Право по рождению

Гром продолжал рокотать, словно лошади тысячи всадников скакали по земле. Это навело фермера на мысль об инквизиторах и несчастном брате Микелии. Стражники наверняка устроят погоню за Ульдиссианом, как только погода установится, несмотря на внезапную смерть их начальника. Пусть Ульдиссиан и винил в ужасной кончине священника непостоянство природы — даже хотя никогда прежде фермер не видел такой странной и смертоносной её перемены — он почему-то был уверен, что судьба, постигшая брата Микелия, каким-то образом связана с ним, как бы смешно это ни звучало.

— Продолжай бежать! — позвала Лилия, оглядываясь на него. — Продолжай бежать!

Но из-за заботы о нём благородная дева не замечала сама, куда бежит. Ульдиссиан увидал, что земля впереди неё идёт под откос. Он попытался предупредить её, но его спутница уже падала.

Её рука выскользнула. Короткий крик сорвался с её губ, Лилия летела вперёд. Приземлившись, она перевернулась.

Спотыкаясь, Ульдиссиан подлетел к ней. Лилия лежала, её глаза были открыты, но сейчас она глядела невидящим взором.

— Лилия! — все заботы об испортившейся погоде и стражах инквизиторов испарились, как дым. Для фермера была важна лишь та, чья распростёртая фигура лежала перед ним.

К его великому облегчению благородная дева моргнула. Её глаза снова сфокусировались. Она посмотрела на Ульдиссиана, и выражение её лица заставило Ульдиссиана покраснеть.

Пытаясь скрыть своё смущение, Ульдиссиан подал ей руку. Когда Лилия попыталась встать, из её груди вырвался стон, а её правая лодыжка подогнулась.

— Наверное… Наверное, вывих, — смогла проговорить она. — Можешь посмотреть?

Ему хотелось отказаться, но он знал, что не может оставить её страдать. Бормоча извинения, Ульдиссиан подтянул длинную юбку вверх ровно настолько, чтобы оказалась видна лодыжка.

По ней уже расплывалось чёрно-синее пятно, и она уже немного распухла. Когда фермер слегка коснулся её, у Лилии вновь перехватило дыхание.

— Я должен отнести тебя к лекарю… — пробормотал он.

— Нет! Если ты это сделаешь, они снова поймают тебя! Я не позволю им!

Ульдиссиан нахмурился. Чего она в конце концов ожидала? Он не мог просто взять и убежать. Это был его дом. Его род жил в Сераме на протяжении нескольких поколений, возможно даже, с самого его начала. К тому же здесь были те, кого он не мог оставить, в первую очередь Мендельн. Мендельну наверняка пришлось бы расплачиваться, если бы брата не отыскали. Был там и Ахилий, лучший друг Ульдиссиана, и даже Серентия, возможно, уже была втянута.

С другой стороны, как он могвернуться? Инквизиторы в конце концов могут и уехать, но Тиберий посчитает своим долгом арестовать Ульдиссиана сразу, как только он объявится. Также ещё оставалась возможность, что надзиратели мира из Триединого могут прибыть, чтобы вершить справедливость своими руками.

Раздумывая, Ульдиссиан сидел здесь, преклонив колени, его рука оставалась над лодыжкой. Судьба Лилии волновала её не меньше. Всё было бы проще, если бы её лодыжка была в порядке…

— Ульдиссиан…

Всё ещё поглощённый своими тревогами, он не обращал на неё внимания. Возможно, он сможет отнести её на спине на ферму, а оттуда послать её с лошадью в соседнее селение. В одном из более крупных селений она сможет получить помощь, в которой нуждается, а потом продолжить оттуда своё странствие. По крайней мере, она будет вне опасности.

Что касается Ульдиссиана, то есть другой…

— Ульдиссиан!

Хотя голос Лилии оставался тихим, на этот раз он явно прозвучал с напором. Ульдиссиан огляделся вокруг, ожидая, что их обнаружили. Тем не менее, не было признаков присутствия кого бы то ни было ещё и тем более инквизиторов или стражников.

— Ульдиссиан, — повторила она. — Я не о том. Моя лодыжка… боль исчезла.

Её полные надежды слова только усилили его беспокойство. Если она не чувствовала боли, вероятно, лодыжка онемела — плохой признак. Он убрал свою руку, страшась того, что увидит…

Но лодыжка выглядела совершенно здоровой.

