера. Огляделся, когда Эмилия притворила дверь. Уже был накрыт обед на две персоны, у столика стоял официант, держа в руках бутылку шампанского и, получив разрешение, с хлопком откупорил пробку.

— Вам нравится шампанское «Вёв Клико»? — спросила Эмилия. — Если вы хотите другого сорта, то можно поменять. Что же касается меня, то я просто пристрастилась к этому сорту «Вдовушки».

— Ну, что вы. Это вино прекрасное, — все еще не придя в себя, ответил Адам.

Эмилия сделала знак официанту, чтобы тот наливал.

— Вы курите, милорд? — спросила она. — Я купила несколько гаванских сигар…

— У меня аллергия на дым от сигар.

— Ах, да. Я забыла. Мне следовало бы запомнить это еще с тех пор, когда вы были в Индии. С первой замечательной ночи, когда вы познакомились с моим папой на террасе в Калькутте, куда вы вышли, чтобы не дышать дымом от сигар. Хотите к шампанскому немного икры?

— Эмилия, что происходит?

— Все очень просто — мы обедаем. Вы хотите немного икры? От лучшей персидской белуги.

— Знают ли об этом ваши родители?

Она рассмеялась.

— Какая разница, знают они об этом или не знают? Милорд, в гостях так себя не ведут. Я предлагаю вам закуски, а вы продолжаете задавать мне разные вопросы, как будто я непослушный ребенок. Что за манеры?

— Я не привык получать анонимные приглашения. И что, вы думаете, сможет меня заинтересовать? Она кокетливо улыбнулась.

— Не слишком ли было бы для меня самонадеянным предположить, что я сама могу вас заинтересовать?

Адам нахмурился. Он обратился к официанту, который подавал вазочку с охлажденной черной икрой.

— Оставьте нас.

— Милорд?

— Я говорю, уходите. Поставьте икру на стол и уходите.

Официант, одернутый резким тоном Адама, поклонился и быстро вышел.

Когда они остались одни, Адам повернулся к Эмилии.

— Даже не верится, что вы можете поступить так глупо, — заметил он.

— Глупо? Какой вы противный! Я тут хлопотала, потратилась, чтобы угостить вас, а вы ведете себя, как грубиян.

— Что заставило вас решить, что меня можно угощать вот таким образом?

— Ну, все герои романов, которые я читала, хотят, чтобы их угощали таким образом.

— Каких книг? Которые вы берете в общественной библиотеке?

— Конечно. Библиотека мистера Муди одна из самых крупных. Папа сердится на меня, потому что я задерживаю книги и меня штрафуют.

Адам уставился на нее, потом рассмеялся. Эмилия, золотистые кудри которой рассыпались колечками, вся напряглась.

— Мне хотелось бы знать, что тут смешного? — спросила она.

— Мне не хотелось бы говорить вам этого, но смешны вы сами. Я не знал, что вы начнете имитировать сцены из бульварных романов, которые читаете…

— Они не бульварные! Они романтические! Мне просто не верится, что вы можете вести себя так! Разве я не красива? Это платье обошлось папе в приличную сумму. Почему у вас не вскружилась от меня голова? Почему вы не заключаете меня в свои объятия и не покрываете меня поцелуями? Знаете ли вы, во сколько мне обойдется этот обед? Я заложила свое жемчужное ожерелье, чтобы оплатить его.

Адам вздохнул.

— О Господи… возьмите ожерелье из заклада. Я дам вам денег…

— Мне не жалко своего жемчужного ожерелья! Я хочу вас! Неужели вам это непонятно? С первого мгновения, когда я вас увидела, я безумно влюбилась в вас. Вы знаете, что я притворно не скромничаю — видит Бог, я откровенна с вами. Мне все равно. Адам, вы один у меня на уме. Все мои грезы связаны с вами. Единственное, чего я хочу в жизни, — это чтобы меня обнимали ваши сильные, мужественные руки. Единственное, чего я хочу — это вашей любви.

На мгновение у него появилось искушение — девушка была так красива! Потом он обернулся и посмотрел на кушетку возле двери. На ней лежали пальто и шляпка цвета слоновой кости. Он подошел к кушетке, взял вещи и принес ей.