Страница 7 из 11
— А почему у тебя только синие и серые костюмы? — не удержалась любопытная девчонка.
— Но они же все разные, а я люблю эти цвета. А тебе, что, не нравятся? — подозрительно спросил он.
— Ой, нравятся, нравятся, — заторопилась она. — Вот этот, в тонкую полосочку, самый красивый…
— Соображаешь… — удивился Павел. — Он и самый дорогой.
Пока Фиска занималась делами, неприятные мысли отступали, даже по дому меньше тосковала. Но к вечеру, приготовив ужин, она садилась у окна в ожидании Павла, и сердце ее замирало от страха. Ждала и боялась, как-то он поведет себя сегодня, не начнет ли снова выгонять. Хотя ей самой нестерпимо хотелось вернуться в родной поселок, но этим мыслям никак нельзя было поддаваться. Все ее подруги мечтают уехать оттуда, как же она там появится? Нельзя. Никогда не думала, что будет так скучать по родителям, по маленькому домишке, даже по собачонке Барсу.
Этот Барс такой забавный… У соседей собака была громадная, ростом с теленка. Отец тоже хотел себе такую, взял щенка от той же суки, назвал Барсом, хотя это и была сучка. Думал, псина вырастет большой и злой. Но собачка осталась маленькой и доброй. Несмотря на грозное имя, она весело бежала ко всем, приветливо махала хвостиком и танцевала на задних лапках. Отец громко ругался, вроде бы злился, но Нафиса не раз видела, как он, присев рядом с Барсом, трепал ее по холке и жаловался: «Только ты меня любишь, только ты меня понимаешь…» Действительно, собачка узнавала звук мотора его машины и всегда бежала к воротам, когда отец приезжал домой. Нигде такой сообразительной не встречала. Нафиса была уверена, что их Барс понимает человеческую речь. Однажды отец разделывал барана во дворе, а Нафиса и Барс стояли рядом, наблюдали. Окончив работу, отец повернулся к ним с окровавленным ножом в руке и сказал Барсу: «Так, теперь твоя очередь…» И собака поняла, она попятилась назад всеми четырьмя лапами. Нафиса впервые видела, чтобы собаки пятились. Она тут же схватила ее на руки и успокоила: «Не бойся, Барсик, папа шутит…» И отец тоже спохватился: «Барс, да ты что?! Поверила, глупая?» Жаль, что она не догадалась забрать Барса с собой… Выгуливала бы ее во дворе, вон тут сколько собак…
Временами тоска по дому становилась просто нестерпимой, и только когда Павел возвращался, Нафиса вздыхала с облегчением, рядом с ним она ни о чем и ни о ком не вспоминала и не жалела: этот малознакомый парень заменил ей сейчас весь мир.
Но он отнюдь не радовался, видя ее… Не разговаривал с ней, на вопросы отвечал сквозь зубы, не обращая на Фису внимания, названивал каким-то девушкам. А она боялась лишний раз заговорить с ним, слушала его телефонный треп с девчонками и молча страдала: ну зачем он так делает?! Неужели не видит, как она его любит? Прошло три недели. А потом Павел не выдержал, сказал, что хватит сидеть дома, пора устраиваться на работу. «Как ты можешь торчать здесь целые дни?» — удивлялся он. А ей тут было хорошо. Ах, если бы он полюбил ее! Тогда бы она могла прожить всю жизнь, не выходя из этой квартиры.
«А может быть, ему мало денег, не хватает на двоих того, что он зарабатывает?» — вдруг пришло ей в голову. Тогда что же она сидит, надо быстрее идти работать. И вскоре Нафиса нашла себе место продавщицы. Правда, ее взяли с испытательным сроком, и первую неделю она должна была работать бесплатно.
На работе она все делала механически, думала только о своем Паше. Хозяйка спрашивала ее: «О чем замечталась?» Нафиса не отвечала. Как ей скажешь, что она каждую минутку считает, ждет, когда же наконец увидится с ним. Хоть бы он сегодня сразу пришел домой… Она понимала, что он задерживается с девушками, он же мужчина, наверно, не может без женщины… Павлу она не стала говорить о своей работе, побоялась. Вдруг скажет: «Раз ты работаешь — уходи отсюда, больше тебе моя помощь не нужна».
Павел
После отпуска вышел на работу Антон. Кинулся к Павлу, словно ни в чем не был виноват:
— Паша, привет! Ну, как семейная жизнь, как супруга? — он говорил громко, будто специально, чтобы все услышали.
