Страница 5 из 6
– Но зачем? – удивился я, нисколько не обившись на слово «дурачок» (наоборот, даже приятно стало, как будто меня погладили).
– А затем, – наставительно произнесла Тиа, – что у нас они получают семью – мужа, детей. Причем без всякого приданого, договоров и смотрин.
– Но ведь наши женщины не всегда у вас остаются, – сказал я, – некоторые возвращаются домой, причем вместе с детьми…
– Да, – признала Тиа, – верно. Ты знаешь наш обычай: крылатые живут с крылатыми…
– …а бескрылые – с бескрылыми, – кивнул я. – Так принято и у вас, и у нас, это правда.
– Однако многие ваши женщины все же остаются с нашими ангелами-мужьями, – возразила Тиа, – и потом живут долго и счастливо…
– …и умирают в один день, – усмехнулся я.
– Что ты знаешь о смерти, человек? – горько усмехнулась Тиа. – Когда ангел стареет и чувствует, что больше нет сил летать, в последний раз поднимается в небо, высоко-высоко, и бросается вниз, на скалы. Это называется прощальный полет. Родные и друзья провожают его, а потом хоронят его тело…
– Но почему? – удивился я. – У нас, у людей, старики живут долго, в общем доме со своими детьми и внуками, и те заботятся о них.
– Потому что для ангела нет ничего прекраснее неба, – задумчиво произнесла Тиа, – и когда ты не можешь летать, то жизнь теряет для тебя всякий смысл. Впрочем, тебе этого не понять.
Я пожал плечами – каждому свое. Мне, например, и на земле хорошо.
– Ладно, раз ты не собираешься меня убивать, – продолжила Тиа, – может, все же поможешь?
И кивнула на стрелу, торчавшую из предплечья.
Я положил на землю лук, колчан, снял сумку, достал чистую, белую тряпицу, лечебную мазь и нож. Все это – очень нужные предметы для охотника. Мало ли кого встретишь в лесу, можешь получить удар лапой от дикого кота или навраться на рассерженного вепря… Вот и потребуется срочная перевязка.
Тиа внимательно следила за моими приготовлениями.
– Сейчас тебе будет больно, – предупредил я ее, – но постарайся не дергаться, иначе я не смогу тебе помочь.
Тиа кивнула. Я осторожно, кончиком ножа расширил рану и постарался подцепить жало стрелы. Тиа дернулась, зашипела, как рассерженная кошка, но потом сцепила руки в замок и стиснула зубы. Понимала, что я стараюсь ради нее.
Рвать стрелу ни в коем случае было нельзя. На наконечниках наших стрел находятся специальные зубчики, чтобы вонзались глубоко в тело, и их трудно выковыривать. Такое ранение может оказаться смертельным для летуна…
Я осмотрел рану. М-да, дело плохо, наконечник засел глубоко. Конечно, лекарь из меня тот еще, но ведь другого-то рядом нет. Не звать же Клео! Не знаю почему, но я решил сохранить нашу встречу с Тиа в тайне.
После некоторых усилий мне все же удалось чуть-чуть подцепить наконечник и освободить жало. Теперь можно рвать…
– Ну, держись, – предупредил я, – сейчас будет очень-очень больно.
И резко выдернул жало. Тиа громко вскрикнула и повалилась на пол – судя по всему, потеряла сознание. Что же, так оно, пожалуй, даже лучше – будет легче перевязать.
Я промыл рану чистой водой, смазал барсучьим жиром с травами (лучшее средство для заживления, мы всегда носим с собой маленький горшочек с мазью), перевязал чистой тряпицей. Ну вот, я сделал все, что было в моих силах: стрелу вытащил, кровь остановил. Тиа будет жить, это точно. А летать, скорее всего, пока не сможет – крыло должно зажить. Ей придется пожить в пещере, а я буду ее навещать и лечить.
Через несколько минут девушка очнулась и застонала.
– Все в порядке, – успокоил я ее, – стрела вытащена, рана перевязана.
И показал окровавленное жало. Тиа поежилась и повела плечами. И тут же скривилась от боли.
– Осторожней, – предупредил я ее, – рана глубокая, не надо ее тревожить.
Тиа осмотрела перевязку и оценила мое лекарское искусство.
– Спасибо, – кивнула она, – ты, Трой, молодец, все очень хорошо сделал.
Я скромно потупил глаза – приятно, когда тебя хвалят.
