Страница 11 из 57
Когда были выставлены заставы, ко мне подошел Лонго:
— Разрешите выполнять задание?
— Вы получили боеприпасы?
— Нет еще.
— Идите получайте и направляйтесь в свой район.
— Слушаюсь!
Он ушел, а у меня на сердце было как-то тревожно, я не переставал думать о поврежденном капсюле.
Через двадцать минут прискакал связной с заставы. Вскоре в сопровождении партизан подъехали пять всадников в немецкой форме. Один из них подал мне записку от Иванова — командира украинского соединения партизан. В записке говорилось, что в районе Мерлинских хуторов гитлеровцев нет.[6] Это означало, что для нас снова открыт путь на запад и, кроме того, что я свободно встречусь на хуторах с Любой. У нас была такая договоренность.
— Товарищ командир, — обратился ко мне командир группы разведчиков Иванова, — скажите, у вас есть такой — Лонго?
— Откуда вы знаете его?
— Теперь знаем! Это целая история. Его надо немедленно изолировать.
— Почему?
— Едем по лесу на связь с вами, — начал рассказывать командир, — и видим: недалеко от деревни Рубеж, почти у самой дороги, горит костер. Мы остановились. У костра сидят двое молодых парней в гражданском. Так как мы были в немецкой форме, я не опасаясь подошел к ним. И вдруг один из парней говорит: «Мы ждем вас с утра. Лонго должен вот-вот явиться». Я сразу сообразил, в чем дело, и спрашиваю: «Почему его так долго нет?» — «Не знаю, господин офицер… Ждем его здесь. Он должен показать вам, где находится штаб отряда, и снова вернуться сюда». — «Хорошо! Ждите!» Я оставил двух разведчиков (они были тоже в немецкой форме) охранять парней, а с остальными — к вам.
Я бросился к землянке боеприпасов, разведчики за мной. Лонго уже садился на лошадь.
Почуяв недоброе, он оглянулся и, увидев бежавших к нему сбоку двух наших бойцов, стегнул коня. Но партизаны успели подскочить и схватить коня под уздцы. Лонго с перекошенной физиономией наклонился и несколько раз выстрелил в одного из задержавших коня. Тот упал. В это время второй партизан выбил у Лонго пистолет и наставил на него свой. Лонго поднял руки.
Его увели в землянку. Злобно косясь на всех, осунувшийся, потемневший, шел он среди только что веривших ему людей.
Он жил среди них, ел их хлеб и готовил им гибель!
Как выяснилось, Лонго был связан с немецкой разведкой еще с первой мировой войны. Настоящий, матерый шпион.
Вскоре я выехал к Припяти на Мерлинские хутора для встречи с Красик. Люба подтвердила мне точную дату наступления гитлеровцев на партизанскую зону. Кроме того, Люба сказала, что работать ей стало труднее. Не получая от нее нужных сведений о партизанах, гитлеровцы стали относиться к ней с подозрением, а для засылки к нам готовят новых агентов.
В назначенный срок гитлеровцы начали наступление. Два батальона эсэсовцев, вооруженные автоматами и минометами, переправились через Припять и заняли деревню Починок.
Когда стало об этом известно, был выстроен весь личный состав бригады. Калинин отдал боевой приказ: выбить фашистов из Починка. На помощь Калинину пришел Туровский партизанский отряд, которым командовал В. И. Просолов.
К деревне партизаны подошли ночью. С осторожностью, перебежками приблизились к огородам, затаились. Взвилась красная ракета — сигнал атаки. Начался бой. Калинин и комиссар Дубов находились на опушке леса, следили за боем, отдавали необходимые распоряжения.
Партизаны с громким «ура» бросились в атаку. С запада в деревню ворвались конники. Эсэсовцы не ожидали такого мощного удара и в панике поспешно отступили к реке.
По-видимому, гитлеровцы, разрабатывая операцию «Винтер», все же недоучли силы и масштаб партизанского движения в Полесье. Бой в Починках отрезвил гитлеровское командование, оно поняло, что борьба с партизанами потребует от них значительно больших усилий и времени, чем они предполагали.
Операция «Винтер» провалилась.
После этой победы мы, разведчики, чувствовали себя счастливыми. Мы внесли немалый вклад в эту победу.