— Паша, ты женился?! Что же ты молчишь? — сразу заинтересовались сотрудники.
Пашка отбросил руку Антона и проворчал сквозь зубы:
— Не женился и не собираюсь, это идиотские шуточки Антона, — он справедливо полагал, что все произошло с молчаливого одобрения друга, и не простил ему этого.
Тот все еще попытался со смехом расспросить о Фиске, но Пашка оборвал, он злился нешуточно и так просто сносить дурацкие выходки друга не собирался. Вскоре после этого Антон уехал в Самару. А у Павла все оставалось по-прежнему: работа, подруги, а дома торчала эта Фиска. Вечно что-то готовила, пыталась его накормить, а зачем ему это? Поесть можно где угодно и что угодно, а вот посторонний человек в квартире — это его нешуточно раздражало, хоть ночуй в офисе. В результате Павел, можно сказать, уступил нахальной постоялице свою квартиру, он почти не жил дома, приходил поздно, если вообще приходил, уходил рано. Как-то вечером в подъезде его перехватила соседка:
— Пашенька, ты женился?
— Нет, тетя Аня, с чего вы взяли?
— Так девушка эта твоя, черненькая такая, говорит, что твоя жена.
— Девушкам лишь бы болтать…
Ну, достала… Пашка взлетел на свой этаж:
— Фиска, это что еще за разговоры?! — с порога начал он. — Я тебя спрашиваю, чего молчишь?
Фиска испуганно смотрела на него.
— Какие разговоры?
— Какой я тебе муж? Ты что тут во дворе болтаешь?
— Да я никому не говорила, просто в магазине сказала, что муж любит рыбу, я не видела, что там эта соседка была… Это она меня неправильно поняла…
— Ты идиотка или притворяешься?
Врезать бы ей от души, так ведь потом костей не соберешь, доходяга…
После отъезда Антона Павлу прибавилось дел. Его шеф Чумаков Федор Николаевич своим сотрудникам не давал продыху. У него и раньше было — не покуришь, а в последнее время и вовсе столько работы навалилось. Павел сидел за компьютером, не вставая. Но и при такой запарке он успевал поглядывать на женщин: такие кадры трудились рядом, что просто пальчики оближешь. Вон у шефа появилась новая секретарша, Ирина, потрясающая девушка, мадонна. Она сразу заинтересовала его, но Павел видел, что шеф сам не прочь развлечься с этой девицей, и потому не рискнул ухаживать за ней. Шефа он откровенно побаивался, мужик этот был явно с криминальным прошлым. У него и внешность типичного мафиози: лысый здоровяк, челюсть, как у бульдога, глазки маленькие и фамилия подходящая — Чумаков. К тому же у Федора Николаевича два охранника, всегда рядом, сидят в приемной, как сторожевые псы. Оба внешне похожи на своего хозяина. Эти убьют и глазом не моргнут. И вообще, чем больше он тут работал, тем отчетливее понимал: то, чем здесь занимаются официально, — лишь надводная часть айсберга, а под темной водой скрыто очень многое, и явно противозаконное. Пожалуй, надо согласиться на новое предложение, перейти в российский филиал американской авиационной компании. Пусть он сначала чуть-чуть потеряет в зарплате, но там меньше нарушений закона, и к тому же у него будет больше возможностей для карьерного роста. Перспективы перед ним открывались большие.
И он дал согласие на переход. Чумаков, узнав о его заявлении, недовольно скривился, он не любил, когда люди уходили сами. Впрочем, увольнять сотрудников шеф тоже не любил: зачем давать кому-то повод копить обиды и возможность рассказывать о делах фирмы? Лучший вариант расставания — это смерть. Покойник лишнего не скажет, и опять же никаких там пособий, пенсий, выплат. Венок купил, и все, свободен. Но времена сейчас пришли другие, и потому он не стал удерживать Пашку: «Черт с тобой, иди, другой на твое место найдется, но если рот откроешь — зарою». Пашка все отлично понял: кажется, он уходит отсюда вовремя. Перетрусил, конечно, здорово, только тогда вздохнул с облегчением, когда благополучно приступил к работе на новом месте — вроде пронесло. Все эти проблемы захватили его настолько, что какое-то время было не до Фиски: живет и живет, пусть ее. Но в конце концов не выдержал: