Летняя гроза

— У тебя есть хорошая основа, — рассеянно ответил он, наблюдая, как кобыла повернулась, чтобы облизать своего малыша.

— Нет, я говорю о собственном ранчо. Отец в основном разводит скот. А я хочу выращивать лошадей, самых красивых во всем штате Колорадо.

— Почему бы и нет?

— Джереми, ты меня почти не слушаешь, — пожаловалась девушка. — Пожалуйста, это важно.

Джереми виновато улыбнулся Грозе.

— Я слушаю, принцесса. Ты хочешь разводить лошадей.

— Разве это не заманчиво, Джереми? А ты сам об этом не думал? Да с твоими знаниями у тебя была бы лучшая ферма!

Джереми пожал плечами, прядь золотистых волос упала на его влажный лоб. Грозе безумно хотелось прикоснуться к ней, вернуть на место.

— Если ты имеешь в виду породистых лошадей, не думаю, что тебе удастся преуспеть. Не в наших краях. Здесь хозяевам ранчо нужны хорошие пони, обученные работать на ранчо.

— Но ведь чистокровные кони намного красивее, — заспорила Гроза.

— А также капризны и чувствительны, — заметил молодой человек. — Пони выносливее и приспособлены именно для нужд скотоводов. Они терпеливы и трудолюбивы, они легко поддаются обучению…

— Они скучные! — с раздражением закончила Гроза.

— Они надежны, и у них более подходящие ноги, чем длинные, тонкие ноги чистокровок.

— А что ты имеешь против длинных ног?

— Ничего, кроме того, что хочу, отправляясь на верховую прогулку, вернуться домой так же верхом, а не пешком по горам и равнинам. А для этого у моего коня должны быть четыре крепкие ноги.

Жеребенок наконец встал на ноги, которые опасно подкашивались, отчего новорожденный пошатывался. Он нашел источник молока и приступил к первой в своей жизни трапезе. Джереми и Гроза вышли из стойла и смотрели на трогательную пару поверх закрытой дверцы. На улице шел дождь, ритмично барабаня по крыше конюшни. Запах лошадей смешивался со сладким ароматом свежего сена.

— Почему ты всегда выискиваешь в моих планах ошибки? — надула губы Гроза.

— Ты несправедлива, принцесса. Я не всегда выискиваю ошибки, а только когда ты плохо продумываешь идею. Тогда я поправляю тебя, но не «выискиваю ошибки».

Гроза обдумала его слова.

— Хорошо, ты исправляешь мои непродуманные мысли. Спасибо тебе бо-ольшое, доктор Филд, — сморщила она нос и рассмеялась.

— Всегда к твоим услугам, принцесса.

— Дождь усилился, — сказала Гроза, посмотрев в направлении двери. — Добежим до дома или переждем здесь?

— Я бы хотел еще немного понаблюдать за кобылой. Если хочешь, иди домой.

— И утонуть в одиночку? Нет уж, спасибо. Я побуду с тобой.

— Боишься растаять? — поддразнил Джереми. — Из чего вы сделаны, принцесса, из сахара?

— На что это вы намекаете, доктор? — с деланным высокомерием спросила Гроза.

— Да ни на что я не намекаю, намеки недостойны джентльмена. — Его глаза смеялись, отчего сердце девушки начало проделывать в груди странные трюки.

— Нет, намекаете. — Слова едва выходили у нее из горла. — В конце концов все знают, что женщины более нежные существа, чем мужчины. Это научно доказанный факт. И вы, по-моему, просто злитесь.

— И как это ты пришла к такому выводу? Я требую доказательств, если уж ты решила настолько очернить мой характер.

Джереми надвигался на нее, и мало-помалу Гроза отступала. На лице ее играла удивительно озорная улыбка. Грозе нравилось поддевать Джереми в ответ на его бесконечные поддразнивания. В эту игру, неустанно ее совершенствуя, они играли уже многие годы. Девушка выросла, стремясь развить свой ум и быстроту реакции под стать Джереми и стараясь превзойти своего учителя в остроумии и острословии. Гроза, как правило, проигрывала словесные баталии, но зато уж по-настоящему наслаждалась, когда удавалось одержать верх.

Сейчас в ее глазах цвета топаза прыгали чертики.

— Как же так, ученый доктор, неужели ваше образование настолько неполное, что вы не получили самых основных знаний? Всем известно, что девочки сделаны «из конфет и пирожных, и сластей всевозможных». — Она быстро рассмеялась, но смех оборвался, закончившись хихиканьем. Джереми, она видела, собрался пощекотать ее, а Гроза до смерти боялась щекотки. Она метнулась в сторону, но там была только дверца другого стойла. — А мальчики…

— Да? — Джереми, улыбаясь, смотрел на нее сверху вниз, протягивая руки все ближе.

— Мальчики сделаны «из колючек, ракушек и зеленых лягушек». Поэтому они такие злые! — торопливо закончила Гроза. Она попыталась проскочить под рукой Джереми, но он оказался проворнее. Поймав девушку за руку, он сбил ее с ног, и Гроза упала на охапку свежего, мягкого сена.

— Ах ты, маленький бесенок!

Смеясь, Джереми потянулся к Грозе, чтобы ухватить ее за руку и поднять на ноги, но не рассчитал, и его ладонь наткнулась на грудь девушки. Это нечаянное прикосновение потрясло их обоих, дыхание, казалось, замерло у них в груди. Улыбка медленно исчезла с лица Джереми, когда его изумленный взгляд встретился со взглядом Грозы. В течение показавшейся вечностью минуты они не двигались, а только смотрели друг на друга.

Летняя Гроза облизала внезапно пересохшие губы. Темно-зеленые глаза Джереми пристально следили за этим движением, не оставив без внимания пухлый, манящий рот. Казалось, он переживает какую-то внутреннюю борьбу. Проснувшиеся чувства пересилили доводы рассудка, и, наклонясь к губам девушки, он прошептал:

— О принцесса! Да ты просто искушение!

Каким бы ни был ее ответ, губы Джереми не дали Грозе произнести ни слова. К тому же мысли у нее в голове побежали с такой скоростью, что ухватить хоть одну, а тем более заговорить, она уже не могла. Сердце колотилось в груди Грозы с такой силой, что Джереми наверняка чувствовал его удары под своей ладонью, которая все еще покоилась на груди девушки.

Двигаясь и пробуя ее рот, теплые мужские губы посылали волшебные сигналы чувственности через все тело Грозы. Потом язык Джереми очертил влажный контур вокруг ее губ и проник внутрь, продолжая исследовать и словно пробовать на вкус рот девушки. Гроза потеряла последние силы, потому что испытываемое ею желание оказалось таким чудесным ощущением, какого она и представить себе не могла.

Новый, еще более острый приступ желания овладел Грозой, когда Джереми стиснул ее сосок сквозь тонкую ткань платья. Застонав, девушка придвинулась ближе и обвила шею мужчины руками, запустив пальцы в золотистые волосы и удерживая его губы на своих.

К тому моменту как Джереми оставил губы и стал покрывать поцелуями лицо Грозы, она едва дышала, дыхание ее стало коротким и поверхностным. Джереми пребывал в том же состоянии, насколько она могла судить по его затрудненному дыханию у своего уха. Какой бы невинной ни была Гроза, она все же достаточно долго росла на природе, среди животного мира, чтобы понять, что происходит, когда почувствовала, как набухает у ее бедра свидетельство мужественности Джереми. Мысль о том, что она настолько разожгла его, доставила Грозе необыкновенное удовольствие. Теперь уж он перестанет видеть в ней только девочку. И, порывисто и счастливо вздохнув, она приникла к губам Джереми.

Его поцелуи становились все настойчивее, и Гроза безраздельно отдавалась им. Девушке не довелось узнать, как далеко им удалось бы зайти, потому что именно в этот момент кобыла потребовала к себе внимания, огласив конюшню громким ржанием.

Джереми резко прервал поцелуй и уставился на пылающее лицо Грозы. Выражение изумления на его лице сменилось мрачностью.

— Проклятье! Извини меня, Гроза. В моем возрасте следует лучше владеть своими чувствами.

Гроза смотрела на него с болезненным смущением.

— Извинить тебя? — слабо откликнулась она. — За что?

— Я не должен был так забываться, — сказал он, отодвигаясь от Грозы и садясь на сене. Он отряхнул с одежды соломинки, стараясь не встречаться с девушкой взглядом. — Мне нет никакого оправдания.

Гроза поднялась, заправила выбившуюся блузку.

— А что такого ужасного ты сделал, Джереми? — спросила она с нарастающим раздражением. — Ты поцеловал меня! И мне это понравилось! Тебе, по-моему, тоже! Так в чем же дело?