Страница 156 из 162
Белка А белка, ворочая шишку, Пропела кокетливо мне: «Я этого бедного мишку Вполне понимаю, вполне! Теперь шутники, для потехи, Лес темный исследовав весь, Свинцовые стали орехи Нам, белкам, разбрасывать здесь. Но странно смотреть на иного Бредущего тут шутника, — Когда он упал, и немного Дрожит, замирая, рука… Он в полости нежной и зыбкой Бледнея отходит ко сну. И смотрит с застывшей улыбкой, Как я пробегаю сосну».
Блоха и ее тень
Вольное подражание г-ну Штирнеру в его произведении «Единственный и его достояние»
Блоха скакнула на два фута… Вот красота! Блохой счастливая минута Пережита! Но кто-то черненький, с ней рядом, Свершив прыжок, Как и она, виляет задом И чешет бок… Вот огорченье! Вот тревога! Блоха — дуплет, Четыре фута… Слава богу — Нахала нет?! Блоха косится… побледнела… Ах! Что за черт?! Тень тут и заслонила тело, Побив рекорд… Да, на полкорпуса отстала Моя блоха! Клопы смеются: «Проскакала! Хи-хи! Ха-ха!» И вот — прыжок восьмифутовый Готова снесть, — Блоха пустилась в риск фартовый, Спасая честь; Но сверхнадрыва рой блошиный Ей не простил… «Блохой, мол, будь, а не машиной!» И умертвил. Сердечный вздох печально бросил Над трупом сим… Капут блохе… Прощенья просим Засим…Дон-Кихот
(Гидальго-поэма) Нет! Не умер Дон-Кихот! Он — бессмертен; он живет! Не разжечь ли в вас охоту Удивиться Дон-Кихоту?! Ведь гидальго славный жив, Все каноны пережив! Каждый день на Росинанте Этот странный человек, То — «аллегро», то — «анданте», Тянет свой почтенный век. Сверхтяжелую работу Рок дал ныне Дон-Кихоту: Защищать сирот и вдов Был герой всегда готов, Но, когда сирот так много И у каждого порога В неких странах — по вдове, Дыбом шлем на голове Может встать — при всем желаньи Быть на высоте призванья. А гидальго — телом хил, Духом — Гектор и Ахилл. Он, к войскам не примыкая, Не ложась, не отдыхая, Сам-один — везде, всегда, Где в руке его нужда; Где о подвиге тоскуют — Дон и Россинант рискуют. Колдунов на удивленье Производит вся земля; Век шестнадцатый — в сравненьи С нашим веком — просто тля. О старинном вспомнить странно, Дети — Астор и Мерлин; Вот лежит в заре туманной — Злой волшебник Цеппелин; Дале — оборотней туча, Изрыгая с ревом сталь, Тяжковесна и гремуча, На колесах мчится вдаль. И — подобие дракона — (а вернее — он и есть!) Туча мрачная тевтона Отрицает стыд и честь. Там — разрушены соборы Черной волей колдуна, Там — везут солдаты-воры Поезд денег и вина; Там — поругана девица, Там — замучена жена, Там — разрушена больница, И святыня — свержена! А гидальго Дон-Кихот Продолжает свой поход. То разбудит часового От предательского сна, То эльзасская корова Им от шваба спасена; То ребенку путь укажет Он к заплаканной семье, То насильника накажет, То проскочет тридцать лье Под огнем, с пакетом важным, То накормит беглеца, То в бою лихом и страшном В плен захватит наглеца… Очень много дел Кихоту; Там он — ранен, мертв он — тут; Но — пошлет же Бог охоту — Воскресает в пять минут! Так, от века и до века, Дон-Кихот — еще не прах; Он — как сердце человека В миллионах и веках.О чем пела ласточка
Как-то раз в кругу семейном, за вечерним самоваром Я завел беседу с немцем — патриотом очень ярым. Он приехал из Берлина, чтобы нам служить примером — С замечательным пробором, кодаком и несессером. Он привез супругу Эмму с «вечно женственным», в кавычках, С интересом к акушерству и культурностью в привычках. Разговор как подобает все вокруг культуры терся… На германском идеале я застенчиво уперся. Снисходительной усмешкой оценив мою смиренность, Он сказал: «Мейн герр, прошу вас извинить за откровенность, Чтоб понять вы были в силах суть культурного теченья, Запишите на блокноте золотое изреченье. Изреченье — излеченье от экстаза и от сплина: Дисциплина — есть культура, а культура — дисциплина. Дети, кухня, кирха, спальня — наших женщин обучают; Дисциплина, кайзер, пфенниг — им в мужчинах отвечают. Идеал национальный мы, конечно, ставим шире: От Калькутты до Марселя, от Марселя до Сибири. Вы народ своеобразный, импульсивно-неприличный, Поэтически-экстазный и — увы — нигилистичный. Гоголя и Льва Толстого изучал я со вниманьем… Поразительно! Писали с несомненным прилежаньем…» Я пустил в него стаканом (ты б стерпеть, читатель, смог ли?). Он гороховые брюки подтянул, чтоб не подмокли. И, картинно улыбаясь, молвил: «Пятна от тэина Выводить рекомендую только с помощью бензина». P. S. Стиль подделываю Гейне с тем намеком, что за Вислой Сей талант великолепный признают с усмешкой кислой. А поэтому полезно изучать, для просвещенья: В людоедских прусских школах все его произведенья.