Светлый берег радости

— Я не обязана объяснять вам слова моей слегка неуравновешенной соседки, бедняжка плохо переносит беременность, но чисто по-человечески скажу. Я не всегда здесь живу, у меня есть мужчина, иногда живу у него и тогда пускаю сюда свою непутевую троюродную сестрицу Аську. Мы с ней тезки только по уменьшительным именам, я Александра, она Анастасия. Последние три месяца Аська жила здесь, и вы видите, во что она превратила мою квартиру, просто ужас! Больше я сюда ее не пущу, намереваюсь сама здесь жить.

Я проводила стражей порядка на лестничную площадку, и старший вроде бы хотел уходить, но младшему все чего-то недоставало, он топтался и выжидательно смотрел на меня. Тут опять вылезла соседка и демонстративно уставилась на меня. Я мысленно застонала, решив, что сейчас все начнется сначала и мне придется доказывать, что я — это я! Но произошло маленькое чудо. К мусоропроводу поднялась пожилая соседка с пятого этажа, вдруг увидела меня, поставила мешок с мусором и с радостным возгласом устремилась ко мне:

— Асенька, деточка! Ну наконец я тебя вижу! А то тут какая-то лахудра немытая, прости меня Господи, выдает себя за тебя, а твоя соседка напротив утверждает, что я впала в маразм и всех путаю.

В этот момент она увидела эту самую злополучную соседку, а рядом милицию, глаза ее вспыхнули каким-то алчущим светом, и она моментально переключилась на другую тему:

— Как хорошо, что вы здесь! Может быть, хоть вы разберетесь. Беременность вещь хорошая, но нельзя же этим спекулировать! За последний месяц она дважды заливала нас, а кто будет делать ремонт?

Старушка еще не успела договорить, ботинки доблестных стражей порядка грохотали уже внизу, они даже лифт не стали вызывать. Молодая соседка сбежала первой, а я при последних словах тоже закрыла дверь, так что не видела, какое лицо было у старушки, когда, договорив, она обнаружила, что никого нет. Я потом извинюсь перед ней, утешила я себя.

Глава 32

ПРОШЛОЕ

Войдя в квартиру, я достала из сумки мобильный телефон и набрала номер Пестова.

— Алексей Степанович, не хлопочите о документах, у меня уже есть настоящие.

Я отключила телефон, бросила его в сумку и стала одеваться. Мне надо было купить что-нибудь из чистящих средств и продукты. После Юльки остался весьма оригинальный набор съестного: начатый пакетик майонеза, полбуханки черного хлеба, упаковка лапши и две луковицы. Это все, что я нашла в своем большом двухкамерном холодильнике, в кухонных шкафчиках вообще ничего не было: ни круп, ни сахара, ни чая, даже соли и той не было! Как же она жила? Когда я уезжала в Архангельск, в доме оставались деньги и ценности, неужели она нигде не работала с тех пор и жила на них? Все, что они украли в Архангельске, наверно, взял себе Костик и уехал с этим за границу навстречу своей гибели, но Юлька, видимо, не знала, что он умер, ждала его и опускалась все ниже и ниже. Не пошло им впрок украденное, напрасно ради чужого богатства они решились убить меня, напрасно!

В универсаме, работающем допоздна, я купила продукты, в отделе сопутствующих товаров взяла «Комет», средство для мытья посуды, мыло и туалетную бумагу. Как я доживу до ближайшей зарплаты? Эмма вчера выдала мне две с половиной тысячи рублей, когда будет следующая выплата на новой работе, неизвестно. На хлеб, может, хватит, но ведь еще и бензин нужен, ездить мне теперь неблизко, да и марку соблюдать нужно, замдиректора все-таки. Значит, машину продавать нельзя, где же взять денег? Я специально забивала себе голову бытовыми проблемами, чтобы не думать о серьёзном и страшном, — умирающая Юлька то и дело всплывала перед моими глазами. Руки между тем сами делали свое дело: чистили, мыли, драили, — и продолжалось это до двух часов ночи, зато результат был налицо: кухня чистая, даже потолок я обмахнула мокрой тряпкой, всем находящимся в ней можно пользоваться, туалетом тоже можно пользоваться, а разбитый кафель я заменю потом. В гостиной я протерла пыль, вымыла полки в шкафу, испорченный палас вытащила в лоджию, полы еще раз вымыла, но мягкая мебель и тяжелые парчовые портьеры были пыльными, в сальных пятнах и отчаянно провоняли табаком. Разбитую люстру тоже надо менять, если бы не бра с надколотым плафоном, то в комнате была бы полная темнота. Комната Ульяны закрыта на ключ, а ключ, скорее всего, утерян, на двери были видны следы неудачного взлома. Что-то смутно маячило у меня в мозгу по поводу этого ключа, но я так устала, что ничего уже не соображала. Надо отдохнуть, только где? Мне даже страшно представить, что я лягу на этот диван!

