Северный страж

Мужики одобрительно загудели.

Уважительно покосившись на выпирающие из горшка мясистые куриные ноги, Алексей украдкой сглотнул набежавшую слюну.

Ну и монстр, прямо ножки Буша По виду килограмма на три тянет. Непонятно, откуда здесь такое чудо, до знаменитых американских анаболических кур-переростков ещё далековато. И на индейку тоже не похоже, вроде изначально только в Америке такая солидная штука водилась. А местные куры-то вообще как доходяги. Магазинные синюшно-беговые, в отцовской терминологии. Нет, ну правда, что за монстр-переросток такой?

— Петуха что ль зарубили? — доверительно наклонился к Гертруде. — Здоровенный уж больно.

— Что? А, не знаю. Сейчас спрошу.

Гертруда быстро переспросила у хозяйки.

— Нет, не петух. Глухарь это. С утра в печи томился, нас дожидаючи.

— А-а-а…

— Ну стало быть, гости дорогие, — поднялся Микит. — С прибытием вас, значится. Гостям и лучший кусок, — выразительно покосился на Лушу. — А, хозяюшка?

Зардевшись, девушка вскочила и, ловко поддев черпаком, положила глухаря на огромный расписной поднос. Схватила выщербленный нож и, поднеся к дымящейся тушке, нерешительно замерла.

— Да-а-а, здорова вышла птица, — задумчиво протянул Онтей. — Сразу-то и не совладать. А ну-ка, дочка, дай-ка я сам, — перехватил нож. — Ловчее получится.

Небрежным опытным движением развалил глухаря пополам. Оторвал ногу и протянул Олекшию.

— Прими, гость званый.

Чуть замешкавшись, Алексей догадался по смыслу и подставил тарелку.

— Спасибо.

Отломив вторую ножку, Онтей повернулся к Гертруде.

— Прими, гостья дорогая.

Ведунья улыбнулась и покачала головой.

— Нет, благодарю. Я больше к постному привыкла. Скоромное нужно вам, мужчинам, а мне-то уж оно и без надобности.

— А-а-а, — Онтей растерянно оглянулся на свояка.

— Себе оставь, стало быть, — махнул рукой Микит.

— Тогда вот ушицы испробуйте, — вскочила Луша. — Рыбка свежая, с утра выловили.

— Благодарю, доченька.

Хозяйка обошла гостей, подливая в плошки что-то наваристое и дымящееся.

Благодарно кивнув, Алексей подул на ложку и осторожно попробовал. Кушанье напомнило мелко нарезанную густую лапшу. А вкус вообще умопомрачительный. Особенно после лёгкой злаково-грибной диеты. Мясное Гертруда не принимала категорически. Жалко убиенных беззащитных зверушек, и всё тут. Послушавшись мудрого совета, тушёнку и картошку оставил про запас. Да и потом, на картошку появились другие, далеко идущие стратегические планы.

За столом воцарилось сосредоточенное молчание. Мужчины кушали жадно, видно, что изрядно проголодались.

Скромно поглядывая из-под опущенных ресниц, Луша невольно задержала взгляд на ведуне. Прямой как палка, Олекший ел спокойно и неторопливо, задумчиво оглядывая стены. Словно с раннего утра и не проголодался вовсе.

В дверь коротко постучали.

— Пришли, значится, — Микит решительно отодвинул тарелку. — Благодарствую, хозяюшка. Открывай, то Ларья и Гордой. Разговор к ним есть.

Луша поспешно распахнула дверь и посторонилась. Коротко поклонившись, к столу прошли двое мужичков. Один уже знакомый кузнец, а второй, сухопарый седой мужчина с неторопливыми, расчётливыми движениями, резко контрастировал на фоне остальных. Широкий кожаный пояс оттягивал солидный нож, больше похожий на мачете.

Машинально потерев занывшую щёку, Алексей вопросительно оглянулся на спутницу.

— Микит их позвал, — пояснила Гертруда. — Совет держать пришли.

Микит солидно прокашлялся и глянул на Алексея.

— Ну стало быть, Олекший, вот теперь мы и все в сборе. Это Ларья, кузнец наш, мастер знатный, а это Гордой, охотник не чета остальным, — поочерёдно представил с интересом поглядывающих гостей. — Собрались мы здесь обдумать, как лихо наше одолеть, — умолк, дожидаясь, пока ведунья тихонько договорит. — Олекший тут дело хорошее предложил. Ловить эту тварь на живца. Загон для скотины сделать, туда овечку подсадить, а сам он, значит, на дереве рядом в засидке затаится. Чтоб она его не смогла достать ненароком. Как та тварь появится, он её враз громом и сразит, — вопросительно глянул на ведуна. — Верно я говорю?

