Шелковые сети

Жизнь текла своим чередом, пока однажды за ужином Энди не заметил:

— Если ты не надумаешь рассказать мне, что тебя беспокоит, дорогая, я всерьез обижусь.

Мари застыла в изумлении. Ей-то казалось, что она держится абсолютно естественно!

— Не понимаю, с чего ты взял, что я беспокоюсь? — Эти слова были произнесены несколько неуверенно.

— Видишь ли, тебя нельзя назвать молчаливой, но в последнее время ты постоянно куда-то уносишься мыслями. Так что же случилось? Это как-то связано с твоей семьей? Ты никогда не упоминала об отце и сестре, но наверняка скучаешь? — Он выжидательно смотрел ей в лицо.

Мари почувствовала себя очень неловко. О семье она не заговаривала по той простой причине, что эта тема была очень тесно связана с договором, приведшим ее на Мальорку.

— Не понимаю, почему бы тебе не позвонить Жану? — добавил Энди с видом человека делающего щедрый жест.

— Но… я уже несколько раз беседовала по телефону и с ним, и с Полли, — в замешательстве произнесла Мари.

Энди, делавший в этот момент глоток кофе, поперхнулся.

— Я думала, ты не станешь возражать. И кроме того… я подолгу не разговаривала.

— Постой-ка, если я правильно понимаю, — Энди вытер губы салфеткой, — ты преспокойно болтала с отцом и сестрой чуть ли не каждый день?

— Если тебя беспокоит стоимость звонков…

— Замолчи! Ты не понимаешь, что натворила!

— Послушай, прекрати разговаривать со мной в таком тоне! Можно подумать, я совершила что-то ужасное…

— О да, совершенно ничего! — Энди схватил поднявшуюся из-за стола Мари за руку. — Только растрезвонила своим родственничкам, что находишься здесь со мной!

— Ничего подобного! — резко возразила Мари, почувствовав болезненный укол при слове «родственнички».

От неожиданности Энди даже отпустил ее запястье.

— Нет?

— Ты уж как-то совсем низко оцениваешь мои умственные способности, — обиженно заметила она. — И вообще… Думаешь, пребывание с тобой на этой вилле составляет предмет моей гордости? Если так, то ты ошибаешься. Мне стыдно сказать отцу и сестре, что я так низко пала!

Энди смотрел на нее, будто не веря собственным глазам. Его взгляд был темнее ночи. Повисло тяжелое гнетущее молчание.

Мари не выдержала первой:

— Отец и Полли думают, что я сменила квартиру. Новый адрес они не спрашивали, потому что писем мы друг другу не пишем, — произнесла она, сплетая пальцы, чтобы те не дрожали. — Я сказала, что пользуюсь таксофоном, по номеру которого нельзя позвонить. Так что тревожиться тебе не о чем.

— Прости, я неправильно тебя понял. — Тон Энди был холоден. — Ведь Жан служит у меня. Я полагал, что в твоих же интересах оставить его в неведении.

— Верно. Что толку распространяться о временной связи? — язвительно заметила Мари. — Спасибо, что одел меня как королеву. Теперь вряд ли кто-нибудь заподозрит, что я фабричная работница!

Вновь наступила тишина, к которой больше всего подходило определение «убийственная». Энди упорно молчал. В конце концов его поведение привело Мари в ярость. Вы только посмотрите на него! — думала она. Он явно решил продемонстрировать выдержку!

Она подождала еще минут пять, но на этом ее терпение лопнуло.

— Я тебя ненавижу, Энди Макгвайр! — сорвалось с ее губ.

— Разумеется, — ответил тот бесстрастным тоном. — Секс по обязанности не самая хорошая основа для нормальных отношений. Что ж, ничего не поделаешь. Это мой выбор и моя ошибка.

На глаза Мари навернулись слезы. Она крепко зажмурилась, и ей удалось не расплакаться. Ну почему он все ухудшает? Может, уже сыт ею по горло? Ладно, пусть так. Все равно она в любом случае собиралась уехать. Ведь не сидеть же здесь до тех пор, пока живот не полезет на нос!

Резко повернувшись, Мари убежала с террасы, на которой они сидели. Ей почему-то очень захотелось очутиться под душем. Стоя под струями прохладной воды, она вволю наревелась. Только через час Мари с покрасневшими глазами выглянула из ванной. К счастью, в спальне было пусто. Вынув из комода ночную сорочку, она накинула ее — впервые за время пребывания на вилле, так как прежде спала обнаженной, — и забралась в постель.

