Страница 22 из 83
Между тем Нора не молчала:
— А почему ты не представишь свою спутницу, Борис? Это ведь Ася, о которой ты как-то говорил, я права?
Борис нехотя представил нас друг другу. Потом Нора представила своего спутника, который оказался ее мужем. Тот, сунув пухлую, вялую ладонь, отрекомендовался Николаем. После знакомства возникла неловкая пауза, и Борис начал прощаться, чему я от души порадовалась. То, что меня приняли за Аську, отнюдь не добавило мне радости, подумать только, что еще совсем недавно я сама себя за нее выдавала. Распрощаться не удалось, Нора оказалась прилипчивой, как смола. Она начала уговаривать Бориса (меня она в расчет не принимала) пойти перекусить в каком-то ресторанчике недалеко отсюда. Ее муж, внезапно оживившийся при слове «ресторан», присоединился к ее уговорам. Борис вопросительно посмотрел на меня, я была удивлена не тем, что он спрашивал моего мнения, а тем, что он не мог противиться напору Норы, хотя было яснее ясного, что видеть ее ему неприятно. Я заколебалась: меня заинтриговали их взаимоотношения, что-то скрывалось за ними, и непустячное, к тому же я смутно чувствовала, что отказ для меня станет проигрышем без боя. Ах, эти вздорные, тайные женские бои!
Я поймала на себе презрительно-насмешливый взгляд прекрасных темных глаз Норы и произнесла:
— Действительно, Борис, почему бы нам не перекусить? Эмоции съедают немало энергии, я проголодалась, к тому же можно продолжить столь приятное знакомство.
По окончании моей краткой речи на меня уставились сразу три пары глаз. Борис смотрел настороженно. Николай так, словно только что проснулся и увидел меня; его набрякшие веки приподнялись, и серые, отнюдь не глупые глаза глянули остро и весело. Нора посмотрела на меня с жалостью, смешанной с презрением. Кажется, она приняла меня за дурочку; что ж, это ее проблемы, я ей их облегчать не собираюсь. До ресторана ехали порознь: Нора с Николаем впереди на белом «мерседесе», мы с Борисом сзади на «мазде».
В машине он только и сказал мне:
— Ты что, действительно хочешь есть?
— Да, а ты разве нет?
Его ответом было молчание.
Происходящее ему не нравилось, но я действовала в его интересах, по крайней мере мне так казалось, и его недовольство не обескураживало меня.
Мне хотелось сказать ему: «Эй, ты же мужик, почему не дашь отпор этой щучке? Почему позволяешь давить на себя? Вот мне и приходится вести скрытые боевые действия вместо тебя, а ты еще губы надуваешь!» Ничего этого я ему, естественно, не сказала, только преисполнилась решимости, словно и в самом деле шла на бой, а не перекусить в ресторан. Ресторан был не очень большой, но, судя по всему, для очень богатой публики. Обслуживание выше всяких похвал — мы не успели сесть, как подошел официант, почтительно приветствовал нас и подал меню в тяжелой черной папке с золотым тиснением. Все время, пока мы выбирали блюда, он стоял рядом и ненавязчиво пояснял наш выбор, отвечал на вопросы и советовал. Николай решил обедать всерьез. Его заказ содержал немалый перечень блюд, включая суп. Нора, видимо заботясь о фигуре, заказала себе два салата: овощной и фруктовый и к ним рюмку ликера. Борис так долго колебался, что я уже стала думать, что от раздражения на всех нас он не закажет ничего, но он все-таки взял лангет с овощным гарниром. Мой заказ сложился почти сразу после просмотра меню, и, когда очередь дошла до меня, я произнесла:
— Креветки, спаржу, кусок запеченной форели и бокал белого вина.
Почему-то я была уверена, что на этот раз вино послужит мне во благо, а не во вред. Разговор за столом шел сначала пустячный, так, одно-два слова, короткие фразы, словно пристрелка. В момент, когда я уже расправилась с рыбой и смаковала спаржу, последовал выстрел уже более точный — Нора спросила меня участливым тоном:
— Кажется, милочка, вы работаете каким-то дилером у этого ужасного… как же его? Вспомнила — Пестов, имени не помню, а вот отчество смешное — Степанович, словно купец какой. Тяжело, должно быть, приходится, ведь у него отвратительный характер?
