Страница 8 из 22
Хоть за домом у забора
От недавней лютой стужи
Снег лежит, но как озера
У ворот сверкают лужи.
Пахнет степью, старым сеном,
День блестит, и в ярком блеске
От зеркальных луж по стенам
Мерно ходят арабески.
Что за полдень! Сколько света!
Нагуляюсь нынче всласть я.
Прочь печаль! Еще не спета
Песня радости и счастья.
Тени сини. Солнце палит.
Сердце полно вешней дурью.
Божий мир до краю налит
Опьяняющей лазурью.
Теплый, тихий, ясный вечер
Гаснет в поле за буграми.
Сквозь кадильный сумрак свечи
Жарко тлеют в темном храме.
Сквозь кадильный сумрак лица
Смотрят набожней и строже.
И мерцает плащаницы
Шелком вытканное ложе.
От лампад ложатся блики
На узор иконостаса,
Освещая мягко лики
Божьей матери и Спаса.
Дым кадильный как волокна.
И от близости святыни
На душе светло. А в окна
Узко смотрит вечер синий.
…Ночь. Темно. Во тьме дорога,
Загородные строенья.
В сердце радость: у порога
Вешний праздник воскресенья!
1915
Крейсер
Цвела над морем даль сиреневая,
А за морем таился мрак,
Стальным винтом пучину вспенивая,
Он тяжко обогнул маяк.
Чернея контурами башенными,
Проплыл, как призрак, над водой,
С бортами, насеро закрашенными.
Стальной. Спокойный. Боевой.
И были сумерки мистическими,
Когда прожектор в темноте
Кругами шарил электрическими
По черно-стеклянно́й воде.
И длилась ночь, пальбой встревоженная,
Завороженная тоской,
Холодным ветром замороженная
Над гулкой тишью городской.
Цвела наутро даль сиреневая,
Когда вошел в наш сонный порт
Подбитый крейсер, волны вспенивая,
Слегка склонясь на левый борт.
1915
Хозе – Кармен
Как пьявки губы, и взгляд как жало,
Горячий шепот как шелест роз.
Тоска и радость мне сердце сжала.
Люблю улыбки твоей наркоз.
Бороться с чувством душа устала,
Роятся мысли, как стаи ос…
Все в мире тусклым и мелким стало:
Царят улыбка и змеи кос.
Блестящих взглядов горят агаты,
Томят и нежат своим огнем.
Холодный разум на них сожгла ты.
Ты сердце хочешь спалить на нем.
Что ж… В ком хоть искру на миг зажгла ты,
Навеки станет твоим рабом.
1915
Молодость
Чуть скользит по черной глади лодка.
От упругой гребли глубже дышит грудь.
Ночь плывет, и надо мною четко
Разметался длинный Млечный Путь.
Небо кажется отсюда бездной серой,
Млечный Путь белеет, как роса.
Господи, с какою чистой верой
Я смотрю в ночные небеса!
Путь не долог. Серебристо светит
Под водой у берега песок.
Крикну я – и мне с горы ответит
Молодой звенящий голосок.
Я люблю тебя. Люблю свежо и чисто.
Я люблю в тебе, не сознавая сам,
Эту ночь, что движется лучисто,
Этот свет, что льется с неба к нам.
1915
С бульвара
Незримо ночь из кладовых заветных
В тиши, в тепле, на черный бархат вод
Рассыпала каменьев самоцветных
Блестящий, огненный, нестройный хоровод.
Вот прохрипел громадный пароход,
Вот на дубках, едва во тьме приметных,
Бьют склянки полночь. Но далек восход,
И море темное мерцает в бликах бледных.
Еще далек восход и чуток спящий порт.
Он дышит и сквозь сон едва заметно стонет:
То заскрипит канат, то стукнет борт о борт.
И стихнет все. Меня дремота клонит.
Еще далек восход! Еще далек восход!
Но чую ясный день в туманном блеске вод.
«Степной, душистый день прозрачен тих и сух…»
Степной, душистый день прозрачен тих и сух.
Лазурь полна веселым птичьим свистом,
Но солнце шею жжет, и мальчуган пастух
Прилег в траву под деревом тенистым.
Босой, с кнутом, в отцовском картузе,
Весь бронзовый от пыли и загара,
Глядит, как над землей по тусклой бирюзе
Струится марево от солнечного жара.
Вот снял картуз, сорвал зеленый лист,
Засунул в рот, и вместе с ветром чистым
Вдаль полетел задорный, резкий свист,
Сливаясь в воздухе с певучим птичьим свистом.
С купанья в полдень весело идти
К тенистой даче солнечным проселком.
В траве рассыпаны ромашки по пути,
И отливает рожь зеленоватым шелком.
1915
Суховей
Июль. Жара. Горячий суховей
Взметает пыль коричневым циклоном,
Несет ее далеко в ширь степей
И гнет кусты под серым небосклоном.
Подсолнечник сломало за окном.
Дымится пылью серая дорога,
И целый день кружится над гумном
Клочок соломы, вырванной из стога.
А дни текут унылой чередой,
И каждый день вокруг одно и то же:
Баштаны, степь, к полудню – пыль и зной.
Пошли нам дождь, пошли нам тучи, боже!
Но вот под утро сделалось темно.
Протяжно крикнула в болоте цапля.
И радостно упала на окно
Прохладная, увесистая капля.
Еще, еще немного подождем.
Уже от туч желанной бурей веет.
И скоро пыль запляшет под дождем,
Земля вздохнет и степь зазеленеет.
1915
Зной
В степном саду, слегка от зноя пьян,
Я шел тропинкою, поросшей повиликой.
Отец полол под вишнями бурьян
И с корнем вырывал пучки ромашки дикой.
Миндально пахла жаркая сирень,
На солнце ло́снилась трава перед покосом,
Свистел скворец, и от деревьев тень
Ложилась пятнами на кадку с купоросом.
Блестящий шмель в траве круги чертил,
И воздух пел нестянутой струною,
И светлый зной прозрачный пар струил
Над раскаленною землею.
1915
Гроза
1.
С утра поля пьянило зноем,
В сухом безветрии застыв.
Но, боже мой! – каким покоем
Дышал сверкающий залив.
Как ласково вода синела,
И как легко издалека
Вставали точно глыбы мела
Над горизонтом облака.
2.
А между тем над знойной степью,
Уже заряжены грозой,
Тянулись тучи темной цепью,
Клубясь, как дым пороховой.
3.
Я с моря видел все. Недаром
Так ярок полдень был и жгуч.