Восемь племен

— Сторожите наш голос! — приказал он оставшимся.

Они вышли с Ваттаном на дорогу и прошли несколько сот шагов, удаляясь от места встречи, потом припали по сторонам тропы, как волки настороже.

Глава одиннадцатая

Мышееды медленно подвигались вперед, гоня перед собой стадо. Они считали себя в безопасности и не хотели торопиться. Дорога для них была праздником. Каждый день они убивали десяток быков и наедались до пресыщения. Можно было опасаться, что до прихода на тундру стадо наполовину уменьшится. Мами при помощи подпасков держала стадо вместе, отыскивала пастбища и защищенные места для ночлега. Она выбирала животных на убой, сберегая упряжных быков с упрямым инстинктом собственницы, который был сильнее ее страха и отчаяния. Мышееды больше не вязали ей рук и оставляли ее ночевать среди оленей, зная, что она никуда не убежит без палатки и саней. Екуйгин и Теуль даже стали помогать ей управляться со стадом, забегая слева и справа, как делали убитые воины. Но последняя ночь перед перевалом принесла ей новую опасность. Рынто, все время с наглой улыбкой наблюдавший за ее движением, внезапно отыскал ее снежное ложе и грубо попытался осуществить свое право господина. Девушка, вся в снегу и в изорванной одежде, вырвалась из его рук, но Рынто не хотел отстать. В темноте, между спавшими оленями, началась бешеная игра в прятки. Девушка убегала вправо и влево, пряталась в ямах и припадала за каменья, но Рынто снова и снова находил ее, руководимый странным чутьем, как раздраженный самец кабарги. Только когда стадо переполошилось и воины, спавшие на его опушке, повскакали

91

с мест, Мышеед оставил в покое девушку. Утром он поднялся на ноги раньше всех и в первый раз стал торопить воинов к походу. Когда стадо двинулось по дороге, он пробрался в передние ряды и стал подгонять оленей длинным бичом, как будто помогая пастухам, но, проходя мимо Мами, он каждый раз, даже не смотря, очень метко попадал ей по полуобнаженным плечам, между наполовину изорванных складок широкой меховой одежды. Мышееды и даже Мышеедки не обращали на это внимания. Они ехали на похищенных санках, сытые и довольные, и даже как будто пьяные от приволья своей жизни. Часть воинов шла сзади и весело перекликалась с ездоками. Женщины пели странным, негромким, как будто мурлыкающим голосом, подставляя слова, какие приходили в голову, и воспевая каждый попавший на глаза предмет.

Начался Щелеватый перевал. Их веселье увеличилось. За этой каменной грядой лежала широкая Телькенская тундра, в глубине которой скрывались их стойбища.

Колхоч и Ваттан ждали на вершине горы по другую сторону перевала, по временам припадая ухом к земле, чтобы уловить отдаленный звук.

Наконец снизу долетело легкое щелканье, похожее на шелест сотен небольших и проворных крыльев. Это олени, идущие по дороге, слегка задевали нога за ногу задними роговыми пальцами своей широкой стопы. Мурлыкающее пение женщин долетело, как жужание больших жуков в густой траве; крики пастухов раздавались, как отдаленное хлопанье бича: «Хак! Хак! Хак!»

Медленно-медленно стадо поднималось вверх, с извилины на извилину, приближаясь к перевалу.

Ваттан осторожно выглянул из-под прикрытия, дожидаясь, пока голова стада перегнется через гребень и начнет вытягиваться по спиральной дороге. Олени теперь уже были близко. Все стадо растянулось, как длинная серая лента, нижний конец которой еще не вышел из-за поворота. Колхоч и Ваттан вдруг выскочили из засады и побежали навстречу стаду. Ваттан размахивал арканом, описывая им длинные волнистые круги в воздухе, и испускал громкие гортанные крики, которыми

92

пастухи обыкновенно побуждают стадо повернуть назад. Колхоч размахивал копьем и тоже кричал, подражая товарищу. Испуганные передние ряды остановились, потом повернули назад и столкнулись с задними. Началось смятение. Центр стада продолжал подниматься в гору. Вдруг сбоку выскочила другая засада с таким же шумом и криками. Товарищи Ваттана также размахивали копьями и арканами; свирепая нарта Колхоча врезалась с размаху в стадо, прямо под ноги Екуйгина, который в остолбенении смотрел на приближающихся врагов, убежденный, что это горные духи, желающие отнять от них добычу. Через минуту бешеная свора обвила его ремнями и веревками упряжки и, сбившись над его истерзанным телом в огромный живой клубок, стремглав покатилась с горы, громыхая нартой.

