Страница 334 из 375
Голландцы, более склонные к культурной сегрегации, не торопились открыть окно в Европу колонизируемым ими народам. Этим в немалой степени объясняется то, что литературы Нидерландской Ост-Индии продолжали вариться в собственном соку, и лишь в последней четверти XIX в. здесь складывается «второсортная» прослойка метизированного городского населения, тяготеющая к европейской культуре и получившая, как правило, посредственное светское образование на единственно доступном ей «низком малайском» языке — городском койне Малайского архипелага. Письменная (на латинской основе) форма «низкого малайского», лишь в незначительной степени связанная с языком классической малайской литературы, оказывается единственно возможным и в то же время по-своему идеальным языком местной печати, равно как и местной переводной литературы, которую составляют как европейские (по большей части переведенные с голландского), так и китайские приключенческие повести и романы. Лишь к концу 80-х годов относятся первые попытки отобразить на «низком малайском» в квазитрадиционной поэтической форме актуальные события современности. Тогда же впервые заявляет о себе коммерческая музыкальная комедия на «низком малайском».
Особая ситуация складывается в это время на Филиппинах. Народы Филиппин до колонизации в массе своей были бесписьменными, и лишь после обращения их в христианство у них формируются литературы, возникшие путем трансплантации на местную почву средневековой испанской словесности. Однако образующаяся во второй половине XIX в. частично креолизованная филиппинская интеллигенция, вместо того чтобы тратить силы на реформирование этих популярных и черепашьими темпами эволюционизирующих литератур, обращается к литературной деятельности на испанском языке, изучение которого поощрялось колониальной администрацией. В результате первые и наиболее значительные произведения новой филиппинской поэзии и прозы пишутся по-испански, что не лишает их примет, свойственных многим другим модернизирующимся литературам Востока, таких, например, как антиклерикализм или отголоски произведений А. Дюма-отца и Э. Сю в шедевре испаноязычной филиппинской романистики «Noli me tangere» Х. Рисаля.
В целом же для литературной истории Южной и Юго-Восточной Азии во второй половине XIX в. характерно неустойчивое равновесие между традиционными и модернизирующимися литературными системами, где количественный перевес (за исключением сравнительно немногочисленных городских анклавов) оказывается еще на стороне первых, обреченных, однако, на распад в первой половине XX столетия.
*Глава первая*
ЛИТЕРАТУРЫ ИНДИИ
ВВЕДЕНИЕ
Период второй половины XIX в. характеризуется дальнейшим усложнением общественно-политической и культурной жизни Индии. Все прочнее укореняются капиталистические формы хозяйствования, в этот процесс втягиваются окраинные районы Индии, феодальные княжества. Открытие колледжей, университетов (в Калькутте, Бомбее, Мадрасе, Лахоре) сопровождается увеличением числа европейски образованных индийцев. В огромной мере возрастает количество печатных органов — общественно-политических, литературных, религиозно-философских; расширяется сеть культурно-просветительских и литературных обществ. Все это способствует установлению более тесных связей и контактов между культурными центрами, общественными организациями, деятелями культуры различных районов Индии.
Общественно-политическая жизнь Индии отмечена заметным усилением напряжения между колониальными властями и местным населением, которое принимает порой резкие формы. Так, после Великого национального восстания 1857—1859 гг. одно за другим вспыхивают в различных местах Индии восстания («Восстания индиго», крестьянские восстания под предводительством Пхадке, движение намдхари, выступление аборигенных племен и т. д.). Возрастают социальные претензии и буржуазной интеллигенции, хотя они не выливаются в столь резкие формы. Все настойчивее становится ее требование допуска к экономическому и политическому управлению страной. К данному периоду относится создание общественных организаций — Индийская ассоциация (Бенгалия), Сарваджаник Сабха (Западная Индия). Центральная мусульманская ассоциация и др., на основе которых в 1885 г. был организован Индийский национальный конгресс — общеиндийская партия национальной буржуазии.
Культурно-просветительская и литературная, общественно-политическая и религиозно-реформаторская виды деятельности, переплетаясь и взаимодополняясь, создавали сложную, порой противоречивую духовную атмосферу.
Во второй половине XIX в. усиливаются реставраторские, традиционалистские тенденции; былой пиетет перед западной культурой заметно ослабевает, уступая место более углубленному осмыслению и творческому ее освоению. Именно к этому времени относится распространение романтической идеи «Индия — духовная родина человечества», которая, не являясь отнюдь изобретением самих индийцев, тем не менее весьма успешно использовалась идеологами индийского буржуазного национализма.
Героическое прошлое и народные восстания второй половины XIX в. способствовали возбуждению патриотических настроений в индийской среде и одновременно обостряли интерес к национальной культуре и истории. В условиях колониального господства это часто приводило к идеализации наследия прошлого. Этим интересом были вызваны к жизни кроме созданного еще в начале века «Брахмо самадж» многочисленные религиозно-реформаторские общества, среди которых огромную популярность приобрело основанное в 1876 г. «Арья самадж».
Что бы ни брали за исходное в своей деятельности религиозные реформаторы (учение вед, средневековый вишнуизм, веданту Шанкары или Рамануджи), суть сводилась к одному — очистить религиозные идеи от искажений позднейших времен. На деле «восстановление в чистоте» оборачивалось реформацией, модернизацией религиозных учений прошлого под влиянием западноевропейских идей и требований реальной действительности.
Религиозные реформаторы пересматривали главным образом социально-этическую сторону индуизма и ислама. Они выступали против неравенства каст, женского бесправия, ранних браков; давали идеологическое обоснование трудовой, социальной, гражданской активности человека и т. д. Социальные реформаторы, просветители (Наороджи, Бонкимчондро Чоттопадхай, Даянад Сарасвати, М. Г. Ранаде, В. Чиплункар, Г. Агаркар, Локманья Тилак и др.) определили идеологический и культурный климат страны на долгие годы.
Существенной чертой данного периода является резкая активизация мусульманской общины. Мусульманская интеллигенция выдвинула из своих рядов целую плеяду реформаторов во главе с Саидом Ахмад-ханом, А. Х. Хали, которые выступили с радикальной программой пересмотра социально-этических и культурных традиций.
Говоря об идеологической обстановке в колониальной Индии, необходимо учитывать тот факт, что в деятельности как индусских, так и мусульманских просветителей к этому времени уже наметилась тенденция взаимного общинного недоверия и претензий, поощряемая колониальными властями и имевшая в дальнейшем роковые последствия. Это было закономерно вследствие того, что идеологические настроения и тех и других все явственнее облекались в конфессиональные формы.
Формированию идеологических построений индийцев в значительной мере способствовали позитивистские теории О. Конта, Г. Спенсера, Д. Милля, учение Т. Карлейля, идеи европейского Просвещения.
Наряду с позитивизмом огромное воздействие на умы индийцев оказывали идейно-эстетические декларации и художественная практика английских романтиков. Индийцы с энтузиазмом восприняли романтический пафос индивидуализма, сильных страстей, культ сильной личности. Но у индийских просветителей индивидуализм был наполнен патриотическим и гражданским содержанием, мерой личности выступала способность личного самопожертвования во имя служения родине и социальному прогрессу.