Бетанкур

Летом 1819 года Бетанкур занимался реконструкцией нижней части города: в мае Нижний Новгород пережил сильный пожар — сгорело девяносто четыре усадьбы и бесчисленное количество торговых лавок Нижнепосадского торга. Огонь испепелил всё на своём пути, начиная от Рождественской церкви и заканчивая каменным поясом кремля, построенным в 1515 году итальянским архитектором Пьетро Франческо. Для сгоревшего участка срочно требовался новый градостроительный план: разбить территорию на кварталы, определить границы сгоревших усадеб, составить их планы, установить места будущих государственных и частных строений, создать для каждой постройки свой план-фасад. Обычно для этого требовалось несколько месяцев, а то и лет. Бетанкур же сделал всё за один летний сезон. Ускорило работу над планом то, что Бетанкуру было больно наблюдать, как погорельцы целыми семьями, словно цыгане, скитались по чужим дворам, ища себе приют и пропитание.

Бетанкур разработал для прибрежной части Нижнего Новгорода регулярный план с точным определением привязок каменных и деревянных строений. Впоследствии этот план войдет составной частью в генеральный план развития города 1823— 1824 годов.

В то время в городе постоянно проживало чуть менее шестнадцати тысяч человек. Нетрудно подсчитать, что каждый житель летом должен был принять и обслужить примерно двенадцать с половиной приезжих. Для этого требовалось огромное количество гостиниц и постоялых дворов хорошего качества, иначе уважающие себя купцы из Китая или Персии в следующем сезоне не приедут на ярмарку.

Кроме того, так как в город привозили огромное количество грузов и товаров, постоянно требовались всё новые складские помещения и загоны для скота и лошадей. Всеми этими вопросами Бетанкур занимался лично. Особенно его интересовала соседняя с ярмаркой Кунавинская слобода, преображавшаяся на глазах: ещё совсем недавно запущенные улицы приводили в порядок, на месте старых лачуг строили большие двухэтажные дома. Вот что писали современники по этому поводу: «Дома строятся в два этажа, деревянные, по планам, выдающимся из строительного комитета, и расположены со всеми удобствами для пристанища в них приезжающих на ярмарку».

Однако в самый разгар ярмарки, с 1 по 6 августа, Бетанкур и его свита почти не работали: один роскошный обед сменялся другим. Разве можно было посетить князя Грузинского, а потом отказаться от приглашения генерал-губернатора Александра Семёновича Крюкова или богача-генерала Дмитрия Дмитриевича Шепелева? Или обидеть пензенских дворян Хрущёвых, приехавших на ярмарку по приглашению Вигеля специально, чтобы познакомиться с Бетанкуром? А о бесчисленных балах в дворянском собрании даже говорить не приходится! Генерал-губернатор и Бетанкур были просто обязаны появиться на них хоть на час, иначе обидели бы своим непочтением собравшихся — всегда чьих-то близких родственников. Кроме того, в разгар ярмарки пришлось посещать богоугодные заведения и сиротские приюты, не говоря уже о народной больнице.

Но больше всего Бетанкур любил ходить между простыми торговцами, прислушиваясь к их разговору, и хотя не понимал ни слова, но очень чутко улавливал дух русского народа, его смекалку и оборотливость. Любил Бетанкур наблюдать и за русскими мужиками, особенно когда те работали топором. Он заменял им и молоток, и долото, и даже пилу или струг. Толстые брёвна и легкие доски, стропила или балки — всё обрабатывалось топором. Бетанкуру нравилось смотреть, как мастер, поглощённый работой, тесал или обстругивал лесины, а затем точными ударами топора вгонял гвозди. На стройке невозможно было увидеть мужика без топора в руках или за поясом. Как у испанского простолюдина наваха, так у русского мужика топор был инструментом на все случаи жизни. Некоторые с топором не расставались никогда, даже обтёсывали брёвна, словно держали игрушку в руках.

Что раздражало Бетанкура на ярмарке, так это обилие нищих, целый день стоявших на паперти и просивших милостыню Христа ради, а к вечеру напивавшихся в трактирах на рыночной площади и полночи голосивших совсем нежалостливо. Казалось, сами леший поют в городе. Альфонсо говорил отцу, что к этому месту страшно приблизиться, но Бетанкур успокаивал сына, хотя и самому генерал-лейтенанту от загробных звуков становилось не по себе.

