Могильные секреты

Там, где дорога из долины соединяется с шоссе, сеньор Амадо вышел из джипа, пересел в свою машину и уехал. Было очевидно, что судебный представитель не желает оставаться в нашей компании дольше, чем нужно.

Всю дорогу из долины нас преследовал дождь. Через пятнадцать минут мы заметили на обочине машину Фонда с включенными фарами и открытыми нараспашку дверями. Шрам Матео превратился в букву U и он радостно толкнул меня в плечо. Я выскочила из машины даже раньше, чем он полностью заглушил мотор, и внутри у меня все сжималось от страха.

Невзирая на ливень и темноту ночи я заметила темное пятно на приборной доске со стороны водителя. Он увиденного кровь в жилах застыла.

Карлос сидел, скрючившись за рулем, ноги и голова повернуты наружу из открытой двери, как будто его затолкали внутрь. Его голова и рубашка были цвета дешевого вина.

Пятна крови были повсюду: сидение, педали, его джинсы. Все было в крови.

Молли сидела на пассажирском сидении, одна рука на ручке дверцы, вторая спокойно лежала на бедре. Словно поломанная кукла в странной позе — ноги сложены вместе, голова наклонена неестественно низко. Спереди на ее куртке виднелись два кровавых пятна.

Дрожащими пальцами я прикоснулась к ее шее. Пульса нет. Я проверила пульс у Карлоса — тоже ничего.

Господи боже! Сердце бешено плясало в горле.

Приблизился Матео и настоял чтобы я еще раз проверила Молли. Я потянулась сквозь открытое пассажирское окно и нащупала кисть — ничего. Снова и снова я скользила пальцами по бледной коже ее шеи, отчаянно пытаясь услышать хоть слабый пульс. Матео стоял рядом и что-то кричал в телефон.

На четвертой попытке мне удалось все-таки нащупать едва слышимый и совсем слабый ритм биения ее сердца. Это был даже не пульс, а дрожание, но оно все-таки было.

— Она жива! — крикнула я.

Возле меня стояла Елена с широко открытыми глазами. Она открыла дверь и я взяла Молли на руки. Поддерживая ее, я расстегнула на ней куртку, подняла свитер и увидела два кровоточащих отверстия. Расставив ноги пошире для баланса, я прижала к ранам бинты, молясь чтобы это помогло ей добраться до больницы.

Моя собственная кровь уже шумела в ушах. Сотня ударов в минуту, нет, даже — тысяча.

Я разговаривала с Молли, шепча ей на ухо, что все будет хорошо, умоляя ее не оставлять меня. Руки уже занемели, ноги давно дрожали, позвоночник кричал от боли и напряжения.

Остальные суетились вокруг, пытаясь оказать поддержку хотя бы словом. Мимо проносились машины, люди с любопытством смотрели в нашу сторону, но не желали участвовать в чем-либо что может случится по дороге в Сололу.

Лицо у Молли было обескровленным. По краям ее губы уже подернулись синим. Я заметила, что на ней осталась золотая цепочка с маленьким крестиком, наручные часы. Стрелки показывали восемь двадцать. Я поискала мобильный, но не нашла.

Так же внезапно, как и начался, прекратился дождь. Где-то завыла собака, ей вторила другая. Запела ночная птичка.

Вдали я, наконец, заметила красный свет сигнала.

— Они уже здесь, — прошептала я Молли. — Крепись, девочка. С тобой все будет хорошо.

Все пальцы у меня уже пропитались кровью.

Красный свет приближался и разделился на два огонька. И вот, через пару минут к нам уже подъезжали скорая и полицейская машины. Красные огни погасли, из машин выскакивали люди с бледными лицами.

Парамедики осмотрели Карлоса и Молли и увезли их в больницу Сололы. За ними поехали Луис и Елена. После короткого допроса всем было разрешено вернуться в Панаячель, где мы остановились на время раскопок. А Матео уехал в полицейский участок Сололы, давать показания.

Наша команда жила в отеле «Санта Роза», недорогой гостинице на Авенида ель Фруталь. Едва войдя в свой номер, я тут же скинула всю мокрую от дождя и крови одежду и встала под душ, радуясь что Фонд оплатил дополнительно и горячую воду. Хотя я и не ела ничего кроме сендвича с сыром и яблока с полудня, пережитый страх и напряжение напрочь отбили желание ужинать. Я завалилась в постель с тяжелыми мыслями о жертвах в Чупан-Йа и в страхе за Молли и Карлоса.

