Страница 42 из 78
Однако можно допустить, что именно это место из письмовника послужило источником появления у Ибн-Халдуна информации о высоком положении Мамая. Здесь говорится, конечно, о том, что Мамай занимал это положение при Мухаммеде (то есть Мухаммед-Булаке), чего никто не отрицает. Но ведь перед этим приписано, что он «правил землями Узбековыми». Вполне можно понять, что столь же высокое положение он занимал и раньше. Хотя сам Ибн-Халдун во многих вещах явно был не уверен. Чего стоит одно замечание насчет Крыма: «Къ владенiямъ его принадлежалъ городъ Крымъ. Въ то время его тамъ не было». Видно, что историк знал о господстве Мамая над Крымом в какое-то время. Но точно так же он знал и то, что сразу после смерти Бердибека Мамай Крымом не владел.
Кстати, о Крыме. Правитель Крыма как раз в письмовнике указан. Но это не Мамай. «Правителю Крыма, т. е. Зейнеддину Рамазану согласно порядку, установившемуся до конца 750 года (= марта 1350). Говорятъ, что после него утвердился тамъ Алибекъ. Сын Исы, сына Тулуктемира»{138}. О причастности Мамая к Крыму упоминает только Аль-Калькашанди, бывший секретарем султана в начале XV в.: «Я виделъ въ некоторыхъ летописяхъ, что правителемъ в немъ, в теченiе 776 года, былъ Мамай»{139}. Но откуда он взял это, понятно — из Ибн-Халдуна.
Наконец, Шихабуддин Абу аль-Фадль Ахмад ибн Али ибн Мухаммад ибн Али ибн Махмуд ибн Ахмад, известный как Ибн Хаджар аль-Аскалани, величайший мусульманский богослов, пишет: «Въ 782 г (= 7 апр. 1380 — 26 марта 1381 г.) овладелъ землями Дешта Чингизидъ Токтамышъ и былъ убитъ ханъ, процарствовавшiй 20 летъ»{140}. Тизенгаузен в примечании поясняет: «Въ летописи Абульмахасина ибн Тагрибирди… подъ 782-мъ годомъ помещена следующая заметка: „Въ этомъ году умеръ Мамай, царь татарскiй и правитель Дешта, вступившiй на престолъ после Кильдибек-хана, въ 763 году“»{141}. Ибн Тагрибирди Абу-ль-Махасин Джамаль-ад-дин Юсуф — арабский (египетский) историк и литератор середины XV в. С аль-Аскалани они современники, так что примечание вполне законное.
Тем самым арабские источники вроде исчерпаны. А персидские о Мамае вообще почти ничего не знают. Историки тимуридов, которые вроде бы должны быть лучше всего информированы, поскольку Тимур поддерживал Тохтамыша в его завоевании Сарая, указывают только, что «на следующий год весной» Тохтамыш «покорилъ царство Сарайское и иль Мамака»{142}. Это в «Книге побед» Шереф ад-Дина Йезди, автора самой полной истории Тимура, написанной в конце первой четверти XV в. Его предшественник, Низами ад-Дин Шами, составлявший свою «Книгу побед» в 1401 г. по повелению самого Тимура, пишет то же самое{143}. Единственно, он добавляет еще, что во время войны Тимура с Тохтамышем в 1391 г. (793 г. Хиджры) «къ его величеству привели взятого въ пленъ и раненого сына Мамака»{144}. Это единственное свидетельство, что сын Мамая служил Тохтамышу. Мансур ли это? — неясно. Вряд ли у Мамая был один сын.
«Герой» русских летописей
Русские же летописи о Мамае начинают писать с 6869 г. по С. М. Будем для простоты дела пользоваться Никоновской летописью, поскольку это практически свод сведений изо всех ей предшествовавших.
Итак: «Въ лето 6869… Того же лета князь Ординскiй темникъ Мамай воздвиже ненависть на царя своего, и бысть силенъ зело; и воста на царя своего на Темирь Хозю, Хидырева сына, и замятя всемъ царствомъ его Волжскимъ, и прiатъ себе царя именемъ Авдула, и бысть брань и замятня велiа во Орде… И тогда князь Мамай во мнозе силе преиде за реку Волгу на горнюю страну, и Орда вся съ нимъ, и царь бе съ нимъ именемъ Авдула…Того же лета князь Мамай брань сотвори со Омуратомъ царемъ и со всеми князи Сарайскыми, и многихъ князей Ордынскихъ старыхъ изби»{145}.
На следующий год летописец опять сообщает, что «въ лето 6870 Мамаю князю бысть бой велiй со Амуратомъ царемъ о Волзе. Того же лета Амуратъ царь изгономъ прiиде на Мамая князя, и многихъ у него Татаръ побилъ»{146}.
