Интрузия

Глава 1.

   Барго Кисьядес, по кличке "Кочегар". Занят делом.

   Барго вытащил из топки длинным багром спёкшийся раскалённый блин шлака на поддон и оставил дверцу открытой. Всё. Отопительный сезон закончился, слава Всевышнему. Плохо только то, что он закончился в его смену. Не свезло. Побрызгал водой на пол и начал его подметать. Порядок должен быть во всём, хоть некоторые этого не понимают. Сгрёб на лопату пыль, куски шлака, угольную крошку, вывалил всё на поддон и утащил к бункеру с отходами.

   Стих вой насосов, прекратилось нескончаемое бульканье воздуха в расширительных баках, и, сквозь внезапно наступившую тишину, послышался щебет какой-то пичуги. Весна в разгаре. Барго встал на крыльце котельной и подставил лицо яркому солнцу. Сдать дела завхозу и можно быть свободным до осени. Завхоз, старый хрен, славился своим занудством и умением свои убытки повесить на кочегаров. Вот же угораздило попасть на закрытие сезона в мою смену, еще раз лениво подумал Барго и пошёл переодеваться.

   Явился Игрим, опоздал на полчаса, паскуда, проверил манометры, термометры, выключатели и задвижки, заставил сдать не только спецовку и сапоги, но и старые дырявые верхонки. Три лома, четыре лопаты - совковые и штыковые, вагонетку, кайло, лежак и прохудившийся матрас. По описи багры, топоры, вёдра, огнетушители и кошму с противопожарного щита. В углу котельной стояла сломанная тачка - с виду совсем целая, но прикасаться к ней Барго не хотел. Колесо было вставлено в сломанную ось, а завхоз мог содрать за неё как за всю тачку в целом, а это в планы кочегара не входило.

   - Износ матраца больше положенного! - хрипел астматик, - вычту у тебя из зарплаты.

   - Ни хрена, - заявил Барго, - на всех поровну поделишь.

   На сапоги были свои планы, но завхоз хотел Барго продать их за почти полную стоимость. Эта овчинка не стоила выделки - на толкучке можно было бы взять не хуже, но дешевле. Всё равно обувь больше одного сезона в поле не выдерживают.

   - Так, что у нас тут еще по списку...

   - Ты, Игрим, давай быстрее, у меня смена закончилась, мне ваще похрен твои накладные. Мне ещё к начальнику с отчётом. Кстати, я ему про сапоги и верхонки могу намекнуть.

   Завхоз наверняка делился с кем надо, поэтому пропустил замечание мимо ушей, но тот факт, что какой-то кочегар может вот так запросто заходить к бугру, его смутила. Видно было, что он тоже тяготился занудным учётом ломов и лопат. На таком барахле много не сделаешь, то ли дело поставки угля. А "отчёт" Барго нес в конверте, проставиться начальнику котельной, чтоб не забывал его на следующий сезон, оно ведь лето длинное, соискателей много. Работа имела, помимо зарплаты, ещё одно немаловажное преимущество: летом можно было отдыхать. Некоторые кочегары выезжали по деревням, наниматься к фермерам, пять-шесть мешков риса, картошки, муки или проса было хорошим подспорьем в зимнюю пору. Но Барго на фермерскую работу не ходил. Мало того, что за ломовую работу платили сущие таньга, так ещё и минус подоходный. Налоги Барго не любил, точнее, не понимал, зачем нужно их платить. Поэтому всю свою летнюю деятельность организовывал так, чтобы обойтись наличными, из рук в руки, и исключительно с проверенными людьми. Зимой тоже свободного времени навалом - сутки через трое, есть время на личные дела. На всё хватает, и на курсы ездить, и книжки почитать, и отремонтировать всё сломанное, а потом его продать.

   Барго шёл в дом, через весь блок, по диагонали, по дороге здороваясь со знакомыми, и обдумывая новость, что ему сообщил начальник котельной. "Капо блока под тебя роет", - сообщил он, - "не помнишь, может быть, но твой дед когда-то оскорбил деда нынешнего капо. Ты же знаешь, какие эти чебуреки злопамятные. Так что остерегись". А что там остерегаться? Ладно, капо, и не таких строили, но вот дочка его с каждым днём всё наглее и наглее. И ходы у этой семейки совершенно прозрачные. Не сможет капо переселить его так, так теперь хочет под Барго свою дочку подложить, чтоб, значит, заставить его жениться. Не Барго им нужен, а его квартира. Что за зловредная семейка! Своё жильё довели до паскудного состояния, так теперь на чужое зарятся. На фамильную Баргову квартиру о пяти комнатах, где спокон веку жили Кисьядесы, семейство в городе уважаемое и почтенное. Хоть теперь Барго сейчас и один там жил, но отдавать своё никому не собирался. Тем более, что именно эта квартира имела свой собственный подвал, переделанный из бывшего бомбоубежища, и вход был отдельный, а не как у всех, через подъезд. Так что жениться на это плоской и рябой доске - это себя не уважать. Тестюшку в дом пустить - это как козла в огород. Барго смутно представлял себе, что такое огород, но насчёт козла знал точно. Однако прошмантовка вела себя все более откровенно, всем своим видом показывая, что готова отдаться Барго прям сейчас, в кустах возле лавочки, где обычно вечерами собирались ребята, попить дешёвой бархушки и потрындеть о своём, о пацанском. То плечом прижмётся, то вздыхает томно, то бельма свои мутные закатывает, разве что ширинку ему сама не расстёгивает. Барго уже ловил на себе жадные взгляды заинтересованных лиц: когда же он сорвётся и поставит её в позу "мама моет пол". А папаша так и вовсе ждёт, не дождётся. Квартира ему покоя не даёт. Ишь, губу-то раскатали. Хрена вам во всё лицо. На всю вашу плоскую косоглазую морду.

   - Велика ли дорога, Барго? Куда ведёт тебя твой путь? - оппа-на, Кочегар задумался и чуть не пропустил важную встречу.

   - Здравствуйте, дедушка Панчай! Да вот, поеду, на ферму наймусь, риса заработаю, - поклонился Барго.

   - Ну-ка, поворотись-ка, сынку, - старик стал крутить парня, ощупывая его мышцы, - совсем сильный стал. Да!

   За зиму Барго стал тощий, жилистый, и, несмотря на то, что в спортзал не ходил, торс его, без единой капли жира, рельефно прорисовывался мышцами. На котельном труде много жира не накопишь.

   - Совсем старика забыл, в гости не заходишь, чай не пьёшь, - продолжал дед, не отпуская Барго из рук, - в спортзал не пришёл ни разу.

   - Вы же знаете, Учитель, я в котельной так уматывался, что едва ноги таскал.

   И то! Первые три месяца Барго вообще хватало сил только дойти до дома и упасть в койку. И трое суток выходных он только спал и ел, ни на что другое сил не хватало. Потом, правда, втянулся, и даже пару раз пригласил в гости девушку. Хм.

   - Понимаю, понимаю. Но ты зайди сегодня вечером, я из уважения к твоему отцу, по старой памяти, помогу. Массаж сделаю, мышцы растяну, попрыгаешь, побегаешь, станешь быстрый, как барс, ловкий, как обезьяна! На танцы, небось, с ножиком ходишь, поди, и не с одним? Ай-яй-яй! Сколько я тебе говорил, сколько учил, а всё не впрок. Бестолковый совсем, это тебя в армии испортили.

   - Я за зиму, дедушка, на танцы ни разу и не вышел.

   - И правильно! Нечего там делать, среди попрыгуний парковых путних девок нет! - безапелляционно заявил дедушка Панчай, - ничего, мы тебе найдем девушку из хорошей семьи, добрую, хозяйственную. У меня вот у племянника дочка - загляденье! Женишься, детишки пойдут. Совсем уважаемый человек станешь.

   Что же это они все, сговорились, что ли? Что за напасть? Стоило придти из армии, как проходу не стало, и всяк норовит, если не прямым текстом сказать, то уж намекнуть - точно. Про то, что у него, и только у него, есть на примете подходящая пара для такого славного парня, как Барго. Эксклюзив, не иначе. Специально для него берегли невестушку, невинность её блюли! Тьфу. Барго ничуть не обольщался насчёт состояния нравственности в его восьмом и соседних блоках, да во всём остальном городе, сам участвовал в вечерних посиделках с бархушкой, которые сами знаете, чем кончались. Никто из девок никогда и не ломался особенно, а уж те, кто чуть постарше - не брезговали зашибить таньгушку, оказывая услуги на стороне. А некоторые и вовсе...