Первым на эту реплику отреагировал Николай.
— Акула! Причем самая настоящая! — Это он пояснил мне, а потом совсем другим тоном в сторону жены: — А ты-то оттуда, занятно было бы знать, имеешь представление о его характере? Ты же говорила, что не знакома с ним?
Но щучку таким прямым наскоком было не взять, и она быстро объяснила с приятной улыбкой на устах:
— Но ты же мне сам все рассказывал, дорогой, — и опять уставилась на меня.
— Вы ошибаетесь, я всего лишь секретарь. Характер у Алексея Степановича не сахар, но работать с ним можно, — ответила я безмятежным тоном, словно и не чувствовала оскорбительного тона и подтекста ее слов, пусть себе гадает, в самом деле я дурочка сладкая или же, наоборот, себе на уме.
— Ах вот даже как! Так вы, стало быть, вынуждены каждый день ходить на службу, работать целый день в такой ужасной обстановке, чтобы заработать себе, так сказать, на пропитание. — При этих словах она окинула уничтожающим взглядом мое платье, видно, под питанием она подразумевала исключительно тряпки, и продолжила: — Я бы так не смогла, это было бы слишком большим унижением для моей натуры, я так люблю свободу. Да я бы лучше с голоду умерла.
Не знаю, почему она полагала, что начиняет свои слова ядом, для меня ее слова практически ничего не значили и уж тем более не обижали. Я пожала плечами и заметила:
— Свобода вещь острая, об нее можно уколоться, и больно.
Нора моих слов не поняла и в напряжении смотрела на меня, гадая, что они значат. Борис насторожился и бросил на меня испытующий взгляд. Я с невозмутимым видом цедила освежающее вино, посмеиваясь про себя над замешательством Норы, а также еще кое над чем, что ускользнуло от глаз этой щучки. Дело в том, что ее муж, «дорогой Ник», уже насытился и его потянуло на другой «десерт». Он недвусмысленно поглядывал на мои ножки, и виденное ему более чем нравилось. Интересно, подумала я, зачем ему жена, если он так откровенно падок на любую случайную плоть? Хотя я, кажется, задаюсь дурацкими вопросами. Не столько ему нужна жена, сколько ей нужен муж, причем не просто муж, а денежный мешок, ведь свобода в ее понимании стоит очень недешево. Обед подошел к концу, и все вздохнули с облегчением, кроме Ника. Он желал продолжить знакомство со мной и под шумок попытался вручить мне свою визитку, которую мгновенно перехватил Борис, заметивший его поползновения. Нора, поправлявшая свои роскошные волосы, этой мизансцены не заметила. Когда она повернулась, то увидела лишь визитку мужа в руках у Бориса и удивилась:
— Зачем она тебе, уж ты-то и так все знаешь?! — Но дурой она не была, и, глядя на наши невозмутимые лица, поняла, что попала впросак, и, надо думать, тотчас же пожалела, что затеяла этот обед, если, конечно, не пожалела об этом раньше.
Попрощались мы наскоро, не глядя друг на друга. Только Нора, уже садясь в свою машину, бросила в сторону Бориса загадочный взгляд, от которого тот нахмурился, что доставило ей удовольствие.
Да, лично я свою, маленькую битву выиграла, а вот Борис свою — нет. Чувствовало мое сердце, что это далеко не первый его проигрыш, но как бы мне хотелось, чтобы последний! По дороге домой Борис продолжал хмуриться, я прикидывала, как бы мне выудить из него подробности этого странного и болезненного для него противостояния? Ведь не скажет небось ни словечка, а без этих подробностей как мне ему помочь? Возле моего дома Борис застыл в машине как истукан. Я поняла, что он заходить ко мне не собирается, и, отвергнув пришедшую в голову мысль самой предложить ему заглянуть ко мне на чашку кофе, собралась выйти из машины. Он порывисто схватил меня за руку, но, оказывается, только для того, чтобы задать дурацкий вопрос:
— Неужели ты бы стала встречаться с этим индюком Ником?
Я уже собиралась обрушить на его голову весь доступный мне сарказм, но посмотрела ему в лицо и спросила мягко:
— Мы здесь это будем выяснять?