Верхняя половина стада, столпившаяся на площадке, в безумном ужасе тоже покатилась вниз, как живая лавина. Подпаски и Теуль были мгновенно растоптаны, но Мами, побуждаемая бессознательным инстинктом самосохранения, вскочила на спину новому вожаку стада, высокому пестрому оленю с белым пятном на лбу, и, как привидение, помчалась вниз, крепко ухватившись за его мохнатую шерсть и сопровождаемая, как почетной стражей, самыми крупными быками, которые всегда держались вместе.

Мышееды, ехавшие и шедшие в хвосте стада, не успели даже остановиться, чтобы посмотреть вверх. Лавина борющихся, фыркающих, вскакивающих друг на друга животных накатилась на них, как гигантская волна, и раздавила их всех, как осыпь скалы, обрушенная землетрясением; через минуту стадо покатилось дальше, на земле остались только осколки изломанных нарт и истоптанные трупы.

Ваттан с товарищами продолжали бежать сзади, крича и размахивай копьями. Чтобы не отставать от оленей, они падали на спину и, по обычаю пастухов, катились вниз, подняв кверху ноги и действуя копьем, как тормозом. Меховая одежда была так скользка, что они стали догонять обезумевшее стадо, но на последнем повороте их неожиданно встретил дождь стрел. Пятеро, воткнув копья в снег, вскочили на ноги, но один из оленных воинов, тот самый, который взбирался на гору

93

сзади всех, остался на земле, пораженный в живот отравленной стрелой.

Человек с двадцать Мышеедов, которые шли пешком сзади поезда, успели спастись от погрома, прижавшись у каменной стены в самом углу поворота. Стадо промчалось мимо, почти не задевая их. Но вместе с последними оленями катился монументальный Рынто, который, увидев товарищей, тотчас же отскочил в сторону и сделал усилие, чтобы остановиться. Во время катастрофы он был в самой голове стада и поэтому не был растоптан. Кроме того, он был так близко к выскочившей засаде, что успел узнать Колхоча и высокого Ваттана и сообразить, в чем дело. Теперь он хотел отомстить им или, в худшем случае, подороже продать свою шкуру.

Ваттан с товарищами остановились и посмотрели друг на друга. Их было только пять человек, и они с удивлением видели, что луки были только у Колхоча и Ваттана, тогда как остальные трое в беспорядке дикого нападения забыли свои на собачьей нарте. Мышееды были без шлемов и без панцирей, которые тоже остались на нартах, но с луками в руках, ибо эти дикие воины не расставались с луком даже ночью. Они стояли все вместе и держали наготове свои предательские стрелы, похожие на окостеневших змей. Ваттан и его товарищи невольно отступили назад, ища прикрытия. Ваттан посмотрел вниз, дожидаясь второй половины отряда, потом приложил пальцы к губам и пронзительно свистнул. Эхо громко отозвалось, и удвоенный звук покатился вниз по корытообразному ущелью, но никого не было видно на дороге.

— Их только пятеро! — сказал Рынто. — Идем к ним!..

Они двинулись вперед снова, заставив оленных воинов отступить, ибо ядовитые стрелы давали им огромное преимущество.

В эту критическую минуту на верху стены, над дорогой, послышался свист и глухой шум; град каменных обломков свалился на голову Мышеедам как будто с неба. Оленные воины тесно прижались к стене, избегая ударов.

— Горные духи с нами! — кричали они вне себя от восторга. — Вот вам, проклятые!

На скалах никого не было видно, но камни продол-

94

жали прилетать вниз, убивая человека за человеком, тем более что пораженные ужасом Мышееды падали ничком на землю, предоставляя новым врагам более заметную цель. Только огромный Рынто, пробираясь по карнизу у самой стены, быстро спускался, собираясь опять ускользнуть. Но Ваттан не хотел никого отпустить невредимым. Натянув свой огромный лук, он пустил в убегавшего воина стрелу, длиной в полтора локтя, которая пронзила его насквозь и пригвоздила к скале.