Смятение праведных

ГЛАВА XLI

Рассказ о птице — лгуне-тураче Жил у подножья гор, в лесу большом Могучий лев, с небесным схожий львом. Но, не страшась в округе никого, Боялся он за львенка своего. Все муравейники он разорил, Чтоб муравей дитя не укусил. Испытывая постоянный страх, Таскал повсюду львенка он в зубах. Жил там один турач, гласит молва; Он пуще коршуна боялся льва. Лев проходил, детеныша держа. Турач, от страха смертного дрожа, Вдруг перед носом льва взлетал, крича. А лев пугался крика турача. На миг сильней он челюсти сжимал, Чтобы в беду детеныш не попал; И сам, не рассчитавши страшных сил, Невольно львенку раны наносил. От этого душой терзался лев, Вернее — просто убивался лев. И чтоб конец несчастью положить, Он с этим турачом решил дружить. Сказал: «Не причиню тебе вреда! Так поклянемся в дружбе навсегда. Ты всякий страх забудь передо мной, Сиди себе в своих кустах и пой. Я здесь среди зверей слыву царем, А ты придворным будь моим певцом. Мне убивать тебя корысти нет, Сам знаешь — бык мне нужен на обед. Враги твои — охотники одни; И ты остерегайся западни. Но если в сеть ловца ты попадешь — То знай: во мне спасителя найдешь. Твой крик услышав, я примчусь бегом И вмиг с твоим разделаюсь врагом. Вот этой страшной лапою моей Спасу тебя от вражеских сетей!» Так лев могучий мягко говорил, Что сердце турача обворожил. Вот лев и птица в дружбе поклялись И впрямь, как братья кровные, сошлись. Где лев свирепый в полдень отдыхал, Туда турач без страха прилетал. И даже, шла о нем в лесу молва, Садился смело он на гриву льва, Как птица легендарная Анка На гребень царственного шишака. Порой — «На помощь!» — в шутку он кричал; За это лев сердился и ворчал: «Эй, друг, не лги, со мною не шути! Ложь до добра не может довести». Но турачу понравилась игра. «На помощь!» — он в кустах кричал с утра, А лев устал его увещевать, Не стал на крик вниманья обращать. Так жил шутник до рокового дня, Когда его поймала западня. Беспечно начал он зерно клевать И в сеть попал, а сеть не разорвать. Он закричал: «На помощь, — друг, скорей! Один я тут не вырвусь из сетей!» Спросонья лев подумал: «Снова крик… Какой обманщик! Экий озорник! Сто раз напрасно он меня пугал, Сто раз его спасать я прибегал. Сто раз обман устроивши такой, Он только потешался надо мной!..» О помощи не докричался лжец — Попал в беду, настал ему конец. Тому, кто никогда нигде не лжет, Без спора верит на слово народ. * * * Будь, Навои, прямым в своих речах, Будь искренним в напевах и стихах! О кравчий, дай отрадный мне фиал, Чтоб выпил я — и льву подобен стал! Пускай пирушку озарит свеча! Пускай дадут кебаб из турача!

ГЛАВА XLII

ОДИННАДЦАТАЯ БЕСЕДА

О возвышенности звезд на небе знаний

ГЛАВА XLIII

Рассказ о встрече имама Фахра Рази и султана Мухаммада Хорезм-шаха в бане Познания взыскующих притин, Имам всех верных в мире Фахраддин В Хорезме свой шатер установил, Но Хорезм-шах его не посетил; Мол — как живешь? Не надо ли чего? И Фахраддин не посетил его. Шах устыдился, встречи стал искать, Имам не захотел его принять. И не могли их люди помирить, Завесу отчужденья приоткрыть. Имам великий в баню раз пошел; Шах в ту же баню в тот же час пошел. И там — в пару, в горячих облаках, Ученого спросил хорезмский шах: «О мудрый муж — прославленный везде, Скажи — что нас на Страшном ждет суде? Кому, какие муки суждены Там — на путях загробной стороны?» Уместно — в бане — задал шах вопрос. И так имам ответно произнес: «Ты знать хотел, что там — за гранью тьмы? Так знай: все там, как в бане, будем мы. Там нищий и султан, во всем равны, Предстанут пред судом — обнажены. Ты голым в баню Страшного суда Войдешь, венец оставив навсегда. А я на грань судилища того Вступлю в сиянье знанья своего. Ты здесь могуч и самовластен был, Ты будущего сам себя лишил!»