Интрузия

   Ладно, слишком много нового свалилось на Барго, надо было дать отдых мозгу, переварить прочитанное. Ох, не зря, не зря уважаемые люди посоветовали Барго поступать с геологический колледж. Они уже тогда всё знали. И время, как раз, два-три года для подготовки. Барго служил в армии, он знает. Сначала проникновение, создание плацдарма, это армейцы сделают, потом пустят мясо. Тех самых алкашей и отморозков, что вербуют по кабакам. Пока они там не приживутся, не узнают все опасности нового мира. Возможно, выживут. А вот потом пойдут фермеры и геологи. И уважаемые люди, как же без них.

   Барго сложил газеты в исходное состояние - больно уж Крекис ими дорожил и трясся. Аккуратист хренов.

   - Сам-то что думаешь по этому поводу, а? - спросил Барго.

   - А что тут думать-то? Раз Епархия позволяет, значит то от Святого, а не от Дьявола. Я посижу ещё, покумекаю. Иной раз, - он засмеялся, - не успеешь приготовиться, а там уже новая статья в газете. Кстати, ты что, один поедешь? Может Хонсая с собой возьмёшь? До пахоты ещё дней пять, земля не просохла, а так парень разомнётся, да, глядишь, спину тебе прикроет? Пустошь, это штука такая, коническая.

   Барго подумал, что в этой фразе ключевое слов "разомнётся", но согласился.

   - Пусть собирается. Ничего лишнего не берёт, мы на пару дней.

   Вообще-то Барго и не думал брать посторонних на разведку. Раскопаешь хороший объект, тут тебя подельники и закопают. Сколько таких случаев было. Но фермеры, с их известной нелюбовью ко всему техническому, ему здесь не конкуренты. Разбомбить что, поломать, поджечь - это да, это они готовы. Но лезть в руины ради какого-то непонятного, а порой и опасного барахла - это не по ним. Так что Хонсай действительно здесь будет к месту. Посидит на лавочке, посторожит.

   Барго продолжил свои дела. Смазать и проверить оружие, приготовить патроны. Перебрал их, внимательно осматривая каждый, высматривая следы коррозии, протирая промасленной тряпкой. Отложил три штуки, имперские ещё, не новодел, вот надо же, бумага у них в одном месте подмокла, подпухла. Отложил в сторону, потом пригодятся, а так запаришься их из ствола выдёргивать, и, как всегда, в самый напряжённый момент. А ведь взял их в прошлом году, неповреждённую упаковку, в плёночке-целочке, как только что с завода. Чёрт возьми, и где подмочить успел?

   Взял короткоствольный Кургуз-311, с магазином на сто патронов, самая необходимая штука в помещениях, для спецподразделений делалось. Распечатал новую упаковку безгильзовых патронов, удобнейшая вещь, только в распечатанном виде не хранятся долго, одна незадача. Два дробовика, патроны с картечью, в магазинах по десять штук. Все своё, проверенное, железное, край - керамическое, и никакой электроники. Проверил давление в баллонах игломёта, довёл до ста пятидесяти очков. Страшная это вещь. За секунду сотню игл калибра 10 выплёвывает, рвёт всё живое в клочья. Кассета на полторы тысячи игл, тоже подсоединена. Ну, всё кажись. Еда, вода, жилетка, разгрузка, плащ, рюкзаки. Прикручено, принайтовано, укреплено.

   - Хонсай, залазь в тачку, трогаемся.

   Хонсай, судя по всему, очень рад покинуть отчий кров и папашу Крекиса. И вправду, в больших количествах тот бывает несносен.

   Барго вырулил на просёлок, притопил, притормозил, проверил, как машина в динамике, и двинул на запад, в сторону большой дороги. Грунтовка тянулась и тянулась, это всё владения Крекисов. Вот же хапуги, в два горла жрут и не подавятся, и всё им мало, и всё пашут, сеют, убирают. Барго зевнул. И не лень людям так корячится? Хотя, конечно, уважаю. Не всем дано.

   Выскочили на тракт, Барго придавил педальку, повеяло весенним, тёплым сырым воздухом, едва уловимой ноткой сугробов, пока ещё не растаявших в глубоких распадках и в тёмных, еловых лесах. Подснежники, наверное, уже начались, мягкой волной вернулись воспоминания, когда он, ещё малыш, с отцом выезжал в такие же весенние дни за город, нарвать первых цветов. Приносили маме и сестрёнке на Праздник Весны. Мама заливисто смеялась, а сестрёнка радостно гугукала. Где те дни? А сестра, единственная родная душа, теперь в столице, замужем за каким-то мутным жучилой. "Надо будет съездить, морду ему набить, чиста по-родственному", - лениво подумал Барго. Чтоб своё место знал, и не приведи Всевышний, если там что не так с сестрой.

   Тянулись перелески, пустыри, заросшие черноталом, только следы водоотливных канав напоминали о том, что здесь когда-то были ухоженные поля, на которых давным-давно выросли берёзы. Северное царство так и не оправилось от той катастрофы, что случилась много, если не сотни, лет тому назад, когда от вируса погибло девять десятых населения. Да что там царство, вся планета напоминает вымерший пустырь, а в некоторых местах до сих пор продолжают рождаться люди с ненормально коротким сроком жизни. Знать бы, кто это устроил, да яйца оторвать.

   Ну вот и началась она, дорога через Пустошь. Ну, Пустошь и Пустошь, диаметром сто пятьдесят, без малого, вёрст, проплешина на земле, где ничего не растёт, только растрескавшаяся глиняная корка вместо нормальной земли. Никто не знал, от чего она образовалась, а теперь и вообще всем побоку. Говорили, что здесь иногда встречаются птыщчи, но Барго этому пока не верил. Птыщчи водятся только возле больших руин и далеко от них не отходят, это факт проверенный. Вот там да, лучше им не попадаться. Потрогал на поясе фляжку с хайбардой. Хорошую гниль гонит Крекис, крепкую, вонючую и забористую. Махом из головы всю дурь вышибает. Прислушался к себе, зова не чувствуется. Это тоже хорошо, если вовремя услышать зов и глотнуть хайбарды, то, может быть, останешься цел, по крайней мере, не дашь птыщчам заморочить тебе голову. Зато, если вдруг появятся твари, то факт, рядом большой объект. Или бывшая воинская часть, или завод какой секретный, или, если повезёт, склады стратегического хранения. Хотя всё очень большое уже давно нашли и растащили, но вот как раз в такой глубинке, в глухих непроходимых лесах, они и стояли.

   Мерно жужжат двигатели в колёсах, побрякивает какая-то железка в кузове, лопата, кажется. Барго спросил:

   - Хонсай, как ты?

   - Нормалёк, тока вот вздремнул мальца. Старик что-то сегодня не с той ноги встал, с утра, как ошпаренный бегает. Хе-хе. Как матери нет, так он не знает, за что хвататься. И, почему-то, хватается то за нас, то за кнут.

   - Дробовик возьми, стёкла закрой.

   - Что, уже Пустошь?

   - Да. Если зов услышишь... ты вообще слышишь зов?

   - Да хрен его знает, я вообще с тобой, считай, второй раз из усадьбы выехал. Один раз, с братьями... кхе-кхе.

   - Чё ты кхекаешь, думаешь я не знаю, чем вы тут, в глухомани, зимой занимаетесь? Вощем так, если в мозгах засвербит, и тебе со страшной силой захочется куда-то бежать, то хлебни из фляжки. Понял, не? Я говорю, что не насчёт поссать выйти, а именно потянет в светлые дали, к счастью немереному. Сразу! Понял, да?

   - Понял, ага. Тормози тогда, как раз насчёт отлить.

   Очень кстати, Барго и сам подумывал об этом. Дальше дорога испортилась, пошла трещинами, рваные раны дождевых промоин испохабили обочину, и полотно дороги сползло вбок, разорвавшись на лоскуты. Уже впереди и справа виднеется тот самый лес, который "за Пустошью". Значит, где-то здесь должен быть поворот, так, по крайней мере, было на карте. Хонсай вышел из машины, с дробовиком в руках и осмотрел окрестности. Барго тоже вышел, помочился на трещину в дороге. Постоял, дождался, когда дорожное покрытие пошло пузырями и начало затягиваться. "Вот везде бы так!" с тоской подумал он, всего-то дел, полить солёной водичкой из краника. Но некому этим заниматься. Никто не хочет, нет денег, никому не нужно.

   - Ну что, поехали дальше? - спросил Барго у Хонсая.

   - Перекусить бы?

   - Чуть позже. Тут осталось всего ничего, нам вон в ту чащобу.

   Хонсай внимательно посмотрел на кромку леса.

   - Собаки.