Бернадот

Итак, Дезире — теперь уже королева — продолжала порхать по Парижу, нисколько не заботясь ни о супружеских, ни о государственных обязанностях. В 1819 году она в последний раз навестила свой Марсель (как ни странно, там в это время оказался и герцог Ришелье). Граф Ханс Вахтмейстер (1793—1827), побывавший в Париже, вернулся в Стокгольм и рассказал про свою королеву массу сплетен. В частности, он сообщил, что, вернувшись из Марселя, Её Величество пребывало в превосходном настроении. Она, правда, располнела, но заявляла, что состояние здоровья по-прежнему препятствовало ей выехать в Швецию. Вот в Швейцарию состояние здоровья выехать ей не мешало. В июне 1818 года X. Вахтмейстер сопровождает её в Женеву и там обнаруживает, что герцог Ришелье тоже почтил этот город своим присутствием. Через месяц королева пересекает всю Европу и появляется у сестры Жюли в Брюсселе.

Платоническая любовь шведской королевы Дезидерии к «дюку» умерла в 1822 году вместе со смертью самого предмета.

Накануне ей удалось встретиться с герцогом в саду Тюильри. Судя по всему, свидание было романтичное, возвышенное и печальное. После смерти Ришелье одной причиной для откладывания поездки в Швецию стало меньше — оставалось лишь здоровье. В письме от 12 апреля 1822 года Карл Юхан с едва сдерживаемым раздражением писал супруге: «Я не могу тебе рекомендовать во всех твоих шагах и действиях, в поведении и разговорах соблюдать осторожность и не прислушиваться к грязным сплетням или клевете...» Что-либо рекомендовать Дезире в это время, на самом деле, было бесполезно.

Тем же летом к ней в Аахен приехал сын Оскар, которого она не видела 11 лет. Принц писал отцу в Стокгольм, что встреча прошла «в радости и удивлении». Принц Сёдерманландский ехал в Баварию свататься к своей невесте, которой пока исполнилось всего 15 лет. Невесту звали Жозефиной в честь бабушки, первой супруги Наполеона, а второе её имя было Наполеоной. Она родилась в Милане и была дочерью приёмного сына Наполеона Евгения Богарнэ (1781—1824), вице-короля Италии, и Амалии Баварской. Положительно судьба Бернадотов так или иначе самым неожиданным образом переплеталась с судьбой Бонапартов!

Предлогов для того, чтобы откладывать свою поездку в Швецию, у королевы Дезире уже совсем не было, и во время своего пребывания весной 1823 года у Жюли в Брюсселе она приняла наконец решение накоротке съездить в Стокгольм и навестить Жана. Вместе с ней в Швецию должна была ехать и невеста сына Жозефина. Для них в Любеке стоял наготове большой корабль «Карл XIII», на котором морская качка почти не чувствовалась. 16-летняя Жозефина была уже заочно помолвлена с принцем Оскаром и ехала в Швецию на свою свадьбу, чтобы, в отличие от свекрови, остаться в стране навсегда.

Новость о прибытии королевы стокгольмский двор встретил с большим удивлением. Соломенный вдовец Карл Юхан о прибытии Дезире был извещён заблаговременно, но никому об этом не сообщил, вероятно, опасаясь, что супруга может ещё передумать и не приехать. Король оставлял свою квартиру на втором этаже с видом на Северный мост жене, а сам переезжал этажом выше. Обе квартиры соединялись винтовой лестницей.

С собой Дезире везла драгоценный груз — письма императрицы Марии-Луизы к супругу. Перед битвой при Ватерлоо Наполеон на всякий случай передал их брату Жозефу, чтобы они не достались врагам. Положение самого Жозефа было тоже нестабильно, и он решил передать их свояченице Дезире. Так письма императорской четы Франции попадут к Бернадотам, а, значит, всё равно останутся в Семье197.

13 июня 1823 года «Карл XIII» медленно и плавно прошёл стокгольмские шхеры и появился в виду Ваксхольмской крепости. Снега, морозов и жуткого холода, к счастью, не было. Судно окружили многочисленные лодки, украшенные зелёными ветками. Больше всего любопытства шведы проявляли, как ни странно, к невестке короля, которую здесь с нетерпением ждали и которая должна была придать окончательный блеск новой шведской династии, и это чувствительно уязвило будущую свекровь. А будущая супруга принца Оскара стояла на палубе и держала в руках любимую куклу. Она была католичка, с ней плыл её духовник патер Якоб Лоренц Штудах, но она всей душой хотела стать частью этой архилютеранской страны. И в этом она была похожа на принцессу Анхальт-Цербстскую, которая 75-ю годами раньше с замиранием сердца ехала к жениху в Россию...

