Страница 25 из 26
— Верно, вы сами куда‑нибудь ее замешали… — грубо отвечал он.
— Ступай вон! — с досадой крикнула Екатерина.
Попов ушел.
Скоро, найдя бумагу в другом месте, она приказала позвать Попова к себе.
Последний, однако, сразу не пошел.
— Зачем я к ней пойду, когда она меня от себя выгнала… — возразил он.
Только по третьему зову предстал он перед очи своей государыни.
Раз рано утром императрица взглянула в окно и увидала, что какая‑то старуха ловит перед дворцом курицу и никак не может поймать.
— Велите пособить бедной старухе, узнайте, что это значит? — приказала она.
Государыне донесли, что внук этой старухи служит поваренком и что курица казенная — краденая.
— Прикажите же навсегда, — сказала Екатерина, — чтобы эта старуха получала всякий день по курице, но только не живой, а битой. Этим мы отвратим от воровства молодого человека, избавим от мученья его бабушку и поможем ей в нищете.
После того старуха каждый день являлась на кухню и получала битую курицу.
Волосы государыни были очень длинны, так что когда она сидела в кресле, достигали до полу.
Убирал их ежедневно парикмахер Козлов, жена которого жила вне Петербурга.
Государыня однажды осведомилась у него о здоровье последней.
— Пишет, государыня, что здорова.
— Как, неужели она не приезжает видеться с тобой?
— Да на чем, нанимать дорого, казенных же теперь не дают; вы нам много хлопот наделать изволили, сократив конюшни.
В то время только что ввели сокращения по конюшенному ведомству.
— Не верю, однако же, чтобы с такою точностью исполняли мое приказание и чтобы по знакомству выпросить было невозможно. Скажи мне откровенно?
— Сказал бы, — отвечал Козлов, — но боюсь, как бы не прознал это обер–шталмейстер.
— Нет, ручаюсь, что все останется между нами! — успокоила его императрица.
— Тогда знайте, что все старое по–старому; лишний поклон — и коляска подвезена, только не проговоритесь, не забудьте обещания.
— Ни–ни! — сказала царица и держала тайну.
В числе дворцовых поваров был один очень плохой, но государыня не уволила его и, когда наступала его очередная неделя, говаривала:
— Мы теперь на диете, ничего, попостимся, зато после хорошего поедим.
Однажды государыня выслушивала чей‑то доклад, а в соседней комнате придворные играли в волан, и так шумно, что заглушали слова читавшего.
— Не прикажете ли, — сказал он, — велеть им замолчать?
— Нет, — отвечала императрица, — у всякого свои занятия, читай немного погромче и оставь их веселиться.
Такова была Великая Екатерина как человек.
Недаром имя матушки царицы окружено было для современников ореолом доброты и мудрости.
Последнее качество, впрочем, уже было качество императрицы.
XX
ИМПЕРАТРИЦА
Кроме обаятельного образа человека и женщины в императрице Екатерине были все качества идеальной правительницы.
Она с большим правом и в лучшем смысле, нежели Людовик XIV [19], могла сказать: «Государство — это я».
Действительно, несмотря на свое иноземное происхождение, она так сроднилась с Россией, что составляла с ней одно целое, недаром русская история приняла для целой эпохи название екатерининской.
Государыня идеально усвоила себе русскую речь и даже многие русские привычки. Она парилась в русской бане и употребляла часто в разговоре пословицы.
Она была очень религиозна и строго исполняла все правила Православной Церкви, ходила на литургии, всенощные, говела и соблюдала посты.
Мнение народа она ставила выше всего, даже в мелочах.
Государыня редко каталась по городу — ей не позволяли этого многочисленные занятия, но однажды, почувствовав головную боль, она села в сани, проехалась и получила облегчение.
На другой день у государыни была тоже боль головы, и ей советовали употребить вчерашнее лекарство, то есть опять ехать в санях, но она отвечала:
— Что скажет про меня народ, когда бы увидел меня два дня сряду на улице?
С утра государыня садилась за дела; в кабинете все бумаги лежали по статьям, по раз заведенному порядку, на одних и тех же местах.
Перед нею во время чтения бумаг ставилась табакерка с изображением Петра Великого.
Императрица говорила, смотря на него:
— Я мысленно спрашиваю это великое изображение, что бы он повелел, что бы запретил или что бы стал делать на моем месте.
Занятия государыни продолжались до девяти часов.
После девяти первый к ней входил с докладом обер–полицмейстер.
Государыня расспрашивала его о происшествиях в городе, о состоянии цен на жизненные припасы и о толках про нее в народе.
Узнав раз, что говядина от малого пригона скота поднялась в цене с двух копеек до четырех, она приказала тотчас же выдать деньги на покупку скота и таким образом понизить цены.
После обер–полицмейстера входили: генерал–прокурор — с мемориями от сената, генерал–рекетмейстер для утверждения рассмотренных тяжб, губернатор, управляющий военной, иностранной коллегиями и т. д.
Для некоторых членов назначены были на неделе особые дни, но все чины в случаях важных и не терпящих отлагательства могли и в другие дни являться с докладами.
Из кабинета государыня переходила в парадную уборную, где представлялись ей некоторые вельможи в то время, когда ей убирали голову.
Туалет государыни продолжался не более десяти минут; прислуживала ей камчадалка Алексеева, гречанка А. А. Палакучи накалывала ей наколку, и две сестры Зверевы подавали булавки.
Прием в уборной государыни почитался знаком особенной царской милости.
В начале своего царствования государыня принимала все просьбы лично, но когда в Москве просители во время коронации стали перед ней на колени полукругом и преградили ей дорогу к соборам, а армяне подали ей вместо просьб свои паспорта, государыня лично уже просьб не принимала.
Скажем несколько слов о начале ее светлого царствования.
23 июля 1762 года императрица Екатерина II издала первый свой манифест, в котором говорилось о причинах, побудивших ее занять престол своего мужа.
В заключении манифеста императрица заявила, что она вступила на престол по явному и нелицемерному желанию своих подданных.
Для того чтобы закрепить дело 28 июня, императрица поторопилась назначением времени для своей коронации, и не далее как через неделю по восшествии своем на престол, именно 7 июля, был обнародован манифест об имеющей совершиться в сентябре месяце того же года коронации.
Этот манифест вышел в один день с манифестом о кончине Петра III.
1 сентября государыня выехала из Петербурга совершенно незаметно.
В столице не знали о цели ее поездки.
Распоряжения по торжеству коронации были поручены князю Никите Юрьевичу Трубецкому.
Приготовлением короны занят был И. И. Бецкий.
Сделанная корона поражала своим богатством: в ней находилось пятьдесят восемь одних крупных бриллиантов, большого жемчуга семьдесят пять штук; вообще корона оценивалась тогда знатоками в два миллиона рублей.
9 сентября императрица приехала в подмосковное село Петровское, а 13 сентября происходит ее торжественный въезд в древнюю столицу.
В числе сопровождавших императрицу лиц был и Григорий Александрович Потемкин.
Все улицы первопрестольной столицы были убраны ельником, наподобие садовых шпалер, обрезанных разными фигурами. Дома, балконы украшены были коврами и разными материями.
Для торжественного въезда императрицы устроено было четверо триумфальных ворот: на Тверской улице в Земляном городе, на Тверской улице в Белом городе, в Китай–городе, Воскресенские и Никольские в Кремле.
У Никольских ворот императрицу встретил московский митрополит Тимофей с прочим духовенством и говорил ей краткую поздравительную речь.
Коронация императрицы происходила с обычными церемониями 22 сентября.
Первенствующим архиереем при коронации был архиепископ новгородский Димитрий Сеченов, возведенный в день коронации в сан митрополита, а следующим за ним был митрополит московский Тимофей Щербатский.