Атаман. Гексалогия

Утром началась суматоха – все выстроились цепью и передавали с повозок в трюмы товары купцов. Закончили работу удивительно быстро, но купцы есть купцы. Теперь они направились в город – продать лошадей и повозки, что достались в качестве трофея от литвинов. С другой стороны – не пропадать же добру.

Часа через два, распродав трофеи, вернулись назад, коротко посовещались и, подойдя ко мне, выложили мешочек с монетами:

– Половину выручки за лошадей, повозки и оружие литвиновское тебе отдаём, другая половина – нам, за хлопоты.

Да Бог с вами, я особо не претендовал, но дают – бери. С деньгами жить проще.

Вскорости отчалили, и уже утром были в Новгороде. Такого быстрого возвращения никто не ожидал. Но слухи в городе распространились быстро, и скоро у причала стояла толпа. Все хотели узнать новости – кто вернулся, кто убит. Я не был нужен никому – это как‑то царапнуло сердце; идти тоже было некуда, и я направился на постоялый двор. Вещей после боя у меня тоже никаких не было, сгинули куда‑то, как и мушкет, только сабля трофейная на боку, да нож поясной. Хорошо хоть купцы деньги от продажи обоза дали, будет, на что жить.

Я пришёл на уже знакомый постоялый двор – кормили здесь неплохо, место не шумное, меня устраивало. Хозяин меня вспомнил – времени от прошлого моего посещения прошло немного, отвёл самолично в небольшую, но чистую и опрятную комнатку. С наслаждением я разделся и упал на мягкую постель. Только тот, кто путешествовал, не раздевался неделями, сможет это оценить. Бог с ним, с баней – её ещё заказывать надо, сейчас спать, в тепле и уюте, в спокойствии.

Вечером мой сон был прерван осторожным стуком в дверь. На пороге стоял хозяин постоялого двора, из‑за его плеча выглядывал Авдей.

– Ты что же, друг любезный, от людей сбежал? Почитай, весь вечер по постоялым дворам езжу, насилу нашёл.

– А что случилось‑то?

– Так уговаривались мы с тобой, на службу ко мне охранником.

– Авдей, отоспаться‑то я могу?

Купец захихикал:

– Могёшь, да токмо я первым быть хочу. Тебя уже другие торговые гости ищут, новгородцы – ребята хваткие, но я первым оказался.

Купец прошел в комнату, уселся на лавку. Хозяин, видя чинный разговор, мгновенно исчез.

– Юрий, я видал, как тогда, на поляне, к тебе другие купцы подходили, знаю, что ответ никому не дал – то хорошо, мужчина за свои слова отвечать должон. Давай уговоримся – плачу пять рублей в месяц, харч и жильё моё. Ну, по рукам?

– С одним условием, Авдей.

– Каким ишшо?

– Только охрана и защита, никаких других дел. В свободное время я должен с оружием заниматься, чтобы навык был.

Купец с облегчением вздохнул:

– Согласен. По рукам?

Мы скрепили рукопожатием наш договор. Кстати, на Руси договор, скреплённый рукопожатием – всё равно что нынешний на бумаге с печатями. Дал слово – держи.

Купец окинул взглядом моё жилище.

– А вещи где?

– Да всё на мне.

Купец покачал головой.

– Зазорно что‑то – воин знатный, а ничего не нажил. Пропил?

Я чуть не поперхнулся:

– На работе не употребляю.

– А чего тогда гол как сокол?

– Московит я, от гнева княжеского сюда перебрался, в Москве и дом и жена остались.

– Ага, ясно теперь. И то мне странно было, почему раньше я о тебе ничего не слышал. Вот оно что – московит.

– Ну, извини, где родился – там и пригодился. – Я знал, что на Руси москвичей никогда не любили – что в эпоху Ивана Грозного, что в двадцать первом веке.

– Собирайся, поедем ко мне: возок дожидается, банька натоплена – что одному, как бирюку сидеть?

– Считай, уговорил.

Я поднялся, оделся, опоясался саблей. Готов. Внизу заплатил хозяину за комнату, раскланялся. За воротами стояли добротные дрожки, запряжённые парой гнедых. На козлах восседал возничий. Едва мы уселись, как экипаж тронулся.

Жил купец недалеко от храма Святой Софии, богато жил – большой двор с постройками, изба в два поверха, слуги по двору шастают – коли не знаешь, что купец, можно подумать – дворянин.

Довольный произведённым впечатлением, купец провёл в дом, познакомил с домашними, явно желая похвастать; отвёл меня в выделенную комнатку на первом этаже – второй этаж был чисто хозяйский. После мы сходили в баньку, от души попарились. Когда вышли в предбанник, слуга дал мне новое бельё, рубашку, штаны.

– Носи, дарю, не след в рванье ходить.

Одежда моя после боя, купания и ползания по лесу и в самом деле выглядела непрезентабельно. После было хорошее застолье, с обилием закусок и выпивки. Я пил мало, но хозяин явно решил воздать Бахусу за избавление от позорного плена и последующего выкупа. Когда хозяин уткнулся носом в миску, я пошёл к себе отдыхать.

Утром, предупредив хозяина об отлучке, пошёл на торг, в оружейные ряды. После нескольких стычек и длительного размышления решил подобрать себе оружие и нашёл – взял шесть штук хорошо сбалансированных, хорошей выделки метательных ножей, и случайно наткнулся на великолепный дамасский клинок. Я долго не мог отвести взгляд от матового лезвия, проверял клинок на гибкость, пробовал на остроту, срезал волоски на руке. Хорош клинок! Беру! Денег даже после ожесточённого торга едва хватило, поэтому ножны взял самые простые, деревянные, обтянутые кожей. Не ножны главное, да и богатые ножны привлекают чужой, не всегда добрый взгляд, мне это внимание ни к чему.

Вернувшись в купеческий дом, ставший на время моим пристанищем, зашёл на задний двор и начал упражняться в метании ножей. Плохо, учителя рядом не было, а в таком экзотическом применении ножа тонкостей много. Начал с близкого расстояния – метров с трёх. Вначале ножи не хотели втыкаться лезвием – норовили то ручкой, то плашмя. Но после трёх дней почти непрерывных упражнений я понял суть, и ножи стали входить в бревенчатую стену остриём. Для себя я поставил цель – бросать ножи быстро и точно, пусть даже недалеко. Пять‑шесть метров – вполне достаточно по дистанции. У ножа есть одно ценное качество – бесшумность. Лук тоже бесшумен, но велик, и чтобы освоить его в совершенстве, нужны годы и практика. У меня же времени было мало, я подспудно чувствовал, что мне ещё придётся столкнуться с норманнами, и я хотел быть готов к этой схватке, может быть – решающей для меня. В работе с саблей практика была; конечно, против опытного фехтовальщика мне долго не продержаться, но участвовать в дуэлях я не собирался.

В беспрерывных занятиях – метании ножей, упражнениях самбо – проходили месяц за месяцем. В качестве партнёра я нашёл себе хозяйского холопа – Ивана. Среднего роста, ловкий, подвижный, он неплохо подходил для этой роли. Я нагружал себя физическими упражнениями – растяжки, бег; вот только с тяжестями не занимался – мышцы накачать ими можно, сила будет, но теряется скорость – главное для бойца. Со временем к моим упражнениям привыкли, считали причудой, да что с берсерка взять.

За зиму успел перезнакомиться с соседями, обзавёлся знакомыми – на торгу, среди мастеров‑оружейников, мастерового люда, купцов. Нравился мне Новгород; это в Москве – политические интриги, дрязги, подсиживание – как среди бояр, так и среди князей – чей род старше, у кого заслуг больше – все хотят поближе к государю пробиться.

Наступила весна, потекли ручьи, вскрылся Волхов. Авдей начал поговаривать о новом караване судов с товарами – за зиму охотники набили много зверья, шкурками амбары полны. Зимний мех ценится выше – густой, красивый, прочный. Не хотел купец упустить своего, поэтому исподволь готовился, а ноне ждал, когда сойдёт вода да судно просмолят, подремонтируют к дальнему походу. Да и мне хотелось размяться, засиделся я на тёплой печи и сытном харче у хозяина, пора набираться новых впечатлений.

По моим прикидкам выходило, что князь Курбский вскоре должен в Литву перебежать, а там и мне можно будет в Москву возвращаться. Соскучился я что‑то по Дарье. Хорош Новгород, слов нет – храмы красивые, дома добротные – не теснятся, как в Москве, усадьбы обширные, нравы свободные, но – не родной мне город. По большому счёту, и нынешняя Москва – тоже не родная, я появлюсь только через четыреста лет, но всё же…