Нет у меня ни матраса, ни одеяла чистого, чтобы бросить на пол, придется надеть куртку и спать на полу в кухне, там хоть ничем противным уже не пахнет. Я так и сделала, легла на голый пол и сразу уснула. Мне приснился все тот же сон — Юлька топит меня в ванне. Я проснулась с криком и почувствовала, что по щеке что-то ползет, вскочила и смахнула, это оказался крупный таракан! Вон и еще на стене и по мойке ползет, да тут их полно. Надо делать дезинфекцию всей квартиры, одной кухней не обойдешься. Да, и придется как-то запертую комнату открывать для этого. Я сидела на полу кухни в седьмом часу утра, чувствовала, как ноет тело от усталости и лежания на жестком полу, и мечтала о дезинфекции, может, я свихнулась? Ведь куда проще было уехать ночевать в Аськину квартиру, а здесь разгребать и убирать все постепенно, ведь ясно же, что квартира и помимо дезинфекции требует немалого вложения денег: всю мягкую мебель, палас, занавески и люстры надо менять. Я не уверена, что и за полгода соберу нужную для этого сумму. Квартира большая, трехкомнатная, куда мне такую? Может, продать и купить поменьше? Нет, не продам! Квартиру купила Ульяна и очень гордилась ею, насладиться только не успела, и пусть я не любила ее, но не Юльке же менять ее планы, это наше дело, семейное. Ульяна хотела, чтобы я жила здесь, значит, я и буду жить здесь. Но что же мне придумать? Еще одной такой ночи я не выдержу! Мне и надо не так уж много пока: матрас, одеяло и подушку, пару полотенец. Полотенца я покупала, надо поехать забрать их, а также все, что мое, в Аськиной квартире, и те вещи, что я постоянно носила, тоже возьму.

Эти мысли слегка оживили меня, и я, кряхтя, словно старуха, поднялась наконец с пола и поставила чайник на плиту. Чашка кофе с бутербродом немного смела паутину с очумелого мозга, вторая чашка привела меня в рабочее состояние, я решила тут же поехать за вещами. Пока мыла чашку, как-то самой собой вспомнилось, куда я повесила ключ от комнаты Ульяны, вряд ли он там, но проверить надо. Я пошла в прихожую, зажгла бра и открыла шкаф, пошарила в нем рукой, ничего не было. Я вспомнила, как покидала эту квартиру вместе с Юлькой. Я ехала на вокзал, к поезду на Архангельск, а Юлька шла по каким-то своим делам и обещала присоединиться ко мне в Архангельске через два дня. Она вышла из квартиры первой, я задержалась у зеркала, подумала, что ключ от комнаты Ульяны незачем тащить с собой, отцепила его от связки и повесила в этот шкаф на выступающий штырек. Я присела на корточки и стала водить рукой по полу шкафа — в самом углу рука натолкнулась на что-то небольшое, металлическое, ну вот и ключ найден! Замок долго не открывался, видно, что-то погнули в нем, пробуя открыть. Наконец я смогла войти, в комнате густой спертый воздух, на всем слой пыли, она проникает везде, ей ключи не нужны. Я огляделась, что ж, неудивительно, что после неудачной попытки Юлька отказалась от мысли войти сюда, ничего особенного здесь нет, и она это знала, перед моим отъездом она везде сунула свой изящный носик. Жаль, но здесь нет ничего такого, что можно было бы продать, а может быть, спать здесь? Нет, только не это! Да, в шкафу тоже ничего нет. Роскошно отделав и обставив квартиру, уговорив меня накупить себе кучу дорогих тряпок и украшений, сама тетка осталась в чем была, носила старые, немодные, но добротные вещи. Надо же, я назвала ее теткой! А думала, что никогда не смогу, что не теткой, а любимой тетей для меня всегда была тетя Поля. Та самая тетя Поля, которая вырастила меня с младенчества, воспитала и выучила, отказывая себе во многом, чтобы я могла стать врачом. И я стала им, а она умерла, умерла тихо, во сне, никого не обременив своей смертью, как не обременяла собой никого при жизни. А Ульяна, ее родная сестра, жила в это время припеваючи и знать не хотела о ней. Ладно, чего это я? Не надо о прошлом, а то я сейчас в таком состоянии, что оно погребет меня под собой, накроет, как лавина. Трудно не думать в этой комнате о прошлом, но я пришла сюда с определенной целью, не стоит отвлекаться. Я закрыла глаза и вполголоса сказала: