Право по рождению

Очень много странного произошло, и невинные комочки почвы могут обличить ещё в каких-нибудь страшных деяниях. Он нисколько не поможет брату, если его самого начнут подозревать в преступлении.

Мендельн усмехнулся своей глупости. О какомпреступлении могут говорить грязные руки в регионе фермерских хозяйств?

Тем не менее, брат Ульдиссиана продолжал вытирать свои ладони и пальцы об одежду всю дорогу в Серам.

* * *

Двое стражников пришли за Ульдиссианом как раз тогда, когда ему удалось забыться беспокойным сном. Когда он пошевелился, один из них загрохотал дверью камеры, затем открыл её.

— Пойдёшь с нами, — пролаял тот из них, что был выше, — плосколицый молодой человек, в котором Ульдиссиан узнал пасынка Дория. — Только без шуточек, а?

Вместо ответа фермер молча заложил руки за спину и повернулся, чтобы стражники могли обвязать запястья. Сделав это, они вывели его.

Тиберий встретил их у выходной двери. Капитан не делал попыток скрыть раздражение, но и не спешил объяснять Ульдиссиану причину своего настроения. Фермер только предположил, что ничего хорошего это ему не сулит.

И точно, когда он оказался снаружи, Ульдиссиан понял, что дела ещё хуже, чем прежде. Он сразу же увидел главного представителя Собора Света и понял, что это не простой священник из соседнего города. Это был верховный инквизитор, одно из самых высокопоставленных лиц в Соборе. Хуже того, надменный человек был в сопровождении нескольких мрачных стражников… И очень испуганных Серентии и Ахилия.

Священник подошёл к нему. Глядя свысока на фермера, он произнёс нарочито громко:

— Знай, Ульдиссиан, сын Диомеда, что с тобой говорит брат Микелий, верховный инквизитор этих мест, служащий во славу драгоценного Пророка! Я пришёл, чтобы установить глубину твоей вины, и отсюда определить, что следует предпринять для спасения твоей души! — он остановился, затем добавил. — А после этого — души того, кто осквернил могилу нашего агента, кто бы это ни был!

Ульдиссиан побледнел. Брат Микелий дал понять, что судебным разбирательством будет править он. Не это обещал Дорий!

Прежде чем он успел раскрыть рот, чтобы выразить протест, верховный инквизитор повернулся туда, откуда с меньшим энтузиазмом, чем желал бы Ульдиссиан, за процессом наблюдал глава деревни:

— С вашего разрешения, мастер Дорий, мы используем ваши казармы, чтобы допросить этого. Разумеется, я приношу извинения за неудобства! Собор избегает подобных просьб, но иногда это необходимо, сами понимаете.

— Я писал также верховному прокуратору в Кеджан, — ответил Дорий, пытаясь вернуть контроль над ситуацией. — Я не получил ответа, но, уверен, он пришлёт уполномоченного…

Брат Микелий покачал головой:

— Волей Пророка, слава ему, я сам уполномочен разрешить этот вопрос! Верховный прокуратор доверится моему слову…

«И судя по тону верховного инквизитора, — подумал Ульдиссиан, — Дорию и остальным тоже придётся довериться его слову, хотят они этого или нет». Фермер нахмурился. Принимая во внимание, как брат Микелий до сих пор вёл дело, Ульдиссиан сомневался, что ему дадут надлежащим образом высказаться в свою защиту… Его выслушают, разве только если он признает вину.

— Это дело касается и Триединого, — добавил Дорий. — С их стороны тоже была жертва…

— Собор сейчас здесь; Храма здесь нет. Если Храм медлит с правосудием за убийство своих детей, это их собственный промах.

Побеждённый, глава затих. Ульдиссиан еле сдержал крепкое словцо. Брата Микелия не удастся остановить.

Ульдиссиан попытался утешить себя мыслью, что хотя бы Лилия не втянута во всё это. Фермер бы этого не выдержал. Она и так уже довольно пострадала от рук обеих сект…

И в тот миг, когда он подумал об этом, уголком глаза он уловил зелёный проблеск. У фермера мороз пробежал по коже. Непроизвольно Ульдиссиан посмотрел в этом направлении.

К несчастью, то же сделал верховный инквизитор.

