Точка Омега

— Хорошо, хорошо. Вы злитесь, и очень скоро я тоже рассержусь. Хочу, чтобы вы взяли себя в руки. Сможете?

Неожиданно Кэролайн поняла, что разозлилась по-настоящему, не на его непонимание, а на снисходительный тон.

«Я не твоя пациентка, а часть твоего сердца», — хотелось ей сказать.

— Да, доктор, — сдавленно ответила она.

Видя его вот таким, холодным и профессиональным, она испытывала настоящее отвращение.

— Сейчас я попрошу Катрину снять ремень. Хорошо? Мы сможем успокоиться?

— Я спокойна! Только выпустите меня из этого проклятого дома!

— Послушайте, доктор, вы уверены, что поступаете правильно? Она очень возбуждена.

— Делайте, как я сказал. Но отойдите на шаг назад. Встаньте у нее за спиной.

— Я не собираюсь ничего делать, — заявила Кэролайн, когда сестра Катрина сняла ремень. — Просто уберите от меня этого парня. Сэма. Он кто такой вообще? Гигантский гном или тролль?

— Проклятье…

— Спокойно, Сэм. Мы с вами побеседуем и все обсудим во время разговора по поводу вашего поступления к нам.

— Мне казалось, мы уже поговорили.

— Нет, не совсем. Еще нет.

Дэвид, исполненный дружелюбного профессионализма, с серьезным видом приблизился к ней, взял за локоть, и уже через пару мгновений они оказались в маленькой комнатке, убого обставленной, с кроватью и креслом, которое занимало слишком много места.

— А теперь вы сможете немного успокоиться, — сказал он. — Садитесь в кресло, оно просто великолепное! Очень помогает расслабиться — наши пациенты его обожают.

— Ради всех святых, это же кресло!

Но она села, немного подумав, потянула за рычажок и откинулась на спинку, отметив про себя, что лампочки на потолке затянуты металлической сеткой.

— Это что такое, одна из камер? Я ваша пленница? В таком случае заявляю вам, что меня такое положение не устраивает. Не забывайте, что я приехала добровольно.

— Это «безопасная комната», мы ее так называем. Теперь закройте глаза. — Дэвид принялся поглаживать ее виски, и Кэролайн позволила себе расслабиться. Далекие звуки, наполнявшие клинику, стихли, и вместе с ними весь мир уплыл прочь, покачиваясь, точно на волнах безмятежного океана тишины.

— У меня для вас кое-что есть, — сказал Дэвид.

— Мне ничего не нужно.

— Вы слишком возбуждены.

— Это все из-за солнца. Я никак не могу перестать про него думать.

— Делайте глубокие вдохи, позвольте дрожи отступить, отпустите ее.

Она дрожит? Да, на самом деле, Кэролайн поняла, что ее трясет, точно она превратилась в маленький листок. Она чувствовала, что к ней подбираются темные боги; учуяв ее слабость, они щелкают челюстями, а их обсидиановые глаза горят внутренним огнем. Шипе Тотек, «владыка со снятой кожей», сожженной солнцем, мертвый и одновременно живой, вылез прямо из окровавленного рта Кота Мака.

Кэролайн уловила какое-то движение в комнате и услышала звон стакана. Она открыла глаза и увидела медсестру с маленьким бумажным стаканчиком, в котором лежала пилюлька, и стаканом воды.

— Что это? — спросила она у Дэвида.

— Легкое успокоительное.

— Нет.

Его руки были мягкими, но настойчивыми, Кэролайн почувствовала их скрытую силу, и ей понравилось это ощущение. В следующее мгновение она увидела вокруг его тела красные и голубые перья, которые будто шевелил ветер.

— И он спустится в ад, и соберет там кости людей, и разбросает их по земле, и их мудрость заставит их плясать.

— И что это такое?

— Миссия Кетцалькоатля, того, кто несет мир, создателя небес.

Она видела древнего бога в глазах Дэвида, так же, как когда они были детьми, и считала его самым прекрасным творением бога.

Он снова прикоснулся к ее вискам.

— Успокойтесь, мисс. Сейчас вы очень возбуждены. Давайте сначала перейдем по мосту на другой берег.

Он взял стаканчик с пилюлькой у медсестры и протянул Кэролайн.

Она сделала вид, что проглотила таблетку, как она догадалась, ксанакса.

