Страница 35 из 57
Тем не менее, 14 ноября 1843 г . Бальзак писал Ган ской: «Здесь ходят слухи, что я напишу опровержение Кюстина, и что я вернулся нагруженный серебряными рублями. Я отрицаю только рубли». ( Balzac Н. de . Оеи- vres posthumes . Lettres a l ' Etrangere . Paris , 1906. Т. 2. P . 225).
7 * Эвелина Ганская (урожд. Ржевусская, 1800—1882) — жена Бальзака (с 1850 г .). Имеется в виду дело о на следстве ее покойного мужа Вацлава Ганского, рас сматривавшееся в Государственном совете и благопо лучно для нее решенное 17 января 1844 г .
Alexis de Tocqueville. De la democratic en Amerique. Paris ,
1835—1840.
Alexis de Tocqueville. De la dimocratie en Amerique, i3 me id. Paris . 1850. Т. 1. P. 504—505.
Письмо от 22 февраля 1841 г . См .: Pierre de Lacretelle. Souvenirs et portraits. Monaco , 1956. P. 219.
La Russie en 1839. Т . 1. P. 120.
12 * Адам Туровский (1805—1866) — польский публицист. Принимал активное участие в восстании 1830—1831 гг. и много писал против России, однако в эмиграции переменил свои взгляды. В книге La virite sur la Russie (Правда о России, 1835) он уже возлагал на Россию миссию панславизма. Император Николай I разрешил ему вернуться, но в 1848 г . он переселился в Северную Америку. Свои идеи Гуровский развивал в книгах La civilisation et la Russie (Цивилизация и Россия, 1840), Russia as it is (Россия как она есть, 1854) и др.
«Адам Гуровский считал, что польский язык уста рел: он изо всех сил призывает русифицировать Поль шу. В доказательство своей благонамеренности, по прибытии в Петербург представляет список лиц, подо зреваемых во враждебном отношении к России. Но он так и не смог получить желаемую должность, посколь ку его считали человеком ненадежным. В 1840 г . Гу ровский издает книгу La Civilisation et la Russie — пер вый манифест официального панславизма. Ему уда лось уехать из России, и в Италии он пишет труд le Panslavisme . В 1849 г . Гуровский переезжает в США, где сотрудничает в нью-йоркской газете « Trib une » и одновременно сближается с Уолтом Уитменом. Во время Крымской войны выступает на стороне Рос сии. /.../ До конца жизни он так и не изменил своего мнения о Польше: «Польша — это всего лишь крова вый призрак, преследующий правительства и народы; тень китайского фонаря, которой демагоги развлекают безумцев».
[Marquis de Custine. La Russie en 1839. Paris , 1990. Т. 1. P . 505 ). (Примеч. М.Парфенова).
13 * Адам Юрий Чарторыйский (1770—1861) — польский и русский государственный и политический деятель, один из ближайших друзей Александра I, член Неглас ного комитета. В 1804—1806 гг. министр иностранных дел. С 1815 г . сенатор Королевства Польского. Во время Польского восстания 1830—1831 гг. глава наци онального правительства, затем в Париже, где объеди нил вокруг себя консервативно-монархическую эми грацию, которая объявила его «королем де-факто».
14 * Жозефина Радолинская — возможно, жена Владислава Радолинского (ум. в 1879 г .), получившего графский титул в Пруссии.
15 Lednicki W. Russia , Poland and the West. Essays in Lit erary and Cultural History. New York , 1953.
16 * В 1838 г . по ходатайству друзей Мицкевича для него была образована в парижском Коллеж де Франс ка федра славянских литератур. Вступительную лекцию он прочел 22 декабря 1840 г . Мицкевич крайне идеа лизировал древнепольский государственный бьгг, про тивопоставляя его московско-российским порядкам, основанным, по его мнению, на расчетливом эгоизме. Утверждая, что поляки богоизбранный народ для об новления христианства, он порицал в то же время формализм Католической церкви. Лекции Мицкевича продолжались до 1852 г ., когда после воцарения Напо леона III он вместе с ЖМишле и Э.Кине был уволен в отставку.
О французских переводах произведений Мицкевича см.: Lorentowicz J . La Pologne en France . Essay d'une bib liographic raisonee. Paris , 1935.
Приведем для сравнения два отрывка из текстов Миц кевича и Кюстина:
Мицкевич:
Но мчится кибитка и все перед ней Шарахнулось в сторону: пушки, лафеты, Пехота и полк кирасир-усачей, Начальство свои повернуло кареты.
Кибитка несется. Жандарм кулаком Дубасит возницу. Возница кнутом Стегает наотмашь солдат, свирепея. Беги, или кони собьют ротозея!
Кто едет в кибитке? — Не смеют спросить. Жандармы сидят в ней, и путь их — в столицу. То царь приказал им кого-то схватить. «Наверное, взят кто-нибудь за границей? /.../».
(Мицкевич Адам. Собр. соч. Т. 3.
М., 1952. С. 256. Перевод ВЛевика).
Кюстин:
«Немного далее увидел я, как курьер, может быть, фельдъегерь или какой-то из подлых слуг правитель ства вылез из своего экипажа, подбежал к одному воз нице и принялся бить его кнутом, палкой и кулаками /.../». ( La Russie en 1839. З те id . Т. 2. P . 200).
«Фельдъегерь — это человек, обладающий властью; он везет приказ повелителя; он одушевленный теле графный провод /.../. Те из них, кого мне пришлось видеть, олицетворяют собой пустыню, в которую они должны углубиться. В своем воображении я вижу места их назначения: Сибирь, Камчатка, солончаковые пустыни /.../». (Ibid. Р. 87—88).
III. ПУТЬ В РОССИЮ
Остафьевский архив князей Вяземских. СПб., 1899. Т. 4. С. 79.
Можно привести множество мест из «Философическо го письма» для иллюстрации этого утверждения. Огра ничимся только одним, вполне типическим:
«Я спратттиваю вас: где вы видели наших мудрецов и наших мыслителей? Кто и когда думал за нас и ду мает сегодня? А ведь находясь между двумя велики ми частями света, между Востоком и Западом, при касаясь, с одной стороны, к Китаю, а с другой, к Гер мании, мы должны были бы объединить в себе два великих принципа мыслящей природы: воображение и разум и таким образом воплотить в своей цивили зации историю всего земного шара. Но не такую роль предопределило для нас Провидение. Совсем напротив: похоже, что оно нисколько не заботилось о нашей судьбе и оставило нас всецело на волю соб ственных наших средств, не желая вмешиваться в наши дела и хоть чему-нибудь научить нас, для ко торых нипочем опыт долгих веков; столетия и поко ления промелькнули мимо и исчезли без следа. Можно подумать, что всеобщий закон человечества писан не для нас. Одинокие во всем мире, мы не дали ему ничего и ничему у него не научились; мы не прибавили ни единой идеи к совокупности идей человечества и ничего не принесли для человечес кого духа, а то, что досталось нам от его развития, мы лишь обезобразили. С самого первого мгнове ния общественного нашего бытия ничего не при шло от нас ради блага людей; бесплодная почва на шего отечества не взрастила ни единой мысли; в нашей среде не зародилось ни одной великой исти ны; мы даже не дали себе труда хотя бы вообразить что-нибудь, а из того, что родилось в других умах, мы заимствовали только обманчивые внешности и бесполезную роскошь. /.../