Страница 2 из 3
Век за веком — тот один,
Ни души в округе.
Так он дожил до седин,
Мысля о подруге.
Все о ней, о ней одной
Сердцем истомился.
Тут-то вместе с сединой
Бес в ребро вселился.
Где он раньше пребывал
Знать совсем не надо.
Может Дьявол бомжевал
На задворках Ада,
Может он посредством чар
Чертовой путаны,
Не боясь Господних кар,
Вызнал Божьи планы.
Здесь история молчит —
Может так и эдак.
Факт, что Бес в ребре сидит
У людей, не редок.
Кто гораздый до добра,
Тот «не имет сраму»:
Из Адамова ребра
Бог сварганил даму.
Дьявол тут же поимел
Штаб-квартиру в деве
И чертям всем повелел
Подчиняться Еве.
И вершит доныне суд
Женщин повеленье.
Они — дьявольский сосуд,
Господа творенье.
2.
Помню, Ева и Адам
Только фрукты жрали,
Продовольственных программ
Слыхом не слыхали.
Из хмельных ни капли в рот,
Мяса нет в диете.
Выпьют яблочный компот
И … родятся дети.
Ну а дети — что с них взять! —
Родились с пороком —
Стали фрукты запивать
Материнским соком.
А потомки все жадней:
Распахали ниву,
Завели коров, свиней,
Пристрастились к пиву,
Медовухой и икрой
Потакают брюху,
На десерт разок-другой
Т…нут молодуху.
Захмелел, зажрался мир
И погряз в разврате.
Не житье, а буйный пир
Кстати и не кстати.
Бродит молодость
Времени драконовость
искажает лица,
только бродит молодость,
не угомонится.
В сердце скачут чёртики,
бес в ребре резвится.
Будто бы на шортики,
взгляд на ягодИцы.
И опять, как в юности,
по ночам не спится.
Будоражит лунный стих
и дождя водица.
Всё при ней
Всё при ней: миловидна, скромна.
У мужчин на глазах что ли бельма?!
Или умная ты беспредельно,
или глупой предстать не хватает ума.
Мужики — очень странный народ,
в жёны брать слишком умных боятся —
ещё будут над мужем смеяться,
а ему-то как раз всё бы наоборот.
С позиции детсада
Я абрис Ваш ласкаю взором
(увы, мне больше не дано),
а он, как терпкое вино,
пьянит меня любовным вздором.
Любуюсь дивною картиной —
большого мастера шедевр.
В глазу моём задёргал нерв
бес, подмывая чертовщиной.
Как кролик, подчиняюсь взгляду,
к удаву в пасть меня влечёт.
Сомнамбулой подплыл. О, чёрт,
моя подружка по детсаду!
Всего-то лишь седьмой десяток
пошёл с тех пор, но Боже мой,
подружка, "личико открой!",
а то ведь я на абрис падок.
Постой, достаточно, не надо,
давай подальше отойду
и буду в сладостном бреду
смотреть с позиции детсада.
Меня лихорадит
Июнь, как тебя лихорадит!
Набрякло
чернильное небо
и брюхом скользит по земле.
Дождём или моросью мочит — невнятно.
Погода хандрит.
Настроение вновь на нуле.
Июнь, как меня лихорадит!
Не ново.
Жара. Солнце жжёт,
раскатившись палящим мячом.
Киплю.
Мне опять, извините, фигово.
Теперь уж уверен,
погода совсем не при чём.
Депрессия горло сжимает удавкой.
Мне снится Крещатик, Русановка, Днепр, Подол.
Лишь Киев спасёт
от депрессии гадкой.
Когда ж наконец-то закончится чёртов футбол?!
Что наша жизнь?!
На е4 ход с5 и партия пошла.
Сменяя поддавки гамбитом,
то вроде как зевком грешна,
вдруг комбинация кульбитом.
И вот уж царствует ОНА,
разгромный эндшпиль предвкушая.
Из пешки делает слона,
умело ревность разжигая.
Партнеру не до проходной,
звенит натянутой струной.
Либидо
С детства влюбчивость натуры
Не давала мне покоя.
Для кого девчонки — дуры,
Для меня — совсем другое.
Для меня они как будто
Инопланетяне.
Любопытство и либидо
Просто душу тянет.
На гулянки не ходили
И поврозь науку грызли,
Не дружили, не любили,
У меня ж о них все мысли.
Со двора не интересны
Пресные соседки.
Вот на улице соседней
Девочки-конфетки!
Днём и ночью головёнка
Только феями забита.
За девчонкою девчонку
Предлагает мне либидо.
До сих пор живу под игом
Этой сладкой страсти.
Не избавиться до смерти
От всесильной власти.
У любви свои законы
У любви свои законы,
Как орбиты у планет:
По весне дает бутоны,
А в июне — алый цвет.
Вся душа изводится,
На природу просится.
Милочка моя красива
И пуглива словно лань,
Ну а раз она пуглива,
Забрались мы в глухомань.
Сердце обнадежено
Тишиной таежной, но …
Комары в кустах заели,
Мухи жалят до крови,
Гнусно лезут во все щели
Мошкара и муравьи.
Прочь несут колесики
По заросшей просеке.
По проселку укатили
От слепней и комаров.
Ветерком не остудили
Ни сердец и ни голов.
Заведи, тропиночка,
Где лишь я да милочка.
Стройных сосен колоннада.
Тридцать градусов в тени.
Рядом нежится услада —
Только руку протяни.
Ландышем украшено
Зелен-ложе наше, но …
Только страсти закипели,
Справа взвыли трактора,
Слева бабы загалдели
И запела Баккара.
Погибаю, братцы, я —
Прет цивилизация.
Эх, июнь! Начало лета,
Земляничная пора.
С милкой я бы на край света,
Где не ходят трактора!
Ох, друзья-товарищи,
Где искать пристанище?
Лебединая песнь
Уж давно за спиной перевал,
Цены резко поднЯлись на годы.
Корешом мне теперь аксакал,
А здоровьем — капризы погоды.
Жизнь свое непреклонно берет.
Много Сивкою пройдено горок.
Вот и женщина уж не влечет,
Коль годами шагнула за сорок.
Я пою лебединую песнь,
Ну а ты в ней последняя строчка.
Вместе с нею исчезла болезнь
И поставлена жирная точка.
Я тебя не оставлю
Ты не там меня ищешь, любимый,
зря таскаешь цветы на погост.
У тебя за спиною незримой
волочусь, как привязанный хвост.
И когда же прямою наводкой
полечу в небеса, дорогой,
я тебя не оставлю сироткой —
в лучший мир потащу за собой.
Встреча
Поздняя осень. Палата больничная.
Многообразие медпроцедур.
А за окошком погода приличная,
Солнышко изредка смотрит вприщур.
Только не кстати недуги —
В путах и ноги, и руки.
Встретились. Время, конечно, не лучшее,
Место не лучшее здесь для знакомств.
Стимулов нет и простейших удобств,
Но завлекло наших душ однозвучие,
Наших надежд и влечений,
Жажда чудесных мгновений.
Дни семицветьем раскрасила радуга,
Стрелки быстрей циферблат закружил.
Нет, доктора, я свой век не дожил,
Я задержусь ещё, может быть, надолго.
Стоит пожить ради встречи,
Пусть доктора меня лечат.
Встретились. Солнечный лучик прорезался.
Это в соседней палате лежит
Нужный всегда витамин для души.
Что-то я, братцы, немного разнежился.
Встретились и разбежались,
Воспоминанья остались.
Мартовская философия
Философ за века трудов
Не далеко ушел от старта.
Он объяснить весь мир готов,
Но понял вдруг 8-го марта:
Век познавая, не познать
Натуры женской уникальность …
Так будем женщин принимать
Как объективную реальность
И в благодарственном угаре