Страница 18 из 160
— А все-таки говорите что хотите, принц, — возразила г-жа Дюбарри, — а без чертовщины в этаких делах не обходится.
— Еще бы, я сам того же мнения.
— Зеленые огоньки — не правда ли? Привидения, адские котлы, от которых несет зловонным горелым мясом…
— Да нет же, нет, у моего колдуна превосходные манеры: это весьма галантный человек, он принял меня как нельзя более любезно.
— А не хотите ли вы, графиня, заказать этому колдуну ваш гороскоп? — поинтересовался Ришелье.
— Признаться, до смерти хочу.
— Вот и закажите, сударыня!
— Но где он все это проделывает? — спросила г-жа Дюбарри надеясь, что кардинал назовет ей вожделенный адрес.
— В красивой комнате, очаровательно обставленной.
Графине стоило большого труда скрыть свое нетерпение.
— Понимаю, — отвечала она, — а что за дом?
— Весьма пристойный, хотя и странной архитектуры.
Графиня топнула ногой с досады, что ее так дурно поняли.
Ришелье поспешил ей на помощь.
— Неужели вы не видите, монсеньор, — вмешался он, — г-жа Дюбарри изнывает от ярости, что не знает до сих пор, где живет ваш колдун.
— Вы сказали, где он живет?
— Да.
— С радостью вам это сообщу, — отвечал кардинал. — Э… вот ведь право! Погодите-ка… нет… Где-то в квартале, что на Болоте, почти на углу бульвара и улицы Сан-Франсуа, Сент-Анастази… нет. Словом, какого-то святого.
— Но какого? Вы-то должны знать их всех!
— Нет, напротив, я знаю весьма немногих, — признался кардинал. — Но погодите, мой негодник лакей, наверно, знает.
— В самом деле, — заметил герцог. — Мы его взяли на запятки. Стойте, Шампань, стойте.
И герцог дернул за шнурок, привязанный к мизинцу кучера.
Кучер на всем скаку остановил лошадей; тонконогие лошади так и задрожали.
— Олив, — воззвал кардинал, — где ты, мерзавец?
— Здесь, монсеньор.
— Куда это я ездил на днях вечером довольно далеко в квартал на Болоте?
Кучер, прекрасно слышавший разговор, поостерегся проявлять свою осведомленность.
— На Болоте… — протянул он, притворяясь, что вспоминает.
— Да, неподалеку от бульвара.
— В какой день это было, монсеньор?
— В тот день, когда я вернулся из Сен-Дени.
— Из Сен-Дени? — переспросил Олив, стремясь набить себе цену и придать своим усилиям больше достоверности.
— Ну да, из Сен-Дени. Карета ждала меня на бульваре, если не ошибаюсь.
— Верно, монсеньор, верно, еще какой-то человек проводил вас до кареты и бросил в нее тяжеленный сверток, теперь я помню.
— Возможно, так оно и было, — возразил кардинал, — но разве тебя об этом спрашивают, осел?
— А чего желает монсеньор?
— Знать, как называлась та улица.
— Улица Сен-Клод, монсеньор.
— Верно, Сен-Клод! — воскликнул кардинал. — Я готов был побиться об заклад, что там фигурировал какой-то святой.
— Улица Сен-Клод! — повторила графиня, бросив на Ришелье столь выразительный взгляд, что маршал, по-прежнему опасаясь пролить свет на свои тайны, особенно в том, что касалось заговора, перебил г-жу Дюбарри восклицанием:
— Графиня, а вот и король!
— Где?
— Вон там.
— Король, король! — вскричала графиня. — Левей, Шампань, левей, чтобы его величество нас не заметил!
— Но почему, графиня? — удивился кардинал. — Я полагал, напротив, что вы отвезете меня к его величеству.
— Ах да, вы ведь желали видеть короля?
— Я только затем и приехал, сударыня.
— Прекрасно! Вас доставят к королю.
— А вы?
— Мы остаемся здесь.
— Однако, графиня…
— Не стесняйтесь, принц, умоляю вас, займемся каждый своим делом. Король вон там, в боскете под сенью каштанов, у вас до него дело, вот и прекрасно! Шампань!
Шампань осадил лошадей.
— Шампань, выпустите нас и отвезите его высокопреосвященство к королю.
— Как! Меня одного, графиня?
— Вам же надо было шепнуть королю нечто важное.
— Так и есть.