– Ну, и что мы будем делать дальше? – поинтересовалась Тиа.
– В каком смысле? – не понял я.
– В смысле – ты приведешь своих?
– Нет, – покачал я головой. – Я решил: раз я перед тобой виноват – это ведь моя стрела сидела у тебя в плече, то и лечить тебя должен тоже я. Живи здесь, в пещере, а я буду к тебе приходить. Сегодня ночью принесу воды, еды и еще раз перевяжу рану.
Тиа недоверчиво посмотрела на меня.
– Ты не обманываешь меня?
– Клянусь своим именем, – глядя ей прямо в глаза, твердо произнес я.
Девушка удовлетворенно кивнула.
– А если меня найдут другие охотники? – спросила она.
– Я отнесу тебя в глубину пещеры.
С этими словами я поднял ее на руки (Тиа оказалась на удивление легкой) и отнес подальше от входа – туда, где царила почти полная темнота.
– Если ты не будешь шуметь, – предупредил я ее, – то тебя никто никогда не найдет.
Я вышел наружу и наломал ветвей – чтобы Тиа было мягче лежать. Покой для нее – первое лекарство. Я устроил для девушки некое подобие постели и уложил. Потом, пообещав, что скоро вернусь, покинул пещеру. Мне надо было как можно скорее найти Клео и убедить его, что в ущелье никого нет. Мое долгое отсутствие могло показаться странным и даже встревожить его – в здешних местах водятся медведи, и мало ли чего…
Клео и Дан ждали меня у выхода из ущелья.
– Что так долго? – поинтересовался Дан. – Нашел кого?
– Нет, – соврал я, – никого нет. А вы обнаружили ангела?
– Тоже нет, – вздохнул Дан, – наверное, он смог улететь.
– Или забрался так глубоко в шахты, что мы его не найдем, – добавил Клео.
– Может, позвать на помощь других охотников, с собаками? – предложил Дан.
Я мысленно взмолился – только не это!
– Не имеет смысла, – махнул рукой Клео. – Пока сходим в деревню, пока вернемся, ангел скроется. Он же не дурак, чтобы сидеть на одном месте! Ладно, пошли домой, мы сегодня хорошо потрудились, а завтра будет новая охота. Может, тогда нам повезет больше.
– Но ты все равно молодец, Трой, – дружески похлопал меня по плечу Дан, – первый раз вышел в дозор, и сразу такая удача! Я скажу всем, что ты настоящий охотник!
Я приложил руку к сердцу в знак благодарности: хвала такого опытного воина дорого стоит.
Но вот что странно: еще час назад я был бы на седьмом небе от счастья, если кто-нибудь из старших воинов похвалил бы меня, а теперь воспринимал эти слова равнодушно, как будто речь шла и не обо мне. Может, все дело в той, другой, благодарности, которой одарила меня красавица Тиа?
Дорога до деревни была легкой. Наши уже знали о моей удаче и шумно приветствовали у порога дома. Досталось-таки моим плечам и спине от тяжелых отцовских, братских и просто дружеских похлопываний! Правильно люди говорят: у славы – тяжкое бремя.
Мать тоже счастливо улыбалась и за обедом положила мне кусок побольше. Отец одобрительно кивнул и достал бутыль с медовухой – чтобы отметить первую охоту. Он налил три чарки – себе, Нору и мне, Лар тоже потянулся, но отец так грозно на него посмотрел, что тот сразу убрал руку под стол.
– За Троя! – провозгласил отец тост, и мы втроем выпили.
Сладкая, крепкая медовуха приятно потекла по жилам.
После обеда я отправился спать – сказалась бессонная ночь. Но перед этим я незаметно положил в сумку большой ломоть хлеба, вареные овощи и кусок мяса – для Тиа. Захватил также чистые тряпицы и флягу с водой. Как только стемнеет, пойду к ней. Надеюсь, за это время ничего с ней не случится.
Глава третья
Когда начало смеркаться, я вышел из дома и крикнул матери:
– Пойду на танцы, вернусь утром!
Мать махнула рукой – иди, конечно. Весна, время развлечений… Наша молодежь собирается по вечерам за деревней и пляшет до самого утра. Приходят юноши и девушки из соседних сел, веселятся вместе с нами. Это самое лучшее время, чтобы завести знакомство и наметить будущую пару для себя. Если, конечно, есть уже брачные намерения. Или можно хотя бы просто хорошо провести время, отдохнуть, повеселиться, если таких намерений пока нет.