Меч королевы

Харри промолчала. Она слишком устала, чтобы спорить, и ее слишком тронула их верность. А если честно, она просто боялась возвращения. В основном потому, что понимала, как отчаянно хочет вернуться. Корлату придется воздать ей почести как виновнице падения Турры, это правда, поскольку он не дурак и очень благородный король. Но она не хотела его вынуждать.

– Прекрасно, да будет так, как ты хочешь.

Кентарре поклонилась изящным стремительным движением.

– Спасибо тебе, – сказала Харри.

– Следовать за Харизум-сол честь для меня, – ответила филанон.

Джек улыбнулся девушке, когда она снова опустилась на колени у их костра. Наркнон, на свой лад потрясенная падением горы не меньше, чем люди, вилась вокруг подруги.

– Мы цепляемся к тебе, как пиявки, – сказал он. Харри удивленно взглянула на него. – Такова, полагаю, суть недавней беседы.

Она кивнула.

– Тогда, возможно, самое время предупредить тебя, что мы с Ричардом и все наши тоже собираемся пойти и сдаться на милость твоего горного короля. Дома нас ничего не ждет. И… гм… – он повернул руки тыльной стороной к теплу и уставился на свои загрубелые ладони, – нам этого хочется.

– Но…

– Отговорить нас можно, только приложив неимоверные усилия, поскольку любую причину, какую ты сумеешь выдумать, мы тут же сочтем имеющей отношение к твоему похвальному желанию избавить нас от хлопот, а мы крайне эгоистично решили ехать на восток по пятам за тобой. И все равно ни у кого из нас нет сил для продолжительных споров, включая тебя. А я, может, стар, задубел, и все у меня болит, но я удивительно упрям.

Последовала пауза.

– Ваша взяла, – сдалась Харри.

Ричард, сидевший слева от Джека, потыкал костер палкой.

– Это оказалось легче, чем я ожидал, – заметил он.

Джек загадочно улыбался.

На следующий день они добрались до деревни Сенай, где их встретили пиром.

Отец Сенай объяснил:

– Три дня назад мы почувствовали, что рухнула гора. Земля дрогнула у нас под ногами, и пыль поднялась. С тех пор воздух стал чище, и мы поняли, что у вас все хорошо.

– Пыль была синяя! – пискнула Рилли.

– А от Врат досюда три дня верхом, поэтому мы вас ждали, – объяснила молодая женщина, мать Рилли и вторая жена отца Сенай.

А отец Сенай, Нандам, воскликнул:

– Да здравствует Харизум-сол, Победительница Колдунов, Низвергательница Гор!

– О боже, – простонала Харри по-островному, а Джек фыркнул и закашлялся, Ричард же потребовал посвятить его в шутку.

Но когда внесли тяжелые дымящиеся подносы, Харри решила, что слава имеет свои преимущества. Так хорошо она не ела с тех пор, как сидела на пиру, где ее сделали Всадником… с Корлатом…

На следующее утро, к ее смятению, Нандам появился на высоком коне, черном с белой ногой.

– Я еду с вами, – объявил он. – Увечная нога сделала меня бесполезным в бою, но честь осталась при мне, а Корлат знал меня в прежние времена. Сенай не первая, кто отправился к королю Города из моего рода и с моей горы. Я присоединяюсь к твоей свите, Победительница Колдунов.

Харри поморщилась.

– Но…

Это сделалось ее любимым словом в последнее время.

– Я знаю, – сказал Нандам. – Сенай мне рассказала. Потому-то я и еду.

Они объехали форт Чужаков, мирно дремавший на солнце, не потревоженный утомительными межплеменными разборками старых дамарцев. Чужаки изначально знали, что горцев слишком мало, чтобы причинить им серьезные неприятности. А если земля и дрогнула немного под ногами несколько дней назад, то, наверное, горы просто не такие старые, как считалось, и по-прежнему переминаются и потягиваются на своем месте на земной поверхности. Возможно, в результате легкой вулканической активности откроется новая золотая жила и Аильские копи перестанут служить единственной причиной присутствия Чужаков в Рамидских горах.