На следующий год Мамай от имени Абдуллаха дает ярлык на великое княжение Дмитрию Московскому, а Мурат — Дмитрию Суздальскому. Начинаются внутрирусские разборки, но Мамай в них не поминается до 1370 г., когда «князь Мамай Ординскый у себя въ Орде посадилъ царя другаго Маматъ Салтана»{147}.
Потом, по свидетельству летописцев, Мамай начал играть ярлыком на великое княжение. Сначала отдал его Твери, потом передал опять Москве. По-серьезному говоря, продал: «Князь велики Дмитрей Ивановичь Московскiй прiиде во Орду Мамаеву къ царю Мамаеву, и учти добре князи Мама, и царя, и царици, и князи…»{148}. В 6881 г. от С.М. он делает набег на Рязань. Дмитрий в это время стоит на Оке, но на помощь рязанцам не спешит. Так что кому помогает, бог весть. Потому что та же летопись сообщает, что «князю Великому Дмитрею Ивановичу Московскому бысть розмирiе съ Татары и съ Мамаемъ»{149}. А эта запись стоит под 6882 г. Значит, годом раньше «размирия» не было?
В следующем году в Суздале убили татарского посла Сарайку. Чьего посла, опять не говорится. То, что следом «прiидоша татарове изъ Мамаевы Орды и взяша Кашинъ (в других летописях — Киш, что реальнее, поскольку Кашин — тверская земля, а дальше говорится, что в Запьянье убили некого боярина Парфена Федоровича)», ничего не доказывает. Наоборот, если убили посла из Мамаевых, чего же Орда на Нижний хотя бы не пошла? Пограбили где-то на окраине. Это больше похоже на обычный набег, никак не связанный с убийством посла. Хотя, конечно, на следующий год Мамай опять передает ярлык на великое княжение Михаилу Тверскому. Но вспомним: у него с Дмитрием Московским еще с прошлого года мира нет, так что ничего удивительного. Вот когда Дмитрий Московский не признал ярлыка и сколотил коалицию против Твери, на следующий год тут же следуют крупные набеги Мамаевых татар на Нижний и Новосиль. Ответ вполне адекватный, не то что на смерть Сарайки.
В 6884 г. Дмитрий «ходил ратью за Оку реку, стерегася рати татарскiа отъ Мамая»{150}. В общем, в этот период Мамай упоминается почти постоянно.
Но… русские летописи совершенно не локализуют его землю. Понятно только, что она на этом, правом берегу Волги, и все. Ни о каком Крыме, как Мамаевой земле, наши летописцы не повествуют. Орда и Орда. Больше того, Митяй, когда отправляется в Константинополь, «прiидоша во Орду, въ место Половецкое и въ пределы татарскыя»{151}. Именно там его удерживал некоторое время Мамай. Но скоро отпустил, и даже провожатых дал до моря. Все это явно на Дону, и уезжает Митяй с Азака (Азова), а не из Крыма.
Могила Мамая или «Бугор шейха»?
Так что, кроме Ибн-Халдуна, никто Мамая напрямую с Крымом не связывает. Несмотря на то, что это считается общим местом при изложении истории того периода. Трудно отрицать, что Мамай, когда господствовал над западной частью Улуса Джучи, Крымом владел. Но вот когда он там укрепился… По крайней мере, можно точно сказать, что в подписании договора Бердибека с венецианцами в 1358 г. он не участвовал. Поскольку на нем есть четкое указание: «Написано года собаки, хиджры 759-го, месяца шавваля в 8-й день [13 сентября 1358 г.], когда ставка находилась на берегу Ахтубы. Представили совместное прошение князья Хусейн-Суфи, Могулбуга, Сарай-Тимур, Ягалтай, Кутлугбуга. Написал я, писарь Сабахаддин-катиб»{152}. Кроме того, известно, что в сентябре 1358 г. Бердибек направил письмо даруге Крыма Кутлуг-Тимуру. Напомним также, что в упомянутой в главе об иностранных источниках битве при Синих Водах в 1363 г. ханом одной из Орд был Кутлугбуга. А сражались там Крымская, Перекопская и Ямболукская Орды. И Кутлугбуга был ханом первой, поскольку остальные (Хаджи-бей и Дмитрий) достаточно точно связываются с Перекопской и Ямболукской Ордами. Про Дмитрия мы уже говорили, а городок Качибеев существовал еще в XVI в. в низовьях Днестра. При этом Кутлугбуга подписывал, как мы помним, договор с венецианцами в 1358 г., как улусбек. В 1380 г. предварительный договор с Генуей по ее владениям в Крыму с консулом Кафы Джанноне дель Боско заключает правитель Солката (Крыма) Яркасс (или Джаркасс), в 1381 г. окончательный его вариант подписывает Елиас-бей, считающийся исследователями сыном Кутлубуги. Наконец, последний вариант, в 1387 г., подписывает сам Кутлубуга.