Страница 91 из 160
В чем тут дело?
Если не ошибаюсь, то вся трагедия современности не относится к существу новой веры, а к личности Ленина, который взял на себя государственную власть… отсюда все пошло и потому именно не расцветает искусство у этих самоуверенных поэтов на государственном бюджете.
Новая порода людей с Горьким во главе своеобразна тем, что совсем не считается с реальностью творческой личности… Нам это сознание представляется каким-то голым, какие-то голыши.
<На полях> Голые люди. (Горький и <1 нрзб.>)
<На полях> Рассуждение Ефросиньи Павловны, подобное Санчо Пансо.
Старик идет с двумя мальчиками на охоту и рассказывает им:
— Для скорости ружье на плечи и поехал на велосипеде. По дороге снег начинается, дальше больше, и навалило… ети-т твою ма-ать! Ночью стало морозить, на заре озеро замерзло и утки улетели к х…
4 Ноября. Вчера беседовал с техником о спуске озера. Я ему говорил в защиту Claudophor’ы, что реликт драгоценный, между тем как весь грандиозный план осушения стоит не на твердой почве, возможно, что экскаватор уже опять утонул. На это он ответил:
— Да, верно, только ведь вся советская работа ничем не лучше, кредиты отпущены, деньги поступают, мы должны работать.
Продолжение о ВАПе.
Все крупные русские романисты, начиная с Пушкина, иронически относятся к роману как иллюзии, каждый из них, создавая свой роман, рассчитывает дать в нем больше, чем может дать роман, и это стремление к действительности против иллюзорности делает русскую литературу значительной, а писатель служение искусству кончает проповедью (религиозного характера). Кратко сказать, поэт у нас в самой поэзии не находит себе почвы, стремится сделаться учителем и пророком. Мне просится сейчас желание продолжить это неустойчивое состояние искусства в общее творчество жизни, которое называется «делом»: что «дело» тоже неустойчиво у нас исстари и до самого последнего дня разлагалось на учительство в каком-либо виде (изобретатели, открыватели, <1 нрзб.> руководители и т. п.) и обывательство людей подножного корма.
В наше время партия стремится совлечь с жизни покровы буржуазного идеализма и тем обнажить действительность разумного созидательного труда человека. Это «партийное дело» в условиях нашей жизни претерпевает судьбу всякого дела, порождая на одной стороне бюрократию, на другой — людей подножного корма.
Как все это понять?
Одно понимание. Весь мир заблудился в иллюзиях. Партия большевиков в России, согласно со всем прошлым страны, прозрела действительность и строит будущее разумно, согласно найденной истине. Неудача в творчестве вещей, удовлетворяющих нормальное бытие человека, явление временное и объясняется вражеским окружением СССР. В свете партийного устремления к разумной действительности делается понятным и стремление творцов русского искусства не удовлетворяться обманом искусства, а сделать его средством познания и утверждения истинной действительности. Естественно, что и писатели, стоящие на литературном посту, всеми доступными им средствами стремятся вовлечь литературное творчество на путь раскрытия и познания разумной действительности.
Другое понимание.
Партия большевиков не является концентратом мирового сознания разумной действительности, а представляет собой одну из революционных сект религиозного движения современности, направленного против христианского дуализма для утверждения Бога в вещах, создаваемых только трудом человека. Выполняя лишь одну из боевых задач всей современности, непостигаемой в целости, партия (pars) выдает часть за целое (pars quo toto). Вследствие такого состояния является в отношении творческого труда, создающего вещи, гипертрофия разума, предопределение всякого поступка частных лиц, уничтожение творческой инициативы и вместе с тем творческой личности. Если от партии обернуться к величайшим деятелям нашего искусства слова (Пушкину, Гоголю, Толстому и Достоевскому), то мы видим, что и их творчество вещей прекращается в тот момент, когда они пытаются выдать свое искусство (часть) за целое (религию).
<На полях> Неинтересно творить, если творчество предопределено логическим выводом.
Заключение.
Второе понимание органически усвоено мной и как «органическое» требует проработки высшего сознания. Что могу я предположить относительно нашего ближайшего будущего на основании моего опыта пока без помощи «высшего сознания»? Во-первых, я думаю, сейчас должно происходить обмирщение секты, <1 нрзб.> отдельных членов ее и обращение их к творчеству вещей по общим органическим законам творчества без оглядки на директивы партии. Всякие организации живого творчества, обращаемые в теоретических обоснованиях к партии, в наших условиях должны гибнуть, питая собой сектантство, т. е. утверждение части против целого. (Так гибнет на наших глазах организация «Перевал».) То само собой понятно: отступая от сектантского миропонимания к органически-творческому, каждая личность как бы бросается с доверием в жизнь. Такая личность может аргументировать только создаваемыми ею вещами, влияя тем самым на творчество своего соседа. При малейшей попытке таких лиц найти аргументацию за свободное творчество вне самого творчества их сознания являются тем же самым утверждением pars quo toto, но только более бледным, малокровным, как бы второй отраженной радугой. Вот почему и перевальская организация, несмотря на талантливость своих членов, рассеивается при попытке убедить мальчиков из напостовцев, совершенно необразованных и не тронутых стихией творчества, но убежденных. Аргументация перевальцев творчеством в обществе Авербаха, Ермилова, Либединского и т. п. очень похожа на беспомощное положение человека, потерявшего самого близкого человека и принужденного аргументировать этим свой отказ от участия, напр., в штыковой атаке: по-человечески так все понятно, и все-таки человечество наградит позором и презрением за такой аргумент.
<На полях> Последнее сопоставление очень хорошо: есть множество положений, когда…
<Зачеркнуто> Пораженный ответом мальчугана, я спросил:
— Что ты хочешь сказать?
Он ответил <1 нрзб.>:
— Казаки делают, что им прикажут.
«Поход на Москву» Деникина изд. Федерация.
При чтении о том, что было у них, совсем по-иному выступает в сознании то, что было у нас. Трогательным является идеализм разутой армии красных на фоне морального разложения белых. И как я тогда не мог этого понять! Что бы ни говорили, но замечательна была история Иловайского: до того она прочно засела, что я, прошедший горнило рев. интеллигенции, марксизма и т. д., при появлении казаков с <1 нрзб.> в Ельце увидел в них героев Иловайского и сказал своему 13-летнему сыну: «Лева, ты знаешь, у меня душа казацкая!» Я это сказал! А казаки — герои, подъехав к аптеке напротив нашего дома, ударили в стекла ее пиками и стали искать там спирт. В это мгновение Иловайский выскочил у меня из головы навсегда, а Лева <2 нрзб.>, раздумывая о моих словах: «у меня душа казацкая» и восхищаясь разгромом аптеки, сказал: «Нет, папа, я думаю, что не у тебя казацкая душа, а у казаков твоя…»
Когда-то при описании фактов в дневнике я имел целью сохранить их как аргумент против будущей легенды, которая непременно прославит красных и очернит белых. Теперь эти же самые факты, написанные против красных, в моем сознании восстают против белых, и я по ним сам творю легенду, прославляющую красную армию! Мало того, я, тогдашний несомненный контрреволюционер в сознании, теперь могу с такой силой заступиться за красных, что все написанное до сих пор о геройстве красных померкнет и покажется наивным и глупейшим самохвальством. Для этого только надо бы еще лет 50 прожить, потому что «победа» красных к тому времени может оказаться поражением страны, т. е. победа части за счет целого.