Страница 9 из 57
Вечером все вчетвером пошли в кино, смотрели фильм «Военные будни». Вернувшись, спокойно легли спать. Тихонько похрапывал Николай Васильевич, мерно тикали настенные часы. С улицы доносились молодые голоса и смех.
Была суббота 21 июня 1941 года…
В три часа ночи вдруг раздались оглушительные взрывы. Все вокруг рушилось, горело. Обезумевшие женщины с криками выбегали из домов, стонали раненые, умирающие…
Сергей с Марией поспешили в Пески, еще не осознавая до конца случившегося. В селе уже стояли войсковые части, артиллеристы. Сергей нашел знакомого полковника.
— Война?.. — спросил Сергей.
— Да, сейчас выдвигаемся к границе. Все в боевой готовности.
— Что делать?
— Будем отправлять женщин и детей в Минск. Четыре машины пойдут. Приготовьтесь к эвакуации…
Через час Сергей и Мария, захватив чемоданы, на военной автомашине отправились вместе с женами и детьми военнослужащих в тыл. Но как только выехали из села, их нагнал на мотоцикле офицер и сообщил, что около Бельска выброшен немецкий десант. Отъехали километров восемь. Дорога была забита машинами, повозками, людьми — все спешили на восток… Четыре автомашины, с которыми ехали Калинин и Мария, тоже медленно, но упорно продвигались к Минску. Въехали в Беловежскую пущу. Мария прижалась к Сергею, сникла.
— Что творится на свете! Дорогой мой, все равно будем вместе, только вместе, — вдруг проговорила она.
— Будем, Марийка, будем, — успокаивал ее Сергей.
Наступила ночь. Ехали долго. Старались выбраться на шоссе Брест — Кобрин и дальше — на Минск. На рассвете, недалеко от Бреста, встретили два наших танка. Из люка одного из них показался капитан, лицо его было в кровоподтеках.
— Вы куда? — спросил он.
— В Брест.
— Брест занят немцами. Возвращайтесь.
Головная машина быстро развернулась, за ней последовали другие, и колонна поспешила через Беловежскую пущу по просекам к Волковыску. К городу подъехали уже днем. Волковыск горел. Над шоссейной дорогой, запруженной автомашинами, с леденящим душу воем низко проносились «мессершмитты». Гитлеровские летчики с воздуха расстреливали людей и автомашины.
Куда и как ехать? Майор, сопровождавший колонну, принял решение: пробираться окраинами городка к железнодорожному мосту. Через некоторое время машины свернули на опушку леса и там остановились.
Мария ни на шаг не отходила от Сергея. Он гладил ее руки и говорил:
— Нам бы добраться до Минска, там видно будет…
Внезапно началась бомбежка. Люди бросились врассыпную, кто куда. Гитлеровцы на бреющем полете поливали всё вокруг пулеметным огнем. Стонали раненые, кричали дети. Крик этот раздирал душу. Сергей и Мария пытались как-то помочь раненым, но что можно было сделать в этом хаосе? Вдруг в двух шагах от них разорвалась бомба. Сергея оглушило, он потерял сознание. Когда очнулся, понял, что контужен. Но где Мария? Где она? «Марийка!.. Марийка!..» — звал он. Попытался ползти, кричал… Натыкался на убитых, раненых — Марии не было. Сергей снова потерял сознание… Когда пришел в себя, увидел недалеко чудовища с крестами: немецкие танки. Они ползли, ползли все ближе и ближе…
— Нет, сволочи, я найду свою Марийку! — почти вслух проговорил Сергей. — Мария! Марийка!.. — Но никто не отзывался.
…Два дня Сергей пролежал в глубокой воронке. Когда немцы ушли, он обшарил все вокруг. Бесполезно — Марии не нашел.
Почти пять дней шел Сергей по лесу. К нему присоединились еще какие-то люди. Они тоже пробирались на восток, к Минску. Когда подошли к городу, там уже были гитлеровцы. Минск горел. Свернули на дорогу Минск — Слуцк и чудом наткнулись ночью на колонну наших автомашин. Сергей вскочил в одну из них, доехал до города Осиповичи, затем уже на поезде доехал до Гомеля. Здесь находился Центральный комитет комсомола Белоруссии, куда Сергей и пошел. Его направили в войсковую часть, затем зачислили в военное училище, которое эвакуировалось в Саратов.
Через год Калинин закончил училище и был направлен на Южный фронт. В штабе Девятой армии его принял командир. Калинин вкратце рассказал ему свою биографию.
— Значит, нюхал порох-то? Это хорошо! Будешь работать в разведке. Гитлеровцы рвутся в глубь страны, оккупировали Харьков. Сейчас передовая линия фронта проходит по Северскому Донцу. Река небольшая, но ее правый берег высокий. Наши дивизии несколько раз пытались его атаковать, пока безуспешно. Выедете на передовую к реке и оттуда по рации будете сообщать нам обстановку.
Сергей с двумя разведчиками и радиостанцией выехал на машине по направлению к передовой. Остановились в деревне Мартовая. К Донцу стягивались наши войска, чтобы занять исходные позиции, ночью ударить по гитлеровцам и выйти на правый берег реки. Противник заметил укрепления наших войск и начал усиленную бомбежку. На фоне голубого неба ярко вырисовывались «фокке-вульфы» с крестами. Они шли эскадрильями и беспрерывно сбрасывали свой страшный груз. В один миг все смешалось с землей.
Ночью Калинин с разведчиками попытались выйти из деревни. Гитлеровцы открыли артиллерийский огонь. Сергей запросил по рации штаб. Получил приказ: «Отходите!»
Подойдя к селу Красноармейское, разведчики попали в окружение. Когда по радиостанции связались со своими, получили указание оставаться в тылу, действовать по своему усмотрению, держать все время связь со штабом.
Разведчики спрятали в подвале одного крестьянского дома рацию и начали вести постоянное наблюдение за противником. Полученные сведения передавались в штаб. Но через несколько дней связь со штабом прервалась.
Из окна подвала были видны наши грузовики, застрявшие в грязи на дороге. Они никем не охранялись. Ночью, выбравшись из подвала, Сергей и его товарищи бросились к одному из грузовиков. Сергей сел за руль, включил зажигание. Отъехали несколько километров от села. Грузовик все время буксовал, вскоре кончилось горючее, и машина встала. Разведчики бросили ее и ушли.
Почти две недели Сергей со своими помощниками пробирался к линии фронта, но прорваться к своим не удалось. В результате скитаний они оказались в Полесье; там Сергей приступил к организации партизанского отряда.
Все это рассказал мне Калинин, пока мы добирались до Мерлинских хуторов.
Цыгане
…Часа в три ночи мы приблизились к первым домам. Из темноты кто-то нас окликнул:
— Кто?
— Свои!
— Пароль?
Калинин назвал. В темноте двигались едва различимые силуэты.
— Товарищ командир, это вы? — услышали мы спокойный голос.
— Я, Овсянчук, я!
Овсянчук доложил обстановку, и мы, спешившись, прошли к шалашу. В шалаше, в глубокой яме (светомаскировка), горел костер. Вокруг него сидели партизаны.
Вскоре Калинин со своими разведчиками поехал на хутор, где был расположен штаб одного отряда. Я же остался ждать на заставе своих разведчиков из Лунинца.
Начало светать. Вдруг раздался какой-то шум. Все насторожились. Я подал команду принять круговую оборону, а сам с двумя партизанами решил выдвинуться вперед, ближе к партизанам, находящимся в секретах. Едва мы прошли метров двести, встретили группу каких-то людей. В лесу было еще темно, но я понял из обрывков разговора, что часовые кого-то ведут. Окликнул:
— Шараев!
Шараев узнал мой голос.
— Товарищ капитан, ведем каких-то людей. Говорят — цыгане. Не знаем, можно ли их вести к заставе?
— Ведите!
Я вернулся с партизанами на заставу. Там мы разглядели задержанных.
Старшему было лет около шестидесяти, обросший, черный. С ним мужчина помоложе, четыре девушки и пять старых цыганок.
«Кто они? — думал я. — Откуда взялись?»
Вскоре к нам привели еще шесть человек — трех мужчин и трех женщин.
Мы собрали их всех в группу и отвели на ближайший хутор. Разместили в хате. Я стал выяснять, что за люди, откуда.
Больше всех говорил старый цыган, который назвался Абауровым. Сначала глядел исподлобья, недоверчиво. Только когда узнал, что я командир, сообщил, что все они убежали из Кракова. Было их пятнадцать человек — одна семья. Пятеро потерялись в пути. Старый цыган рассказывал и плакал.