В предутренние часы, когда Мари лежала без сна, дверь спальни отворилась и кто-то вошел. С замиранием сердца Мари увидела силуэт полностью обнаженного, если не считать повязанного вокруг бедер полотенца, Энди.

Мари закрыла глаза, надеясь, что он уйдет. Ничуть не бывало. Вскоре она ощутила, как рядом прогнулся матрас. Не успев опомниться, Мари скатилась в ту сторону, и в тот же миг Энди заключил ее в объятия.

— Нам нужно поговорить…

Она придерживалась на этот счет противоположного мнения. Изменить ничего уже нельзя, поэтому что толку тратить время на ненужные беседы? Лучше использовать оставшиеся часы, чтобы получить максимальное удовольствие.

Подумав так, Мари потерлась об Энди всем телом, потом прижалась как можно плотнее и потянулась к его губам. Тот застыл от неожиданности, и на один ужасный миг ей показалось, что он сейчас оттолкнет ее. Но нет! Сообразив, что происходит, Энди рывком опрокинул Мари на спину, властно подмял под себя и углубил поцелуй со страстью изголодавшегося по любви человека.

Спустя некоторое время он отстранился и несколько секунд вглядывался в освещенное сумеречным лунным сиянием лицо Мари.

— Я хочу тебя, но…

Она не желала ничего слышать. Зарывшись пальцами в его влажные после душа волосы, Мари вновь пригнула голову Энди к себе. У того вырвался хриплый стон, и она поняла, что сопротивления не будет. Мари прекрасно знала, чем можно свести Энди с ума. Не прошло, и пары минут, как он стал таким же заложником страсти, как и она сама. С этого мгновения желание поговорить окончательно покинуло его.

Их нынешнее соитие ничуть не напоминало то медленное, томительное нагнетание чувственности, которому они так часто предавались во время послеполуденной сиесты. Сегодня Мари словно выпустила на волю ураган страсти, который оказался неподвластным даже ей самой. Энди вошел в нее со страстной нетерпеливостью, быстро подвел к пику блаженства, и Мари громко и хрипло вскрикнула, не узнавая собственного голоса. Но не успела она отдышаться, как снова понеслась ввысь. Потом все повторилось сначала. Затем еще. И еще… Пройдя бесконечный, как показалось Мари, круг наслаждения, она осталась совершенно опустошенной и в то же время странным образом насыщенной. Произошло это уже на рассвете. Машинально отметив, что солнце взошло, Мари повернула голову к Энди, но оказалось, что тот спит.

Она лежала рядом с ним, спрашивая себя, почему сегодня все было так необычно. И вскоре догадалась: Энди прощался с нею. Он знал, что все кончено. Решение об этом пришло к нему еще до того, как он пришел в спальню, надеясь, вероятно, обнаружить Мари крепко спящей. Он желал свободы. И вовсе не потому, что потерял к Мари интерес. Просто днем между ними все пошло вкривь и вкось, а он терпеть не мог подобных сцен. Возможно, он наконец уяснил, что на самом деле Мари не ненавидит его, а любит.

А если не уяснил тогда, то сейчас-то уж наверняка смекнул. Трудно было не понять очевидного после всего, что произошло в этой постели. Мари набросилась на него, как свихнувшаяся нимфоманка. Не нежно и искушающе, нет. В нее будто бес вселился.

Вероятно, пресс мыслей о беременности и беззащитности сделал меня чрезмерно чувствительной, решила Мари. Позже ей пришло в голову, что, возможно, она только воображает, будто понимает, о чем думает Энди.

Спустя несколько часов, тем же утром, она получила ответ на этот вопрос. Энди, полностью одетый, разбудил ее. В бежевом летнем костюме и темно-синей рубашке он выглядел просто великолепно.

— Мне придется ненадолго уехать, — прямо сказал он. — Отец Марты еще на прошлой неделе договорился со мной о встрече. Ему требуется мой совет в одном деле. — Он искоса взглянул на Мари. — Наш с тобой разговор мы продолжим, когда я вернусь, но за это время ты должна собрать вещи. Во второй половине дня мы вылетаем в Эдинбург.