Алексей коротко кивнул.

— Точно.

Получив поддержку, Микит воодушевился:

— Ну так вот. Раз Олекший изничтожить ту тварь взялся, помочь ему в этом деле всем миром надобно. Собрать мужичков, кто духом не слаб, деревца подрубить, помост надёжный сделать, лестницу…

— Верно говоришь, — одобрительно поддакнул Гордой. — Выманить эту тварь на живца!

— Один момент, — поднял руку Алексей. — Я так думаю, чтоб уж наверняка, засидку придётся делать не одну. Ведь тот зверь в трёх местах нападал?

— Истинно так, — подтвердил Гордой, поочерёдно загибая пальцы. — Арся у болота, Окулина в бору и на Онтея вот почти у самой околицы.

— Вот, — продолжил Алексей. — Значит, три. Сможете?

— Сможем, конечно, — загудели мужики. — Денька за три и управимся.

— И ещё. Нужно, чтобы мне показали те самые места. Где на Онтея напала, я уже видел, осталось ещё два. Это возможно?

— А хоть бы и завтра с утречка, — степенно кивнул Гордой. — Я проведу, тут недалеко. К полудню и обернёмся.

— Так, с засидкой, считай, уладили, — Микит легонько прихлопнул по столу, считая вопрос решённым. — Олекший, теперь скажи насчёт серебра. Сколько его надобно?

Алексей задумчиво потёр лоб.

— Сколько…

Вот и первые трудности столкновения цивилизаций. Как перевести диаметр и вес картечин на местные термины, если вообще нет никакого понятия, в чём они тут измеряют? Если три засады, то по одному серебряному заряду в каждый ствол для надёжности. Значит, итого шесть патронов, в каждом по три картечины. То есть всего восемнадцать картечин диаметром миллиметров восемь. Ну и как такое им объяснить?

— В общем, даже и не знаю, как это объяснить. Нужны такие серебряные шарики, диаметром, тьфу, короче, крупные горошины из серебра. Сможете сделать?

Выслушав Гертруду, мужики озадаченно приумолкли и с сомнением оглянулись на кузнеца.

— Эвона как… Горошины. Сможешь такое, а Лар?

Кузнец задумчиво огладил бороду.

— Смогу, чего ж не смочь-то. И сколько тех горошин надобно?

— Штук восемнадцать, не меньше. Сможете?

— Восемнадцать?

Ларья задумчиво уставился в потолок, беззвучно шевеля губами. Что-то прикинув, веско пристукнул по столу.

— Сделаю. Будут тебе горошины. Завтра к вечеру.

Ещё минут десять поговорив с ведуньей и хозяйкой, мужики начали собираться. Откланявшись, Гордой остановился в дверях и напомнил:

— Олекший, значится, завтра с первыми петухами я жду на крылечке.

— Буду как штык, — заверил Алексей.

— Как-как? — озадаченно глянула Гертруда.

— Пардон, скажите, буду готов всенепременно…

Гордой удовлетворённо кивнул и тихо прикрыл дверь.

Гертруда глянула вслед и тяжело вздохнула:

— Ну что ж, Алексей. Придётся вам завтра в лесу как-то обойтись без меня. Гордой сказал, не пройти мне там. Лес дюже сырой. Боится, кабы не оступилась, ногу не сломала.

— Конечно, о чём разговор! Там и дел-то всего. Дойти до места и глянуть. Если что, попытаюсь как-нибудь объяснить.

— Уж попытайтесь, — улыбнулась Гертруда, — только будьте очень осторожны… Язык бы, конечно, вам надо осваивать уже понемногу.

— Так я только за! — вскинулся Алексей. — Может, давайте и займёмся? Времени у нас полно.

— Полно, — подтвердила Гертруда. — Только вот хозяюшке убраться помогу.

— Нет уж, — вскочил Алексей. — Вы сидите, я сам.

Луша оторопело приняла грязную посуду из рук ведуна.

— Как это называется? — удерживая тарелку, поинтересовался Алексей.

— Чего он говорит? — Луша повернулась за помощью к ведунье. — Есть, что ли, хочет?

— Научиться говорить хочет по вашему, — усмехнулась Гертруда. — Спрашивает, как сказать посуда.

Луша звонко рассмеялась.

— Ах, вот оно что. А я-то всё не пойму, говорит так чудно, а что, непонятно…