Страница 68 из 104
Значит, состояние смуты у нас органически необходимо, а настоящее время есть высшее напряжение смуты. Периодический голод и смута — вот что неизбежно вытекало из русской истории.
Газетные известия: Карл прилетел из Швейцарии и сел на свой престол в Венгрии. По свидетельству самого Троцкого, в Европе наступает период реакции, и надежда на мировую революцию откладывается на неопределенное время.
Мое главное обвинение вождям российской революции: будучи частью разрушительной, они выдают себя за целое творческое начало жизни (самозванство).
Чувствую, однако, что философия моя как-то краешком и очень неудачно прицепляется к моему личному раздражению: словами не опровергнешь зла, хорошо слово при деле, но раз дела нет, то всегда будет только стон и вопль.
29 Октября. По поводу болезни Елены Сергеевны Лютовой. Она работница не за страх, а за совесть. Всякий, кто работает за совесть, создает себе свободу, во всяком обществе (кроме нашего) таким работником дорожат. Может быть, этими-то работниками и создается та «прибавочная ценность», о которой говорится у Маркса. Все настоящие творцы культуры работают за совесть, потому они особенно почитаются. Стало быть, условие производительности труда — совесть. Во всяком труде, кроме барского, есть моральные его условия, и лозунг нашей республики «Кто не работает, тот не ест» является наиболее бессовестным, потому что в основу труда ставят не совесть, а страх остаться голодным.
В Дорогобужский Отнароб.
Вследствие того что работа моя по этнографической командировке в настоящее время требует много времени, равно как потому, что я взял на себя труд редактирования научно-литер. трудов Батищевской Опыт. станц., куда я должен теперь отлучиться, я складываю с себя обязанности преподавания словесности, взятые мною на себя в прошлом году по случаю недостатка такового в Алексинской школе Н-й ступени. В настоящее время школа может быть удовлетворена преподаван. слов. тов. Лютовой, которой я рекомендую выдавать назначенный мне бронированный паек, как не имеющей своего хозяйства.
Эстетический индивидуализм видит пошлость всей середины человеческой жизни и только ценит ту часть человечества, которая соприкасается с природой. Эти два конца: Я и Природа — для эстета несоединимы, потому так часто в повестях выводится пошлость героя на лоне природы («Казаки» Толстого). Наши попы возятся всегда с серединой, в этом среднем из обывателей они находят точку применения своей религиозной идиллии. Замечательно, что попы почти всегда лишены всяких признаков эстетических чувств, красота для них существует не в личном творчестве, а как данное, объектив: им личное творчество и непонятно, и враждебно, как попытка быть по-своему.
Есть чувство сострадания, которое, кажется, одно может примирить эстета с жизнью, в конце концов, страдают все, и каждый человек может быть предметом сострадания. Это сострадание и является выходом из порочного круга эстетизма (так выходят Шопенгауэр, Ничше, Мережковский и др.): оно приводит к религии, жалко цветов, убиваемых морозом, детей голодных, крестьян, рабочих, невинных существ, погибающих в сетях политиков, жалко! и отсюда религия. Жалость к людям позволяет сочувствовать и их радостям, которые ведь и бывают только на одну минуту.
30 Октября. В ночь под воскресенье налетела глубокая хорошая пороша. До света капало, а потом подморозило и с ветром стало очень холодно. Зайцы, чуя мороз, вероятно, и по первой пороше, старые и молодые, вставали, много ходили и вскакивали довольно далеко.
31 Октября. Сильный мороз (-6), ночью засыпало следы, напрасно ходил.
1 Ноября. Все растаяло, и слякоть невообразимая. Живу с глазу на глаз с чертом.
2 Ноября. Бездна грязи и мрака. Черт неотлучен. А впереди еще Ноябрь-старость. Черти, верно, готовят новые подарки к старости.
Горькая мысль: прежде она мне ставила утром самовар, а я лежал и дожидался чаю в постели, теперь я ставлю, а она лежит и дожидается. И это я принял бы охотно, если бы она была моей прислугой, но я искренно ставил ее женой. Видно, тут действует «природа вещей», а как обидно, если свое лучшее видишь в природе вещей.
Отмена крепостного права не спасла Россию, в сущности, даже нет черты, за которой можно бы считать начало новой формы русской истории.
7 Ноября. Октябрьская революция, в пятницу явился Лева из Москвы: начало возрождения, едем в Америку!
В ночь под воскресенье растаял зазимок, пролежавший два дня при —6 Р. Примета? если зайцы встали и много ходили, то это не зима и снег скоро стает, если же ляжет, то зима. (Быть может, длинные и короткие следы объясняются морозом и теплом, в мороз — длинные, в тепло — короткие.)
Снился сон: богатый дом, парки, сады. В доме родители Ее живут{128}, т. е. весь строй жизни их такой, как если бы один был стороной одной прямоугольника и другой — другой стороной, чуть одна сторона шевельнется, сейчас же и другая шевельнется на столько же, и такова вся их жизнь и всех в доме, словом, какой-то фиксированный дом, категорический императив в геометрических линиях, хотя все выражается больше в обиходе жизни, в расстановке тарелочек на столе и т. д. Я ухаживаю за ней, но почти безнадежно, потому что не имею «категорич. императива» и в то же время не в состоянии ему что-либо противопоставить, робею перед ним. Другой претендент, напротив, имеет успех, потому что он простак, он как-то умеет просто с ней говорить и шутить и жить, скрывая где-то глубоко в душе все возможности категорического императива.
Лева сказал:
— Ты, папа, очень наивен, тебя может обмануть каждый мальчик, если ему захочется, но эта черточка в тебе мне очень нравится.
Сборы в Москву: очки, ножницы, пер. ножик, два карандаша, прол. чернильница, ручка, перья, бумага, нож свиной, щетка, портянки.
19 Ноября. Непокрытая снегом злая колючая земля, дороги непроезжие. Во вторник выпал зазимок (третий), но дорога не исправилась.
Идеи — это вывески на магазинах скопленных чувств.
У большинства людей их идеи — только вывески на пустых магазинах.
(После рассказа о пустых Московских магазинах с вывесками и витринами.)
Как слепые не видят света, глухие не слышат музыки, так слепы и глухи бесчисленные люди к высшему закону бытия: их доля — мышиная беготня в вечном страхе перед чем-то, чего они не понимают, они живут, как рабы под кнутом. Но кто же Совершенный из людей, управляющий жизнью? Нет его! И свобода есть лишь сознание необходимости идти по пути высшего закона. И свободны невинные дети…
20 Ноября. Читал фельетон Ленина о новой экономической политике — длинная, бесконечная речь! Читаешь, будто едешь по этой теперь мерзлой, колючей земле на серой кляче в телеге, и, кажется, конца нет, пока вытянет кляча и доедешь до города, — так бездарен его стиль, так убога, низменна эта мещанская мысль, видящая избавление человечества в зависимости только от материальных (внешних) отношений.
21 Ноября. Михайлов день. Морозно. Ярко светит утренний остаток луны. На востоке белеет — восходит звезда утренняя. Неподвижно смотрю на нее — сколько раз я смотрел так на нее и все вижу разное, да, по-разному каждый раз приходит и зима, и весна, и лето, и осень, и звезды и луна восходят всегда по-разному, а когда будет все одинаково, то все и кончится. Пробую молиться по-детски: читаю «Отче» и «Богородица» — хорошо! Только все-таки лучше молиться по-своему, без слов, неясными туманами, как во сне: Боже, не угаси искорку души моей, зажженную Тобою во мне…