— Вы получите эту возможность.
— Ах, вы чрезмерно добры, сударыня!
И прелат галантно поцеловал ручку г-жи Дюбарри.
— Но как же вы? Где вы найдете себе приют, сударыня? — спросил он.
— Здесь, под этими дубами.
— Король будет вас искать.
— Тем лучше.
— Он будет сильно обеспокоен, если не найдет вас.
— Пускай помучится, этого я и желаю.
— Вы прелестны, графиня.
— Именно это говорит король, когда мне удается его помучить. Шампань, доставите его высокопреосвященство и галопом вернетесь сюда.
— Слушаю, госпожа графиня.
— Прощайте, герцог, — промолвил кардинал.
— Прощайте, монсеньор, — отвечал герцог.
И едва лакей опустил подножку, герцог ступил на землю; вслед за ним легче девицы, сбежавшей из монастыря, из кареты выпрыгнула графиня; карета во весь опор помчала его высокопреосвященство к холмику, с которого его христианнейшее величество пытался своими подслеповатыми глазами разглядеть эту плутовку графиню, которую видели нынче решительно все, кроме него.
Г-жа Дюбарри не теряла времени. Она взяла герцога под руку и увлекла его в заросли.
— Вы знаете, — сказала она, — милейшего кардинала послал нам сам Бог.
— Чтобы ненадолго от него избавиться, могу понять даже это, — отвечал герцог.
— Нет, он послал его, чтобы навести нас на след того человека.
— В таком случае едем к нему?
— Пожалуй. Но…
— Что такое, графиня?
— Признаться, я боюсь.
— Чего же?
— Я боюсь колдуна. Ах, я ужасно легковерна.
— Черт побери!
— А вы верите в колдунов?
— Еще бы! Не буду отпираться, верю.
— После моей истории с пророчеством?..
— Да, это послужило мне подтверждением. Но я и сам… — произнес старый маршал и потер ухо.
— Ну, что же вы?
— Да, я и сам… Знавал я одного колдуна…
— Неужто?
— Который оказал мне в свое время огромную услугу.
— Какую услугу, герцог?
— Он меня воскресил.
— Воскресил? Вас?
— Вот именно. Я был мертв, поистине мертв.
— Расскажите мне об этом, герцог!
— Тогда давайте спрячемся.
— Герцог, вы ужасный трус.
— Ничуть не бывало. Я просто осторожен.
— Здесь нам ничто не мешает?
— Мне кажется, ничто.
— В таком случае, рассказывайте! Рассказывайте!
— Ну что ж! Было это в Вене. Я тогда был посланником. Однажды вечером, под фонарем, я получил удар шпагой, пронзившей меня насквозь. Удар, нанесенный ревнивым мужем, был дьявольски пагубен для моего здоровья. Я падаю. Меня поднимают, видят, что я умер.
— Как это, умер?
— Да так, умер или дышу на ладан. Мимо идет колдун, он спрашивает, кого хоронят. Ему говорят, кто я такой. Он останавливает носилки, вливает в мою рану три капли какой-то жидкости, другие три капли вливает мне в губы. Кровь останавливается, дыхание возвращается, глаза мои открываются, и я исцелен.
— Это чудо Господне, герцог!
— Вот то-то меня и страшит, что я, напротив, полагаю: чудо это сотворено дьяволом.
— Верно, герцог, Бог не стал бы спасать такого повесу, как вы, по заслугам почет. Он жив еще, ваш колдун?
— Сомневаюсь; разве что он изобрел эликсир бессмертия.
— Как вы, маршал?
— Неужели вы верите этим сказкам?
— Я всему верю. Он был стар?
— Сущий Мафусаил.
— Как его звали?
— Ах, у него было роскошное греческое имя — Альтотас.
— До чего страшное имя, маршал!
— Не правда ли, сударыня?
— Герцог, а вот и карета возвращается.
— Превосходно.
— Итак, мы решились?
— Ей-богу, решились.
— Едем в Париж?
— Едем.
— На улицу Сен-Клод!
— Если вам угодно… Но вас ждет король!..
— Этот довод убедил бы меня окончательно, герцог, если бы я еще колебалась. Король заставил меня терзаться — теперь твой черед злиться, Француз!
— Но он вообразит, что вас похитили, что вы погибли.
— Тем более что меня видели в вашем обществе, маршал.
— Ну, графиня, признаюсь вам в свой черед: мне страшно.