Страница 8 из 48
Один из бойцов взял плеть и стегнул коренного хазара, а затем стал хлестать и остальных. Под крики, свист и улюлюканье телега сначала медленно, а затем всё быстрее покатилась в сторону Днепра. Из неё высовывалась некогда грозная для всех киевлян бритая голова Иосифа, перемазанная человеческим дерьмом. Восторгу горожан не было предела.
У берега Днепра телегу остановили. К ней подошли несколько человек и опрокинули старшину в лодку, согнали туда остальных хазар, дали им пару весел и махнули рукой:
- Плывите!
Лодка отчалила. Едва она отплыла на несколько шагов, как в хазар полетели камни, галька, деревяшки. Хазары закрывались руками, пытались увернуться, а двое усиленно гребли, стремясь быстрее попасть на безопасное место. Народ бежал по течению до тех пор, пока лодка не скрылась за поворотом.
А потом наступило отрезвление. Все, от мала до велика, понимали: даром такой поступок не пройдёт, хазары придут за расплатой. Все стали готовиться к обороне. Никого не надо было подгонять. Кто-то ковал оружие, кто-то доставал припрятанные мечи, кольчуги и щиты, кто-то шёл на стены закладывать кирпичами проёмы и обвалы, углублять рвы. Подол весь переселился на Гору, и вскоре он был подожжён со многих концов, чтобы хазары не смогли воспользоваться досками и брёвнами от домов для осады крепости.
В Киеве знали, что в Хазарии сложилась необычная ситуация. Каган там только царствовал, но не правил. Он не писал приказов, не отдавал каких-либо распоряжений. Он жил затворником в своём дворце, самом красивом в столице. Даже высшие чиновники и военачальники редко допускались лицезреть божественного кагана. Он появлялся в народе в самые ответственные моменты, чтобы вселить в него новые силы и веру. Но если случались засуха или поражения в войне, то люди убивали кагана, потому что ослабла его божественная сила, и назначали нового. Настоящим хозяином страны был шад. В его руках находились армия, государственный аппарат, финансы. Тогда руководил Хазарией шад Истеми, человек вспыльчивый, самолюбивый и мстительный. Его-то с войском и ждали под крепостными стенами Киева.
Хазары появились на десятый день после изгнания их ставленников из Киева. Не стерпел-таки шад Истеми. Сгорал от нетерпения отомстить за позор и унижение, сорвался в поход только со своим воинством, не дождавшись зависимых и союзных племён. Оправдался расчёт Дира, враг под стенами Киева оказался не столь силен, как мог бы. Теперь надо было умело воспользоваться этим.
Дир шёл по крепостной стене, проверял готовность к обороне, давал наставления, советы, выслушивал просьбы. Остановился на одном участке. Люди вооружены по всей форме, аккуратно сложены камни, валуны, в котлах заготовлены вода и смола, запасены дрова.
Спросил:
- Кто старший?
Выступил молодой здоровяк, косая сажень в плечах, руки от напряжённых мышц чуть раздвинуты в стороны. Исподлобья глядел на Дира.
- Как звать?
- Поветкой.
- В битвах участвовал?
- Приходилось.
- Где?
- В долине Черепов. Хазар били.
Дир обрадовался, стал звать других защитников.
- Видите? Вот воин, который бивал хазар, - хлопал он по плечу Поветку. - Можно, значит, громить кочевников?
- Побьём, - спокойно ответил тот.
«Надёжный воин, - рассуждал Дир, продолжая обход крепостной стены. - Останется жив, обязательно возьму в свою дружину».
Между тем хазары погарцевали, попускали стрелы, а потом стали сводить кибитки в городки. По всему было видно, что Истеми решил дать своим воинам отдохнуть и на немедленный приступ не пойдёт.
И тогда Дир приступил к исполнению своего плана. В стан противника был заслан верный хазар, который каждому встречному и поперечному рассказывал, что Киев решился выступить против кагана только потому, что заранее договорился с Новгородом и заручился его поддержкой и вот-вот придёт новгородское войско. Его ждут со дня на день, о чём новгородский вестник уже уведомил киевского князя. Дир был уверен, что через пару дней об этом будет знать всё воинство хазарское, эта новость наверняка дойдёт и до самого шада Истеми.