Лето 1819 года в Нижнем Новгороде стояло переменчивое: жаркие безоблачные дни неожиданно сменялись сырыми и холодными. Поле, где стояли торговые ярмарочные ряды и постоянно находилось несколько десятков тысяч человек, от проливных дождей раскисало, а затем иссушалось знойным солнцем — это приводило к сильному испарению; зловредный, сырой запах ощущался на ярмарке повсюду. Многие сослуживцы Бетанкура не могли перенести такой климат и заболевали. А работа стояла…

В середине августа, когда на ярмарку из Астрахани привезли огромное количество дынь и арбузов, Бетанкур решил собираться в Петербург, но недоделок оставалось ещё очень много. Поэтому экспедиция смогла отправиться в столицу, только когда по Волге поплыл первый золотой осенний лист, — 1 сентября.

29 августа Бетанкур дал прощальный обед; были приглашены, помимо многочисленных гостей, как представители русской православной церкви, так и старообрядцы — купцы I гильдии, имевшие большое влияние на торговую жизнь в Нижнем Новгороде и всегда располагавшие «денежным фондом» для подкупа чиновников всех рангов. Был на прощальном обеде и купец Иван Степанович Пятов, пользовавшийся особым расположением Бетанкура. Иван Степанович торговал железом, имел прядильные и кирпичные заводы, пять каменных и один деревянный дом, а кроме того, два каменных корпуса лавок на Нижнем посаде. В 1818 году на собственные средства он построил Железный ряд на Гребнёвских песках под Нижегородской ярмаркой, взяв на себя часть инженерных и финансовых забот, за что Бетанкур был ему чрезвычайно благодарен.

В 1819 году пришла очередь Бетанкура расплатиться за благодеяние нижегородского купца. После пожара в нижней части города сгорел и дом Пятова со всеми прилегающими постройками. На этом месте по личному проекту Бетанкура было выстроено новое двухэтажное здание в классическом стиле: главный фасад его украшали восемь ионических колонн, а на фризе красовался венок славы, олицетворяющий победу русского оружия над Наполеоном.

Перед самым отъездом Бетанкура, в ночь с 29 на 30 августа, какие-то шутники поменяли несколько вывесок на лавках, и оказалось, что на мясном ряду было написано «Булочная», на парикмахерской — «Аптека», а на трактире — «Гробовой мастер». Выходка очень позабавила Бетанкура. И хотя он не умел читать по-русски, по рисункам на вывесках было и так всё понятно.

Прощальный обед прошёл в самой дружеской обстановке. После работы в Нижнем Новгороде Бетанкур подготовил докладную записку царю, где просил императора за отличную работу и в виде исключения титулярному советнику Ранду, не имевшему университетского аттестата, присвоить чин коллежского асессора с сохранением прежней должности — правителя канцелярии.

Произошло это, несмотря на письмо, подписанное архитектором Иваном Ефимовичем Ефимовым, работавшим под руководством Бетанкура в Комитете для строений и гидравлических работ. В Нижнем Новгороде в 1819 году Ефимов строил острог. В своём письме он сообщал следующее: «Большая часть кирпича, поставленная в прошлом и нынешнем годах, вовсе не годна для употребления в деле». То же самое можно было сказать и о поставках белого камня, связного железа и строевого леса для подмости. Ефимов писал: «Швы у кирпичей делаются более, нежели должно; сверх того, стрельчатые своды, о которых я неоднократно предупреждал каменного подрядчика, которые все между собой имеют общую связь, не производятся в одно время, через что теряется равновесие в осадке оных сводов, от чего оные не могут быть ни столь правильны, ни столь прочны, да и даже могут от неровной осадки оказаться трещины…»

Однако все эти письма Бетанкуру в 1819 году остались без ответа.

РЕКОНСТРУКЦИЯ ЛАДОЖСКОГО КАНАЛА

В это время генерал-лейтенанта больше занимало аварийное состояние Ладожского канала — через него Петербург снабжался продовольствием и товарами из трёх водных систем: Вышневолоцкой, Мариинской и Тихвинской; длина их была соответственно 1397, 1160 и 904 километра. Тем летом Бетанкур убедился, что Ладожский канал находится в самом плачевном состоянии. Ситуация требовала срочных мер, не то Петербург в один прекрасный день мог остаться без поставок продовольствия. Бетанкур срочно привлёк к составлению проекта реконструкции канала нескольких инженеров во главе с Петром Петровичем Базеном. И он создал уникальную теорию шлюзов со сберегательными бассейнами (на примере шлюзовой лестницы-транспортёра). Ею инженер воспользуется при сооружении жизненно важных для Петербурга Шлиссельбургских шлюзов (1824—1832).