— Хорошо. Это вам поможет.

— Дэвид?

— Доктор Форд. Меня зовут доктор Форд.

— Хорошо, — ответила она, стараясь не выдать своей боли. — Доктор Форд, я хочу, чтобы вы мне немного помогли и были снисходительны к моей невинной паранойе. Никому не называйте моей фамилии. Вы сможете?

Он заморгал, как будто ее просьба его удивила, и Кэролайн стало интересно, что он на самом деле помнит. Не вызывало сомнений, что он страдал лишь от частичной амнезии.

— Фамилии пациентов являются конфиденциальной информацией. Никто не узнает вашу, если только вы сами ее не назовете.

Он так нежно и одновременно уверенно гладил ее виски, что на сей раз, когда Кэролайн закрыла глаза, она действительно как будто уплыла в другой мир.

Ей показалось, что прошло всего мгновение, когда она поняла, что он не касается ее кожи, и уже довольно давно.

Испуганно вскрикнув, Кэролайн открыла глаза. Сначала она вообще ничего не видела, но через пару секунд разглядела где-то впереди линию парящего света…

Кэролайн поняла, что лежит на низкой кровати, голая, если не считать свободной больничной рубашки с завязками на спине. Она прикоснулась к светящейся линии, потом провела вдоль нее пальцами, почувствовала легкий холодок и поняла, что это воздух, попадающий в комнату снаружи.

Как только женщина догадалась, что перед ней дверь, дезориентация отступила, и Кэролайн выпрямилась, пытаясь ощупью отыскать ручку, нашла ее и попробовала повернуть, но оказалось, что дверь надежно заперта.

— Эй, я проснулась! — крикнула она. — Эй, кто-нибудь!

Однако она не услышала ни единого звука в ответ.

Кэролайн решила посмотреть на часы, но обнаружила, что их нет на руке. Забрали. Разумеется, она не сомневалась, что часы не украли.

Это уже было слишком, но Кэролайн увидела очередной шанс устроить представление.

— Эй! Эй, кто-нибудь!

Ничего.

Кэролайн ощупала стены и поняла, что они обиты чем-то, напоминающим одеяло. Она провела по ним ладонями. Мягкая поверхность. Пол был таким же, мягким, похожим на одеяло. Окон она не нашла. Кэролайн подняла голову и не увидела на потолке лампочек в решетчатых футлярах, только светящиеся стеклянные устройства, испускавшие легкое ночное сияние.

Дэвид накачал ее чем-то, кроме ксанакса, этот умник, который делал хорошо любую работу. Кэролайн думала, что не проглотила таблетку, но они и не рассчитывали, что она будет послушной — точнее, это не имело значения. То, из-за чего она оказалась в таком состоянии, находилось в воде.

Ладно, хорошо, он желает сумасшедшую — он ее получит!

Она отошла от двери на несколько шагов, сделала глубокий вдох и дико закричала.

Это было здорово! Сердце отчаянно колотилось у нее в груди, тело наполнил адреналин. Кэролайн снова завопила и бросилась на дверь.

Обивка поглотила силу удара — и ничего не произошло. Кэролайн почувствовала беспокойство и оторванность от внешнего мира, и потому ей не составило никакого труда снова пронзительно закричать. Она вопила и визжала, не переставая, металась по комнате, бросалась на стены, падала на пол, каталась по нему и кричала, кричала, кричала… Но с другой стороны, для чего еще нужны обитые мягким материалом камеры?

Кэролайн замерла на месте. Все это, конечно, очень хорошо. Она устроила им вполне убедительное представление. Однако она приехала сюда вовсе не за этим. Ей требовалось включить дуговую печь, потому что им нужно много золота, а того, что она привезла из Гватемалы, чтобы запустить процесс изготовления, оказалось гораздо меньше, чем она рассчитывала найти. Кроме того, картина. Написание ее будет трудной работой, требующей исключительной точности, невероятно пугающей, и завершить ее нужно в соответствии с жестким графиком.

Мир подошел к границе неизведанной страны, необычной страны теней, где мало кто из людей побывал, и еще меньше людей это помнят. На самом деле они уже перешагнули ее границу, поскольку смерть Обри Денман представляет собой катастрофу, размеры которой оценить невозможно и которая не была предсказана в манускриптах Герберта Эктона.