Страница 7 из 8
6 Июнь 2008 г.
Все изменилось в ее жизни. Все! И она сама изменилась. Теперь она двигалась по квартире на ощупь, постоянно натыкаясь на, казалось бы, знакомые предметы, на мебель. Но самым страшным было – зажигать плиту, готовить или разогревать еду. Вроде бы и спичку она подносила близко к газовой горелке, и ручку поворачивала лишь слегка, чтобы пламя было не очень большим, но все равно часто обжигала пальцы.
Ходила полуголодная, с постоянным ощущением страха. Она стала бояться всего: оставаться одной дома, шорохов за стеной или шагов в подъезде, запаха газа, насморка (потому что из-за него она не сможет почувствовать этот запах), звонков – телефонных и в дверь. Страшно было просто жить.
А еще от нее ушел муж. Когда узнал, что она слепнет, просто взял и ушел. Сказал, что хочет пожить с престарелой матерью, но знакомые доложили – у него другая женщина.
И единственным человеком, которого она ждала и чьему приходу радовалась, была ее подруга, Соня Ненарокова.
– Ты еще молодая, ты должна поправить свое зрение. Я все узнала, можно сделать операцию, и ты снова будешь видеть! А про Сашку своего забудь – он полное ничтожество. Я ему время от времени напоминаю об этом.
– Как? Как ты напоминаешь ему? – Валентина представила себе, как Соня звонит в квартиру, где теперь живет Саша с другой женщиной, и напоминает ему, что он полное ничтожество. Картинка получалась гротескной, напоминающей отрывок дурного сна.
– Просто звоню ему с разных телефонов, благо подруг и знакомых у меня много, а потому он не знает, что это именно я, и говорю ему в самое ухо, что он – урод, ничтожество, бросил слепнущую жену, оставил ее на произвол судьбы и что его ждет страшная расплата. Он всегда был эгоистом, твой Сашка. Мерзавец! Знаешь, иногда мне хочется встретиться с ним и плеснуть ему в глаза кислотой. И посмотреть, как он будет корчиться… Как он ослепнет!
– Не надо, Соня. – Валентина нащупала ее руку и крепко сжала. – Это нехорошее чувство, и желание тоже скверное. Опасное. Даже в мыслях не надо этого делать. И вообще, мне же никто кислотой в глаза не плескал… Просто у меня судьба такая.
– А я считаю, что это у тебя от нервов.
– Не говори глупости, пожалуйста. Мало ли людей нервничают?
– Он всегда изменял тебе, и ты это отлично знала. Знала и не разводилась с ним.
– Теперь разведусь. Недолго уже осталось. Три дня, и все.
Сказав это, она почувствовала, как глаза ее, почти мертвые, как ей теперь казалось, наполняются слезами. Развод! Она всегда боялась развода. Всегда боялась остаться одна. Словно чувствовала, что одиночество грозит ей неминуемой смертью. А как же иначе? Разве сможет она выжить в этом сложном мире без глаз? Вместе со зрением она потеряла не только мужа, но и профессию, возможность содержать себя. Пособие… Это смешные деньги, на которые невозможно существовать.
И, словно прочитав ее невеселые мысли, Соня сказала:
– А деньги я тебе найду. Я уже в два фонда обратилась. У многих известных и богатых людей была, обещали помочь.
Валентина чувствовала, что Соня лжет. Но она делает это, чтобы успокоить ее, чтобы ее жизнь наполнилась хотя бы какой-то долей надежды.
«Я живу в темноте, – думала она. – В кромешной темноте, и выхода из этой темноты нет и не будет». И никто не даст ей, молодой еще женщине, денег на операцию. Сумасшедших нет. Все считают деньги. У всех, кто имеет деньги, есть свои близкие и друзья, которым нужно помогать. И так уж сложилась жизнь, что ее всегда окружали люди практически бедные – учителя-коллеги, почти нищие подруги…
– Главное в твоем положении – не раскисать! Если раскиснешь – все, тебе конец, – произнесла Соня, и Валентина услышала, как дрожит ее голос.
– А мне и так уже конец. И зачем ты со мной возишься? – прошептала она, глотая слезы.
– Ну, ты даешь, подруга! А как же я? Разве я тебя брошу? Да если бы у меня не было семьи, я бы с тобой жила, помогала бы. Но у меня, сама знаешь, муж, дети. Уф, не знаю, как все сложится… Может, и позвонит кто-то, к кому я обращалась.
