Страница 62 из 88
поражен, нашедши дверь запертой, начал заглядывать в окна и, к своему удивлению, увидел
/130/ незнакомого человека, расположившегося в конторе и крепко спавшего. Не зная, что
делать, отправился он к хозяину и заявил ему о случившемся; тот приказал оставить
незнакомца в покое и только следить, чтобы он не трогал на столе бумаг. Тарас Григорьевич,
выспавшись, умылся, оделся и пришел к хозяину, рекомендуясь, что он Шевченко. В. В.
Тарновский, уже слыхавши о нем, так как Шевченко в то время успел уже приобрести
большую славу, очень обрадовался ему, познакомил его с своей семьей и просил остаться
некоторое время погостить. Тарас Григорьевич, конечно, охотно согласился, полюбил
обитателей Поток, в особенности же сестру владельца Н. В. Тарновскую, с которой крестил
ребенка у дьяка и всегда ее потом называл «дорога кумася». Живя в Потоках, Тарас
Григорьевич писал, рисовал и много дарил своей «кумасе» стихотворений и рисунков, в том
числе подарил и свой портрет, рисованный им в зеркало. Впоследствии, когда его
арестовали, то все его знавшие, в особенности же те, у которых он проживал, были
напуганы и ожидали обыска. В. В. Тарновский получил от правителя канцелярии генерал-
губернатора Бибикова, Писарева, уведомление о могущем произойти обыске, и отдал все
имевшиеся у него стихотворения Шевченко своей жене, которая ночью зашила их в тюфяк;
кума же Тараса Григорьевича, желая сохранить все бумаги, полученные от него, уложила их
в ящик и зарыла его в землю в саду. Прошло тревожное время; и когда все успокоилось, Н.
128
В. Тарновская поехала в деревню и отрыла свой драгоценный ящик с произведениями
Шевченко. Бумаги и рисунки оказались все целы и долго хранились у нее.
Отдавая всегда, и после возвращения Шевченко из ссылки, все письма и рисунки его
одному страстному собирателю всего касающегося Шевченко, этих вырытых из земли бумаг
она не отдала, и тот ничего не знал о их существовании до смерти Н. В. Тарновской, когда
оказалось, что они ею были отданы одной родственнице, которая в настоящее время не
может их отыскать у себя. Не так жаль потери подлинных рисунков и рукописей Шевченко,
как того, что между этими рукописями, можно предположить, находилось окончание
известного только по началу, нигде не находимого и написанного именно в то время
произведения Шевченко «Иван Гус». В то время пребывания Шевченко в Потоках в честь
его была устроена иллюминация в саду: на верхушке большой березы прикреплен его
вензель, были даже сочинены владельцем стихи, каждый куплет которых оканчивался
словами:
Серед нас, серед нас
Добрий Тарас...
Любимым занятием Тараса Григорьевича в Потоках было катание на паромке на
большом пруду, в теплые летние вечера, при заходящем солнце, сопровождавшееся всегда
пением народных украинских песен и особенно его любимой песни «Ой зійди, зійди,
зіронька та вечірняя».
Из Поток Шевченко уехал недели через две, но куда — неизвестно. /131/
2. В КАЧАНОВКЕ (ЧЕРНИГОВСКОЙ ГУБ., БОРЗЕНСКОГО УЕЗДА)
Здесь Т. Г. Шевченко часто и подолгу гостил, в 40-х годах, у тогдашнего владельца
Качановки Г. С. Тарновского, с которым был в переписке, но, к сожалению, после смерти Г.
С. Тарновского найдено было только два письма; в одном из них извещается о посылке в
Качановку картины Шевченко «Катерина» *.
* Оригинал этой картины находится в коллекции В. В. Тарновского, а фотогра фический снимок ее
приложен в «Киевской старине», 1896 г., № 2.
После ссылки Шевченко в первый раз приехал в Качановку в 1859 году, 21 августа, и не
застал там хозяина, бывшего владельца Поток. Но в Качановке был его сын, студент,
который, возвращаясь однажды из сада, увидел идущих ему навстречу двух человек —
одного в длинном парусиновом кобеняке, а за ним старика дворецкого, знавшего Шевченко
до ссылки. Сыну владельца было только семь лет, когда Тарас Григорьевич гостил в
Потоках, но он вырос в семье, где почитание поэта было, так сказать, традиционным, а
потому он увлекался его поэзией, много знал наизусть его стихотворений и питал глубокое
уважение к личности поэта.
Не удивительно поэтому, что, когда подошедший в парусиновом кобеняке назвал себя
Шевченко, оба бросились друг к другу в объятия. Для Шевченко эта встреча с юношей,
которого он когда-то знал ребенком, была не менее радостна: она напомнила ему
бы-/132/лое, — как и вообще, быть может, самый приезд его в Качановку объясняется
потребностью души его после сильных потрясений, при виде знакомых мест, оглянуться на
129
пройденный путь и воскресить в памяти те дни, которые относились к иной, более светлой
поре его жизни. После обеда Тарас Григорьевич захотел погулять в саду. При выходе из
дому он встретил многих из служителей-дворовых, собравшихся повидать Шевченко, так
как они помнили его и любили. Тарас Григорьевич приветливо со всеми здоровался, с
некоторыми обнимался и вспоминал о прежних своих посещениях Качановки. В
продолжение всей прогулки поэт был задумчив и грустен; видимо, пред ним проходили
картины прошлого. В одном особенно живописном месте, на выступающей к пруду
площадке, среди плоскогорья, он стал восторгаться видом и воскликнул: «Як умру, то тут
поховайте мене». Этим словам, конечно, нельзя придавать серьезного значенья: они были
произнесены под впечатлением окружавшей его чудной природы. В одном месте сын
владельца попросил Тараса Григорьевича посадить ему на память молодой дубок (так как
это было в августе, то деревце было выкопано, для верной посадки, с землей). Шевченко,
посадив дубок, пожелал: «Дай боже, щоб нам довелось коли-небудь посидіть в тіні його
гілля».
Вернувшись с прогулки, которая для Тараса Григорьевича была сплошным
переживанием минувшего, они оба растянулись перед домом на лугу, и студент стал
декламировать поэту его же стихотворения, еще тогда не напечатанные. Тарас Григорьевич
многих не помнил и почти за каждым стихом удивленно спрашивал: «Коли це я писав?» И
луна взошла, ярко освещая все кругом, а они все еще лежали на поляне, предаваясь поэзии и
восторгаясь теплой украинской ночью.
Наконец, вставая, чтобы идти ужинать, студент продекламировал Шевченко отрывок из
его стихотворения:
Летим. Дивлюся, аж світає,
Край неба палає.
Соловейко в темнім гаї
Сонце зустрічає.
Тихесенько вітер віє,
................................
Меж ярами над ставами
Верби зеленіють.
— Відкіля ж це? — спросил Шевченко и сейчас, вспомнивши, спохватился: — Ну, цей
«Сон» буду я пам’ятати, наробив він мені лиха.
Пришедши в залу, где был накрыт ужин, Тарас Григорьевич попросил дать ему альбом,
выразив желание написать что-нибудь на память о своем посещении Качановки. Альбом
был тотчас принесен, и Тарас Григорьевич начертил в нем только две строки:
I стежечка, де ти ходила,
Колючим терном поросла.
1859 года, 21 августа, Качановка
Невольно приходит на мысль, почему Шевченко избрал именно эти строки, и мы
склонны предположить, что они являются отражением того грустно-мечтательного
настроения, в котором находился /133/ поэт, и написаны под впечатлением прогулки в саду,
где он не нашел уже знакомой и дорогой ему по воспоминаньям «стежечки». На следующий
день утром Тарас Григорьевич Шевченко принес и подарил сыну владельца некоторые из
своих офортов; в то же утро он уехал в Петербург.
130
В. В. Тарновский
МЕЛОЧИ ИЗ ЖИЗНИ ШЕВЧЕНКА
(С. 129 — 133)
Впервые опубликовано в ж. «Киевская старина (1897. — № 2. — С. 31 — 35, вторая пагинация).
Печатается по первой публикации.
Тарновский Василий Васильевич (младший, 1837 — 1899) — украинский помещик, известный