…Вскоре пошли в наступление войска 1-го Белорусского фронта.
Я получил срочное задание из Центра: разведгруппе продвигаться к Бресту…
Перед отъездом я сидел с Любой Красик в хате и договаривался, как ей действовать дальше. Люба была чем-то взволнована и не так собранна, как всегда.
Вдруг она спросила меня:
— Скажите, пожалуйста, как зовут командира бригады Калинина?
— Сергей, — удивленно ответил я.
— Сергей Петрович?
— Да, Сергей Петрович…
Люба вскрикнула и, побледнев, стала медленно сползать со скамьи.
Я подхватил ее, усадил, дал воды. Ее бледное лицо исказилось, из глаз потекли слезы.
— Извините меня, — с трудом проговорила Люба, — Сергей — мой муж. Я — Мария Воронок…
Новое задание
Через неделю мы уже были в расположении партизанской бригады «Советская Белоруссия», которой командовал Павел Петрович Томилов. До войны он был кадровым командиром, попал в первые дни в окружение, организовал в лесах южнее города Пинска партизанский отряд.
Вскоре отряд вырос в бригаду.
Бригада была боевая, маневренная. Когда гитлеровцы пытались уничтожить партизан, Томилов по запутанным тропинкам и лесным дорогам за одну ночь проезжал с бригадой по двадцати населенным пунктам, затем снова возвращался в свой лагерь. Это была своеобразная тактика. На гитлеровцев она действовала всегда одинаково — наводила панический ужас. Если за одну ночь партизан видели жители сразу двадцати сел, сколько же их было — целая армия?
Летом 1943 года разведчики бригады доложили Томилову, что в селе Оздамичи разместился гарнизон из восьмидесяти эсэсовцев и шестидесяти полицейских. Они обосновались в центре села, вырыли окопы, огородились колючей проволокой и, видимо, считали себя в полной безопасности.
Томилов, разработав план операции, решил уничтожить этот гарнизон.
Ночью партизаны с трех сторон незаметно подошли к селу и открыли внезапный огонь. В первые же минуты боя были взяты в плен более двадцати эсэсовцев и шесть полицейских. Остальные засели в центре села в каменных зданиях и начали отчаянно отстреливаться. Бой длился около полутора часов. Томилов дважды посылал ударную группу на подавление огневых точек, но безуспешно. Тогда он приказал дать три-четыре выстрела из ротного миномета. Из минометов партизаны стреляли в исключительных случаях, так как у них было всего двадцать мин.
Раздался первый выстрел, и мина со свистом понеслась к центру села. Взрыв. Еще один выстрел… И тут гитлеровцы не выдержали и стали поспешно отступать в сторону деревни Ольшаны.
В шести километрах от Оздамич находилась в засаде партизанская застава под командованием комиссара бригады Ивана Андреевича Смотрова. Застава, как и было предусмотрено планом операции, должна была отрезать пути отхода гитлеровцев из Оздамич в сторону Давид-Городка.
На рассвете партизаны заметили, что по грунтовой дороге по направлению к ним движутся немцы и полицейские. Подпустив врагов совсем близко, партизаны открыли огонь. Часть фашистов была уничтожена, остальные бросились в лес. Но тут Смотрову доложили, что на опушке леса показалась новая группа гитлеровцев. Комиссар поднял с левого фланга шестерых партизан и по кустам стал заходить противнику в тыл. Вдруг послышался голос:
— Товарищ, помогите!
Комиссар думал, что помощи просит кто-то из партизан, и бросился на зов. В кювете он увидел лежащего в красноармейской форме человека. Лицо его было в синяках, на губах запеклась кровь, в глазах застыло отчаяние, гимнастерка на груди была в темных пятнах крови.
— Ты кто? Партизан?
— Нет. Я пленный. Немцы хотели меня увезти с собой. Я сидел в Оздамичах в подвале. Они меня истязали. А сейчас, когда вы напали, убежали. Помогите мне, товарищи!..
Смотров быстро снял с ремня флягу с водой, дал ее бойцу и скомандовал:
6
Надо учесть, что партизаны все время меняли места своих лагерей и баз. (Прим. автора.).