Страница 8 из 78
Недавно вышла объемная книга «Бизертинский морской сборник» — статьи и документы о судьбе русского флота.
В настоящее время о драматической судьбе Черноморской эскадры, под патронажем «Российского фонда культуры», на телеканале «Россия» снят и показан документальный фильм «Гибель русской эскадры», в основе которого трагическая судьба братьев Беренсов.
«Бизертинский морской сборник» заканчивается патетическими словами:
«3 сентября 2001 года в Тунисе на кладбище Боржель на могиле контр-адмирала М. А. Беренса (1879–1943), командовавшего русской эскадрой, была установлена памятная плита (автор севастопольский скульптор Станислав Чиж), доставленная флагманом российского Черноморского флота крейсером „Москва“».
При ее торжественном открытии, парадным строем с Андреевским флагом прошли моряки крейсера, воздавая дань уважения русскому адмиралу.
На плите, помимо положенных надписей есть и слова: «Россия помнит вас».
Память о моряках русской эскадры вернулась на родину и стала достоянием ее истории.
Наследников же от знаменитой военно-морской династии Беренсов не осталось, и эта третья ветвь генеалогического древа отсохла без побегов.
4. Третья по старшинству моя тетя, Анна, вышла замуж за Валериана Орловского. Его отец — Константин Иванович Орловский с 1860 по 1876 год был тифлисским губернатором (фото 25).
Вот документ полуторавековой давности, относящийся к женитьбе Анны, который чудом пережил годы всеобщего разорения, обысков, арестов, выселений и прочих экзекуций. Воспроизвожу его без «ятей», которых нет на машинке:
Актовая бумага.
Цена сорок пять руб. сер.
Рядная запись
Тысяча восемь сот семьдесят шестого года Сентября четырнадцатого дня я, Действительный Статский Советник Михаил Егорович Алиханов, и дочь моя Анна Михайловна Алиханова, составили сию рядную запись в том, что я, Алиханов, сговорив дочь мою Анну за Титулярного Советника Валериана Константиновича Орловскаго, в приданое за дочерью моею я, сверх приличнаго гардероба и разных движимых вещей, назначил ей деньгами двадцать тысяч рублей с тем, что деньги эти, с согласия дочери моей Анны, остаются у меня на хранении впредь до их востребования, а по востребовании я обязываюсь выдать эту сумму, то есть двадцать тысяч рублей сполна дочери моей Анне Михайловне. А до того, на все время, пока деньги эти будут храниться у меня, обязываюсь производить дочери моей Анне в виде процентов по тысячи пять сот рублей в год. За сим я, Анна Алиханова, оставаясь вполне довольною и благодарною за все мне назначенное и считая себя вполне выделенною, сим объявляю, что за себя и наследников моих отрекаюсь от дальнейшаго наследства в имуществе родителя моего Действительного Статскаго Советника Михаила Егоровича Алиханова.
Муж моей тети Анны — Валериан Константинович, в свою очередь, дослужился до генеральского чина действительного статского советника и был членом судебной палаты. У этой супружеской пары было четверо детей — Елена, Константин, Наталья и Мария.
Мужа Елены — Александра Шахбудагова я помню уже бывшим саперным полковником царской армии. В 1917 году дашнаки — армянские националисты — присвоили ему звание генерала с тем, чтобы Шахбудагов возглавил саперную службу в армянской армии, но, столкнувшись с ограничением своих возможностей в поддержке армейской дисциплины, отказался от должности. В 1939 году он был арестован и уже не вернулся. Было у них с Еленой трое детей — Алик, Нелли и Ника.
У Алика, который едва не погиб во время антиармянских погромов в 1990 г., в Баку (недавно он скончался в возрасте 87 лет), есть приемная дочь. Своих детей у него не было.
У Ники было два сына, но на них родовая ветвь прервалась.