В ту ночь мне снились кошмарные сны. Кусочки детского черепа, пустые глазницы, кости рук сжимающие квипил[3], забрызганный кровью грузовик.

Казалось, от жестокой смерти нет спасения ни днем, ни ночью, ни в прошлом, ни в будущем.

*

Я проснулась от чириканья попугаев и мягкого серого света проникшего через шторы. Что-то было не так. Но что?

Воспоминания вчерашнего вечера накатили на меня холодной удушающей волной. Я свернулась в клубок и пролежала так несколько минут, борясь со страхом нового дня.

Затем вынырнув из-под одеяла, я провела сокращенный утренний ритуал пробуждения и оделась.

За столом внутреннего дворика уже потягивали свой кофе Матео и Елена. Их фигуры четко виднелись на фоне розовых стен. Я присоединилась к ним и сеньора Саминес поставила передо мной мой кофе, тарелочку хуэво ранчерос[4], и для всех бобы, картофель и сыр.

— Desayuno?[5] — спросила она.

— Si, gracias.[6]

Я добавила сливок и посмотрела на Матео. Он перешел на английский.

— У Карлоса одна пуля в голове, вторая в груди. Он мертв.

Кофе во рту после этих слов сразу превратился в яд.

— Молли дважды стреляли в грудь. Операцию она пережила, но сейчас в коме.

Я поглядела на Елену. Вокруг глаз у нее образовались бледно-лиловые круги, радужка из-за недосыпания была красной.

— Как это случилось? — снова обернулась я к Матео.

— Говорят, Карлос сопротивлялся. В него стреляли с близкого расстояния снаружи.

— Вскрытие будут проводить?

Он посмотрел мне прямо в глаза и промолчал.

— Какой мотив?

— Ограбление.

— Ограбление?

— Здесь бандиты настоящая проблема.

— Молли сказала мне, что за ними следили от самого Гватемала-Сити.

— Я сказал им об этом.

— И?

— Молли белокожая шатенка. Натуральная гринго. Копы считают, что еще в Гватемала-Сити их заприметили как туристов и вели до удобного места, где создали аварию.

— На открытом пространстве главного шоссе?

Матео ничего не ответил.

— На Молли остались украшения и часы.

— Полиция не нашла их паспортов и кошельков.

— Давай-ка разберемся. Значит, воры два часа их преследовали и забрали только кошельки, оставив при этом драгоценности?

— Да.

— Это типично для ограбления на дороге?

Он поколебался прежде чем ответить.

— Может их спугнули?

Синьора Саминес принесла мне яйца. Я задумчиво ковыряла вилкой блюдо. Карлоса и Молли убили из-за денег?

Я, которая приехала в Гватемалу, страну с правительством погрязшем в бюрократии, с жуткими бактериями витавшими в воздухе, таксистами-мошенниками и уличными карманниками, вдруг удивляюсь вооруженному ограблению?

Америка считается лидером по убийствам с применением огнестрельного оружия. У нас улицы и даже рабочие места — это поле боя.

Подростков убивают за дорогие кроссовки, жен за не вовремя поданный ужин, студентов за то, что обедают в студенческой столовой.

Ежегодно более трехсот американцев умирают от пуль. Семьдесят процентов убийств совершаются при помощи огнестрельного оружия. Каждый год NRA[7] скармливает народу пропаганду оружия. Оружие распространяется, и резня продолжается. Нынешние законы не препятствуют ношению оружия. Это даже на руку чиновникам.

Но в Гватемале?

Картошка для меня была на вкус прессованного дерева. Я отложила вилку и взялась за кофе.

— Так они думают, что Карлос вышел из машины?

Матео кивнул в ответ.

— Зачем же его запихнули обратно?

— Оставленная на обочине машина привлекает меньше внимания, нежели труп на дороге.

— А ты тоже думаешь, что это ограбление?

Матео сжал челюсти несколько раз и ответил:

— Такое случается.

Елена прочистила горло, но ничего не сказала.

— И что теперь?

— Сегодня Елена подежурит в больнице, а мы продолжим раскопки. — Он вылил остатки кофе в траву. — И мы все будем молиться.