Ночь прошла спокойно. Наутро Дир ждал приступа хазар, однако ни в этот, ни в последующий день этого не случилось. На его недоумённый вопрос ответил боярин Вяхорь, тоже вместе с другими военачальниками дневавший и ночевавший на крепостной стене:
- Истеми так спешил, что от конницы отстали повозки со штурмовыми лестницами. Вот он и ждёт их…
Они прибыли к вечеру второго дня. Наутро нужно было ждать приступа. Но к этому времени Дир отобрал две сотни крепких воинов и снабдил их трубами, сурнами, бубнами, собранными со всего города; каждый получил по десятку смоляных факелов. Долго не мог решить, кого поставить во главе отряда. Наконец, пригласил к себе Поветку, объяснил задачу и наказал:
- Может так случиться, что из-за малейшей ошибки кого-то никто не вернётся обратно. Но гибель ваша будет означать захват хазарами Киева. Так что будьте предельно осторожны!
Поветка молча кивнул.
В полночь в кромешной тьме две сотни русов, привязав за спиной факелы, тайным лазом проникли за стену и скрылись среди пепелища Подола. Дир, затаив дыхание, вслушивался в темноту, готовый с дружиной прийти на помощь, но всё сошло благополучно.
Ровно в три часа ночи в Киеве ударил колокол. Он бил ровно пять раз, и через некоторое время вдали; за лагерем хазар вспыхнули огни, постепенно охватив светящимися огоньками весь западный край;
оттуда донеслись звуки труб, рогов, сурн, бубен, крики людей. Тогда на стенах Киева разом загорелись факелы, заревели трубы. Открылись крепостные ворота, со стен были спущены лестницы, и на врага с воинственным кличем бросились русичи. Факелы в ночи, призывные звуки военных инструментов и рёв тысяч глоток с двух сторон вызвали панику среди хазар. Пробуждённые шумом ото сна, они вообразили, что окружены киевскими и новгородскими войсками. Начался беспорядок в лагере, суматоха и неразбериха; метались наспех зажжённые факелы; пронёсся табун лошадей, сорвавшийся с привязи; люди кидались в разные стороны. Каждый спасался как мог. В хазарском войске началось самое страшное на войне - паника и беспорядочное бегство.
Врага преследовали несколько часов. Погоня прекратилась, когда высоко поднялось солнце, и противник рассыпался по степи. Победа была полная, потери самые незначительные.
С ликованием встречала толпа горожан победителей. Дира и Аскольда подняли на руки и внесли через крепостные ворота на Гору. Они плыли среди людской толпы с усталыми улыбками, Дир приветственно махал рукой. Их вынесли на площадь, поставили на помост. Толпа восторженно кричала:
- Князья! Князья! Князья!
На улицы выкатывали бочки вина, медовухи, пива, выставляли столы с угощением. Началось всенародное торжество победы.
В княжеском тереме на средства бояр и купцов был организован пир, на который пригласили дружину и отличившихся воинов. Дир и Аскольд восседали во главе стола, принимали поздравления. Дир пил бокал за бокалом, обнимался с соратниками, часто целовал Чарушу. Аскольд пригубил чарочку; он и без вина был пьян от нахлынувших событий. Только что был сотником норманнской ватаги, и вдруг судьба вынесла его на высший пьедестал власти в чужеродном государстве. Такое может произойти только во сне или сказке! Но это были не сон и не сказка, это была его жизнь.
Бояре и купцы пришли со своими семьями, поэтому среди пирующих было много женщин и даже детей. Явились музыканты, ударили в свои инструменты, многие кинулись в пляс. К Аскольду подбежала девушка лет пятнадцати-шестнадцати, белокурая, с сияющими глазами, и потащила в круг:
- Пойдём, князь, повеселись со всеми!
Аскольд охотно повиновался. Он топал ногами, двигался туда-сюда, но не выпускал тонкие, мягкие ладошки милой девушки. Он глядел в её юное лицо с вздёрнутым носиком, наслаждался её преданным, обожающим взглядом, который она не отрывала от него, и был на вершине счастья.
- Как тебя зовут? - спросил он в тот момент, когда она приблизилась к нему.