И только у Нелли родился единственный сын Николай Мгебров — мой двоюродный внук. Кока — так зовут его в семье — приехал в Америку годом позже меня. У Коки золотые руки, он прекрасный фотограф, краснодеревщик, травит на меди картины. В Тбилиси Кока получал ничтожную зарплату — он смог устроиться на чисто фиктивную должность фотографа в грузинский Институт литературы, и его семья — жена и двое детей — вела полуголодное существование.
Во дворе его дома был теннисный корт, и Кока неплохо играл в теннис. Его старшая дочь Елена мечтала стать врачом. Но чтобы девочка с армянской фамилией смогла поступить в Тбилисский медицинский институт, нужна была огромная взятка, и дочь работала медсестрой. Сын же научился хорошо играть в теннис и в 15 лет стал чемпионом Союза в своей возрастной категории. После победы ему предложили поменять фамилию на грузинскую, но мальчик отказался, и его карьера теннисиста на этом закончилась. Жена Коки еврейка, и они сумели переехать в Америку. Здесь его дочь получила грант и с отличием закончила медицинский факультет в Лондоне, а сын стал программистом.
В Америке Кока организовал обучение русскоязычных детей теннису. Поскольку в штатах нет специальных педагогических вузов, тренерами становятся бывшие спортсмены. Конечно, американские тренеры уступают нашим, но зато каждая школа имеет обычно три стадиона: для американского футбола, для европейского футбола с легкоатлетическими дорожками и очень качественным рекортановым покрытием, и для бейсбола. При каждой школе десятки кортов и баскетбольных площадок. На таком школьном теннисном корте Кока тренировал детей и за счет этой работы сумел вывести своих собственных детей в люди. Сейчас вся семья живет в Сан-Франциско.
Константин Валерианович был инженером-железнодорожником. При советской власти, насколько я помню, он делал сметы на строительство различных объектов. Котя, как его звали дома, умер своей смертью в возрасте 80-ти лет. Его супруга Татьяна Константиновна, урожденная Надежина, была дочерью военного полковника, который принимал участие в русско-турецкой войне, был в свое время начальником отбитых у турок крепостей Ардагана и Карса. Был ранен. Уже в чине генерала воевал в Первую мировую войну.
Тетя Таня — так я ее называл из-за разницы в возрасте, в совершенстве владела английским и французским, при меньшевиках работала в английском посольстве, за что была впоследствии арестована. Единственная из всех моих родственников, Татьяна Константиновна Орловская (Надежина) через пять лет вернулась из лагеря домой. Я запомнил из ее скупых рассказов, что следователь на допросе ударил ее металлическим прутом по лежащей на столе руке. Тетя Таня поразила следователя силой духа — она не отдернула, а пододвинула руку поближе, чем спасла себя от дальнейших истязаний. Дочь их Наталья Константиновна Орловская — доктор наук, профессор кафедры иностранной литературы Грузинского государственного университета, автор ряда книг, никогда не была замужем. Сейчас ей уже за восемьдесят.
Вторая дочь моей тети Анны — Наталья, вышла замуж за видного юриста Бориса Смиттена, который в свое время вел известное дело генерала Сухомлинова и был сенатором во Временном правительстве. Затем Смиттен сражался в добровольческой армии и, отступая, вместе с семьей и свояченицей Марией оказался в Париже. Мария умерла, не выйдя замуж. Борис долгое время, как и многие офицеры русской добровольческой армии, работал шофером такси в Париже.
У Бориса Смиттен и Натальи было двое детей — Анна, у которой так и не образовалась семья, и Сергей. Сергея давно уже нет, но в Париже живет семья его дочери.
Эта генеалогическая ветвь все же дала жалкие побеги в лице четырех моих правнучатых племянников.
В шутливой переписке с ныне уже покойным моим двоюродным племянником Аликом Шахбудаговым я написал поэму под названием «Се ля ви», в которой пунктирно прослеживается история этой ветви, начатой моей тетей Аннетой Орловской. Ответ Алика на мою поэму помещен в следующей главе.