Лилия стояла, как зверь, пойманный в ловушку. Видимо, она подкралась из-за «Кабаньей головы», чтобы подсмотреть, как разворачиваются события; без сомнения, это страх за Ульдиссиана заставил её забыть его предостережения.

Брат Микелий мог без труда определить, что она не местная. Само по себе это могло ничего и не значить, но Ульдиссиану показалось по его взгляду, когда он встретился со взглядом Лилии, что верховный инквизитор как будто бы узнал её.

Микелий поднял на неё осуждающий перст:

— Эй, ты, там! Ты…

Прогремел гром, на этот раз с такой силой, что некоторые, в том числе брат Микелий, были вынуждены заткнуть ладонями уши.

Внезапно поднялся ветер, завывая, как голодный волк. Людей отбросило назад мощным порывом, даже некоторые из стражей инквизитора не смогли остаться на занятых позициях. Только троих не сдвинула с места страшная буря — по крайней мере, пока.

Брата Микелия, Лилию и Ульдиссиана.

Но верховному инквизитору пришлось бороться, чтобы удержаться на месте. Он оторвал взгляд от Лилии и снова посмотрел на заключённого.

На брата Микелия было страшно глядеть. Когда он посмотрел на фермера, на его лице отразилась смесь ярости и… Страха.

— Во имя Пророка. Что…

Свирепая молния ударила в центр деревни… Ив верховного инквизитора.

Он не успел закричать. Тошнотворный запах горелого мяса наполнил воздух, быстро разносимый ветром. Заряд оставил после себя обуглившуюся массу. Ульдиссиану довелось видеть, на что были способны другие молнии, но ни одна из них не била с такой силой.

Вторая молния ударила рядом с первой. Кто-то закричал. Люди стали разбегаться во всех направлениях. Ветер продолжал завывать по Сераму, опрокидывая тех, кто не держался ни за что твёрдое.

Ульдиссиан искал глазами Лилию, но её нигде не было видно. Какой-то хлам полетел прямо к нему в лицо, и фермер инстинктивно остановил его рукой.

Только тогда он заметил, что снова свободен. Верёвки свободно болтались на одном запястье, и, когда он потянул за них, они свободно спали, словно никогда не были завязаны.

Не тратя время на размышления о безалаберности своих стражей, Ульдиссиан сосредоточился на том, что ему делать дальше. Правда, люди из конвоя брата Микелия решили вопрос за него: они пытались добраться до заключённого, несмотря на ужасный ветер. Трое из них уже были в пределах досягаемости оружия, четвёртый недалеко позади.

Но прежде, чем передние добрались до него, принесённая бурей прилетела толстая скамья, в которой Ульдиссиан запоздало узнал обычную лавку перед таверной. Скамья почти точно налетела на стражников, одних разбросав по сторонам, других унося с собой.

Без колебаний ошеломлённый фермер побежал к благородной деве. Предметы вокруг него свободно кружились в воздухе. Люди спешили укрыться в зданиях. Ещё одна молния ударила совсем рядом с деревней, проделав брешь в опоясывающей Серам каменной стене.

Несмотря на многочисленные угрозы, Ульдиссиану удалось невредимым добраться до Лилии. Похоже, она тоже была в порядке, не считая того, что ветер разметал золотые локоны.

Беспокойство за неё пересилило все другие заботы.

— Лилия! Ты должна найти убежище…

Она схватила его руку, но, вместо того, чтобы пойти с ним к входу в кузницу, Лилия потянула его к лесу. Она делала это с поразительной энергией, и, зная, что сопротивление задержит их на открытом месте, что было опасно, фермер позволил ей вывести их из Серама. Здравый смысл твердил ему, что лучше бы им укрыться в одном из зданий, но Ульдиссиан каким-то образом убедил себя, что они наверняка найдут безопасное место в глуши.

И в самом деле, ветер дул всё слабее по мере того, как они углублялись в лес. Сор ещё пролетал мимо них, но чудесным образом их не коснулось ничего тяжелее листьев.

Со стороны Серама раздался уже знакомый треск. Небо мгновенно осветилось, словно солнце проблеснуло из-за туч. Ульдиссиан стал смотреть из-за плеча, но Лилия потянула его вперёд.