Валентина почувствовала какое-то движение в воздухе, до нее донесся аромат куриного бульона, и она поняла, что Соня поставила перед ней тарелку с супом.
– Вот, бери хлеб и ешь. Тебе надо хорошо питаться, чтобы подготовиться к операции.
– Соня, прекрати сейчас же! Какая операция?! О чем ты? Зачем ты обманываешь меня?
– Просто я верю…
Валентина представила себе Соню. Полноватую молодую женщину, блондинку с мелкими кудряшками на круглой голове. В цветной вязаной жилетке и джинсах. Хотя какая уж сейчас жилетка, когда на улице такая жара. Наверное, она надела один из тех сарафанов, которые сшила сама.
– Ты в сарафане? – попыталась она угадать.
– Да. Откуда ты знаешь? – быстро спросила Соня. – Ты что, увидела меня?
– Нет, просто подумала, что в такую жару ты наденешь либо голубой, либо желтый сарафан.
– Желтый, – со вздохом ответила Соня. – Ты почему не ешь?
– Аппетита нет.
– А ты заставь себя. Вот, бери ложку… – Соня вложила ей в руку ложку. – Ешь, говорю тебе! Ну что ты как маленькая?
В дверь позвонили.
– Кто это? – насторожилась Валентина и почувствовала, как в животе образовался ледяной ком. Это страх. Она так и представляла себе страх – это овальный ледяной ком, тающий где-то внутри и обжигающий своим холодом внутренности. И еще – тошнота.
– Сейчас посмотрю. Что ты так напряглась? Да мало ли кто пришел?
– Может, Саша? Может, он забыл что-то?
– Да, да, ты ему все вещички отдай, телевизор, ковер, постельное белье. Серебряные ложки… Все отдай! Я сейчас покажу ему и рубашки и ложки!
Она знала, что Саша забрал не все вещи. Сбегая от ослепшей жены, он так спешил, что оставил половину вещей. А потом звонил и просил, чтобы она отдала ему телевизор, который ей как бы теперь и не нужен, и компьютер.
Тело Валентины, обратившейся в слух, напряглось так, что заныли плечи. Кто пришел? Ну почему она ничего не слышит? Саша это или нет? А может, это из жилконторы, пришли пригрозить в очередной раз, что ее выселят из квартиры? Говорят, сейчас имеют право это делать, если человек много должен по квартплате.
До нее доносились обрывки очень тихого разговора. Ну, точно, это из жилконторы, и Соня наверняка делает посетительнице (там работают одни женщины) знаки, чтобы та говорила потише, чтобы Валентина не услышала, не расстроилась. Словно она не понимает, что после всего, что с ней произошло, сюда могут наведываться люди, настроенные исключительно против нее. Кроме самой Сонечки, конечно.
– Хорошо, я сейчас ее позову, – услышала она уже отчетливый и вполне нормальный голос Сони.
Она почувствовала, как Соня подошла к ней. Подруга тяжело дышала, словно только что быстрыми шагами поднялась по лестнице.
– Валентина, там к тебе пришли и хотят, чтобы ты показалась… А еще нужен твой паспорт. Я должна показать этому человеку твой паспорт.
– Соня, – Валентина судорожным движением схватила ее за плечо. – Сонечка, это по поводу квартиры?
– Нет, успокойся.
– Ты снова успокаиваешь меня? Скажи, это из-за квартплаты? Меня хотят выселить? Ну, пожалуйста, ответь мне, скажи правду, я же должна знать!!!
– Говорю же: нет!
– Если это из-за долгов, то я снова прошу тебя о том, о чем уже говорила. – Валентина перешла на шепот. – Вы можете всем семейством переехать ко мне, а свою квартиру сдавать. Я же говорила тебе! Таким образом мы решим сразу все проблемы: у вас появится большая квартира, где вы сможете жить всем семейством, и деньги. И я буду при вас…
– Валя! Прошу тебя, успокойся! Клянусь тебе, что это не из-за долгов. Это совсем другое. Правда, я еще не совсем поняла, кто именно прислал этого человека. Идем, вот твой паспорт, я должна его предъявить. Скоро тебе все объяснят. Ну, идем же, ничего не бойся!
– Надеюсь, никто не отберет у меня квартиру? Не продаст ее?
Даже от этих слов ей стало не по себе, словно в ее замутненном сознании они могли материализоваться и превратиться в парочку потенциальных покупателей, поджидавших ее на пороге.