Но… — Ульдиссиан смотрел на неё, не веря своим глазам. По меньшей мере, лодыжка была в синяках… А теперь их не стало.

Он посмотрел на Лилию, и от того, как она на него смотрела, ему сделалось ещё неудобнее. В её взгляде читалось благоговение, немыслимое благоговение и даже то, что было похоже на… Поклонение?

— Ты повернулся… — тихо проговорила благородная дева. — Но ты оставил руку возле моей лодыжки. Я знала… Я знала, что ты не касаешься её, но внезапно я… Я почувствовала восхитительное тепло, и боль… Её вдруг не стало…

— Этого не может быть… Этому должно быть разумное объяснение! Травмы вроде этой не могут просто так взять и вылечиться.

—  Тысделал это.

Поначалу он подумал, что просто не расслышал. Затем, когда смысл сказанного добрался до него, Ульдиссиан не мог поверить, что благородной деве могло прийти в голову что-то столь абсурдное.

— Я не маг и не колдун! — стоял на своём он, застигнутый врасплох. — Очевидно же, что твоя лодыжка просто была в порядке! Это единственное объяснение!

Она покачала головой, в её глазах отразилось то, отчего у него стало радостно на душе, но в то же время что ещё больше взвинтило его. Обожание.

— Нет. Я знаю, что чувствовала боль. Я знаю, что я ощущала от твоей руки… И я знаю, что потом боль исчезла, словно её никогда и не было.

Ульдиссиан отступил от неё.

— Но я не делал этого!

Светловолосая женщина поднялась и сделала шаг по направлению к нему. Лилия двигалась без всякого намёка на травму.

— Тогда кто? Кто совершил такое чудо?

От последнего слова по его телу пробежала дрожь. Должно быть, он не расслышал её.

— У нас нет времени на эти глупости! — он посмотрел вверх. Небо выглядело спокойнее, по крайней мере, над ними. Гром ещё рокотал в направлении Серама. Очередная молния сверкнула над деревней. — Буря… — у Ульдиссиана не было другого слова, чтобы охарактеризовать эту погоду. — Похоже, стихает. Спасибо судьбе хоть за такую удачу!

— Я не думаю, что это удача, — проговорила благородная дева.

— А что тог… — фермер остановился на полуслове и побледнел. — Лилия, нет… Это даже не смешно…

— Но Ульдиссиан, ты что, не видишь? Как своевременен был этот ветер! Как точно ударила молния в высокомерного брата Микелия как раз тогда, когда он хотел осудить тебя за то, в чём ты не виноват…

— А сейчас ты говоришь, что во мне есть силы, способные убить человека! Подумай, женщина! — в первый раз со времени первой встречи Ульдиссиан хотел оказаться подальше от Лилии. Не то чтобы он не желал её, просто было очевидно, что у неё на время помутился рассудок. Возможно, груз несчастья её семьи наконец сказался в полной мере. Это бы объяснило её поведение…

Но как объяснить травму, которую Ульдиссиан видел своими глазами? Он не считал себя человеком с богатым воображением. Так как тогда его разум был способен на такую правдоподобную иллюзию?

«Нет!» — бросил фермер самому себе. Если он продолжит так рассуждать, то сам скоро поверит в нелепое предположение Лилии. Если бы это было правдой, то лучше бы Ульдиссиану самому сдаться инквизиторам или страже, прежде чем он подвергнет опасности кого-нибудь ещё.

Мягкое, тёплое касание руки вернуло его к реальности. Лилия была в каком-нибудь дюйме от него.

— Я знаю, что это ты вылечил меня, Ульдиссиан… И я верю, что это ты призвал ветер и молнии, когда мы нуждались в них.

— Лилия, пожалуйста! Послушай сама, насколько нелепы твои слова!

Он видел только её безупречное лицо.

— Хочешь, чтобы я думала иначе? Тогда докажи, что я ошибаюсь, — благородная дева мягко взяла его за подбородок и развернула его лицо в сторону Серама. — Молнии всё ещё ударяют, они несут справедливость и возмездие. Небо всё ещё ревёт от ярости за ложные обвинения против тебя. Ветер воет над самомнением тех, кто судил тебя, в то время как сам виновен!

— Лилия, прекрати!

Но она не послушалась. Твёрдо, даже вызывающе, Лилия сказала: