Страница 68 из 73
Хоть и нечего мне было скрывать от Фтэрха, кроме единственного поцелуя с горьким привкусом, длившегося сотню тысяч лет. Горечь осталась от морской воды, я наглоталась ее, неудачно нырнув. А время… Разве оно не субъективно?..
Дни с 352 по неизвестный (снова сбилась со счета).
Десять дней на Ациле пролетели беспечно, красиво и невероятно быстро. Это были хорошие дни: поездки на виноградники, неизменные посиделки по вечерам, прогулки по многоцветию сада. Закаты… Воздух, золотисто-багряным хрусталем разбивающийся о пламенеющее море…
Покой. Душевный, эмоциональный, будто и не было войны, будто руки мои до локтей не покрыла запекшаяся кровь криогов. На Ациле мне удалось забыться.
Мы вернулись на "Странник" к мелодичному, совсем не механическому голову Аны, к причудливым изгибам надвселенной, к беспросветной тягостности грядущего. И Фтэрх, и Флинер утверждали, что шансы окончания войны с Оплотом Кри после сражения в Туманности Тарантул велики, но ни один из них не раскрывал - какой ценой…
Я боялась. Боялась до потери сна и возможности связно мыслить. Я осунулась, почти перестала есть (не хотелось), и ждала катастрофы.
- Ана! - за последние дни я задергала свою кибернетическую подружку.
- Да, Ирина, - с некоторым запозданием отозвалась она. - Какой на этот раз повод для паники?
Мне некому было изливать свои страхи, и Ане пришлось стать исповедницей для съехавшей с катушек истерички.
- Когда все закончится, - (и как я могла забыть?!) - Чтоб никаких сбитых переходов!
- Ты… Откуда знаешь? - опешила машина.
- Не имеет значения, - я отмахнулась. - Самоубийство компьютера - это, конечно, отличный материал для докторской по эволюции Кибернетического Разума, но совершать ты его не будешь.
- Мне больно без него.
- Я знаю. Хотя, слыша нашу беседу, фантасты разбегались бы и бились об стены. Эпично и толпами. Я отомстила за Тиора.
- Кто? - односложно вопросила стенка.
- Мальчик одиннадцати лет от роду. Мы доставляли его с Македонии.
- Это такая шутка? - голос суше пустынного ветра.
- Увы, нет. Ребенок оказался Абсолютным Творцом, поддерживающим блоки такого уровня, что не снились ни мне, ни Флинеру.
Ана долго молчала, а я сидела с подтянутыми ногами, как свернувшийся в клубок котенок, и что тот котенок - бессильная. Мне не утешить Ану, машину, влюбившуюся в человека.
- Жалок ваш удел, люди, если ваши дети начинают убивать, едва встав из колыбели.
- Не суди, - встрепенулась я. - Выслушай. Он обрел Силу много раньше, чем в него вложили императивы добра и зла. Немногие из взрослых совладали бы с такой чудовищной мощью, и с искушениями, что она несла. А научить его было некому. Я искала, Ана, очень дотошно искала упоминания об обладателях подобной Силы. В истории Империи Тод - третий. Предыдущих… обезвреживали… уничтожали, если начистоту, их же учителя совместно с Творцами тех времен, скопом.
- Еще немного, и я начну жалеть малыша. Ирина, ты просто великий оратор, такой талантище пропадает!
- Не иронизируй. Как бы то ни было, Тода больше нет. А ты мне нужна… Будешь нужна.
- С чего ты взяла?
- Знаю.
Бесконечное ожидание убило панику, на ее месте воцарилась апатия.
Последние восемь суток я бессовестно оккупировала второе кресло в рубке управления, почти изжив из нее Кетлера, нового капитана "Странника". Я срослась с этим креслом, дремала в нем, в нем же пила что-то энергетическое, изредка проглатывала какую-то пищу - так же, не вставая с кресла. Одного в нем было не сделать, и пару раз за день приходилось-таки покидать свою вахту, по причине чисто человеческих нужд.
На громадном экране в режиме реального времени снова роились мотыльки. При этом мотыльки в центральной части, плотно сгрудившиеся вокруг затемненного шара, были подсвечены красным, а внешняя сфера с раскинутыми в стороны рукавами-протуберанцами - зеленым.
Алое - криоги, зелень - люди. Сам принцип подсветки бы обусловлен различиями в конструкциях кораблей, но подробнее - к Ане или механикам.
Криоги оставили все, чтобы оборонить свой главный мир. Космические верфи, планеты-сателлиты, спутники-фермы - все было брошено. Как полагало руководство Имперского флота, криоги спасали тетрархов - верхушку религиозной и государственной иерархии Оплота.
Я знала другую причину, значительно более важную. Дети. На Дите находился инкубатор, вне которого заключенные в мягкую оболочку зародыши не могли развиться. Тетрархи умерли бы за своих детей, и не имело значения, от их ли слияний те происходили.
Я знала, но продолжала молчать. Получи это знание флот - и у планеты не останется ни единого шанса уцелеть, они разрушат ее любой ценой, ведь гибель Дита - почти гарантия, что через сотню лет Оплот Кри не возродится в иной отдаленной точке Вселенной.
"Стереть с лица"… Таково было желание Брендона и всего человечества. Но не мое.
"Молчащие мертвые говорят на простом языке. Разорванные в клочья поют одну и ту же песню. Мир для них - это крест на могиле. Война для них кончилась вместе с жизнью"…
У этой реплики из театральной постановки было продолжение, но оно, как и имя автора, растворилось в беспамятьи, как мрак стирает краски дня…
По бездонному ущелью неизменно течет река и тумана, каменные уступы над ним не стали надежнее, но страха низвергнуться в бездну уже не вернуть. Мне больше некуда падать…
Изменница-память насмешливо нетороплива. По крупинкам, по обрывкам воспоминаний, собираю я картину своего падения… Пока - не слишком-то успешно.
Хозяина здешний владений я видела только раз, когда очнулась. После чего? Знать бы самой… Он охнул, проделал странный пасс сведенными кистями рук и… испарился.
С тех пор я в гордом одиночестве слоняюсь от подножий скал к ущелью. И обратно. Иногда идет дождь. И, по-прежнему, тоскливо и натужно завывает ветер.
Все, как и раньше. С одним отличием: теперь я этого не ощущаю.
Давно я тут? Сколько воды протекло по лону клепсидры?.. Вопрошать у тумана - без толку, а в обиталище Стража Границы большой дефицит на прохожих с календарем или наручными часами.
Частенько я ловлю себя на мысли: умерла я или банально свихнулась? Ведь раз я так долго "тут", то "там" - в реальном мире - меня нет, логично же, верно?..
Я пытаюсь разгадать сей ребус, заодно изгаляюсь над собственной эпизодической памятью и взираю на привычные пейзажи. И, как ни странно, пейзажи мне нравятся много больше, чем остальное. Привыкла? Научилась мыслить без привязки к стандартам? Может, прониклась гармонией сверхъестественного?.. Вон, даже стихи начала сочинять…
Здесь царство снов,
Страна абсурда и фантазий,
И понимаешь, отпуская фразу,
Что тут не звучен голос слов…
Бред? Ага. Бездарность? Не удивительно. С катушек съехала? Да кто бы сомневался!
А почему над ущельем нет смены дня и ночи, и никогда не бывает солнца?..
Память вернулась с грозой, в свете острых фиолетовых изломов. Гигантские искровые разряды метались внутри облаков, лишь изредка опаляя землю. Казалось, чернильные небеса с ежесекундно вспыхивающими росчерками вот-вот рухнут.
Грома не было. Воздух отчетливо пах серой. Вот он, сущий небесный ад!
И в этом светящемся безумии, в вездесущем электрическом кошмаре, когда мое сознание было пустым, как оставленная моллюском раковина, а дух - ошеломлен, на меня снизошло настоящее сатори. Пелена "сна неведения" спала, растворилась в ломаных безгромовых всполохах.