На борт судна поднялся принц Оскар. В праздничном мундире и при орденах, он не уступал в красоте, манерах и культуре поведения своей образованной красавице-невесте. «Он помог ей преодолеть чувство одиночества и беспокойства, — пишет Лагерквист, — но с физической любовью она должна была ещё повременить. В этой области Оскар был более опытным ». Королева Дезире, одетая в шикарное платье, сшитое знаменитым парижским кутюрье, с хорошо скрытой досадой отметила, что «гвоздем программы» была не она, а будущая невестка, одетая в простое изящное белое платье с голубым шарфом.

К вечеру судно появилось в заливе Стрёммен в виду королевского дворца. С берега слышны были звуки музыки, Дезире и Жозефину встречала вся стокгольмская флотилия. Королева неожиданно почувствовала ревность к Жозефине, адмирал подал ей салфетку, и она стала приветствовать ею собравшиеся на берегу толпы людей. «Карл XIII» бросил якорь, и тогда на борт поднялся король Карл Юхан. Он подошёл к супруге, обнял её и несколько раз поцеловал. К королю с поклоном подошла Жозефина, оказавшаяся, несмотря на свою юность, почти одного роста с ним.

Началась высадка на берег. Все расселись по своим каретам и поехали во дворец. На всём пути народ кричал «ура», и Дезире чуть не прослезилась — так тепло 12 лет тому назад её не принимали.

Повседневная жизнь Дезире, как и её мужа, состояла в общении с людьми, которые говорили по-французски, т.е. главным образом с французами. Если Карл Юхан хотя бы знал некоторые шведские слова и названия титулов, чинов и званий, то Дезире не знала ничего вообще. Потом она, как попугай, выучила несколько слов, не зная их истинного значения. Она полагала, что этого было достаточно, чтобы вступать в беседы со своими подданными. Обычно, приезжая в какой-нибудь провинциальный город, она, как и все королевские особы, не утруждающие себя выбором сложных тем, спрашивала:

Сколько у вас детей?

Пятеро, Ваше Величество.

О, как мило! А вы женаты?

Однажды она отправилась в Сконе к источнику минеральной воды Рамлёса. Стояла жестокая засуха. На дорогу вышли несколько крестьян, чтобы поглазеть на королевский кортеж. По наущению местного чиновника они при приближении королевских величеств должны были кричать: «Мы хотим дождя!», что фонетически выглядело примерно как: «Ви виль ха регн!» Королева Дезире от счастья и охватившего её восторга не чувствовала под собой ног и немедленно поделилась новостью с сестрою Жюли в Брюсселе. Та узнала, что сконские крестьяне приветствовали свою королеву на чистом французском языке криками: «Да здравствует королева!» — «Вив ля рейн!»

В Стокгольме для Дезире началась монотонная и размеренная жизнь — скучные будни по сравнению с Парижем. «Жизнь при дворе на самом деле скучна, когда ты не родился в нём», — сообщила она одной из своих племянниц. Летом и ранней осенью она выезжала на природу, посещала дворцы и замки, бывала пару раз и в Норвегии, которая ей очень понравилась, но больше всего любила ездить на юг в Сконе.

В течение дня королева виделась с королём дважды. «Утром », т.е. в полдень, Дезире поднималась на третий этаж, чаще всего в папильотках и неглиже, бесцеремонно прерывала ход его государственных занятий и обменивалась с «другом Жаном» мнениями по какому-либо незначительному поводу. «Одолжив» из шкатулки супруга ту или иную драгоценность, она удалялась в свои апартаменты. Такое неформальное общение королевской пары вызывало в чопорных дворцовых кругах большое удивление.

В начале своей жизни в Стокгольме Дезире делала попытки хотя бы обедать вместе с супругом, но постоянно опаздывала к столу и заставала «друга Жана » негодующе топающим ногами и потрясающим перед её глазами часами. От гнева Карла Юхана её не спасала даже шутливая отговорка: «У моего хозяина невоспитанные часы ». Начиная с 1826 года они больше вместе не обедали и не ужинали, за исключением, разумеется, каких-то особых торжественных случаев. Вечерами они, правда, иногда пили вместе кофе.