Джек в печальной задумчивости рассматривал суровые стены, внутри которых провел последние восемнадцать лет. Он поймал на себе взгляд Харри и сказал:

– Там меня может ждать только нечто вроде приказа: «Запритесь у себя на квартире, пока мы решаем, что с вами делать… бедняга, пустыня все-таки свела его с ума». Я не вернусь.

Харри слабо улыбнулась.

– А я ведь все запорола. Знала бы, как обернется, отправилась бы одна, тихонько уронила половину горного хребта туда, где от него было бы больше всего пользы…

– И ускакала бы в туман, и никто больше никогда бы о тебе не слышал, – подхватил Джек. – Порой мне кажется, слепая преданность или многочисленность твоих верных последователей вообще единственное, что заставляет тебя возвращаться к своему королю.

Харри уставилась невидящим взглядом на горизонт ее любимых гор. Она припомнила слова Аэрин, и ей снова показалось, что Дикки вызвал ее обратно в этот мир слишком рано.

– Он действительно такое чудовище? – продолжал Джек. – Ты же правда хочешь вернуться?

Харри оглянулась и посмотрела на кляксу посреди золотисто-серых песков, представлявшую собой Истан.

– Нет, он не чудовище. И да, я хочу вернуться – очень хочу. Потому-то и боюсь.

Джек смотрел на нее, она чувствовала его взгляд, но не желала встречаться с ним глазами.

«Путь назад, – с тоской думала Харри меньше чем три дня спустя, – кажется гораздо короче, чем путь туда». А ведь они еще двигались медленно ради раненых, отказавшихся оставаться в деревне Нандама для исцеления и желавших во что бы то ни стало идти со всеми.

– Они не хотят пропустить ни капли веселья, – извиняющимся тоном пояснил Джек, словно это он был во всем виноват.

– Веселья?! – Харри задохнулась от возмущения.

– Ты, наверное, излишне серьезно ко всему относишься, – предположил Джек.

Всадница пробормотала нечто, чего лучше не произносить вслух, и добавила:

– Понимаете, здесь очень серьезно относятся к понятиям чести и верности, вы, помешанный на Дамаре островитянин.

Джек пожал плечами:

– Даже если всех разом возьмут за некое общее ухо да вышвырнут, это тоже будет в своем роде веселье. – Он помолчал и искоса взглянул на нее. – Но, боюсь, я придерживаюсь того же оптимистичного взгляда на мир, что и остальные твои бандиты.

– Я больше знаю об этом!

– Меньше знаешь, крепче спишь, – отозвался Джек.

Они без труда нашли дорогу в лагерь горного короля. Харри ни разу не задумывалась, куда ехать, иначе как просто «на восток». И хотя понятие «восток» охватывало изрядную часть территории королевства, она направляла нос Золотого Луча так же уверенно, как если бы ходила по этому пути годами. В сумерках перед ними маячил королевский шатер. Солнце садилось у них за спиной, и их длинные тени начинали растворяться в ряби серого песка под ногами. Королевская стража, разумеется, их заметила, но никто не окликнул. Харри еще могла поверить, что они с Золотым Лучом и Гонтураном безошибочно узнаваемы, но ее не только не арестовали на месте, но даже более чем очевидное присутствие в ее свите двенадцати вооруженных Чужаков не вызвало никаких комментариев.

Не зная, как еще поступить, она неохотно, но прямо поехала к королевскому шатру. Он возвышался посреди других палаток, на верхушке развевалось черно-белое знамя. По-прежнему никто не останавливал их и не задавал вопросов. Некоторые салютовали ей характерным жестом, положенным королевскому Всаднику, и это немного успокаивало. Но ей хотелось бы увидеть кого-нибудь достаточно хорошо знакомого, Матина или Инната, и выяснить, какого приема ей следует ожидать.

Это войско всего несколько дней назад выдержало отчаянную битву с превосходящими силами противника, но лагерь выглядел совершенно обыденно. Внезапно Харри осенило. Ей ведь никогда и в голову не приходило, что Корлат может проиграть! Она училась верить изнанке век. Все шатры стояли аккуратными и ровными рядами, как всегда, попадавшиеся на глаза кони лоснились и могли похвастать прекрасной формой. Однако лагерь гудел от напряжения. Тишина висела несколько натянутая, и люди сновали от шатра к шатру с таким видом, словно от их перемещений зависели жизнь и смерть.