Соблазнительница

— У меня есть собака, но она еще маленькая — щеночек. Когда он вырастет, я приведу его к тебе в гости. Ты увидишь его на празднике.

Девочка доверчиво посмотрела на нее:

— У нас тоже есть собаки — они там, на задах. Хотите посмотреть?

— Конечно. — Амелия взглянула на толпящуюся вокруг нее ребятню. — Пойдем, ты мне все покажешь.

Окруженная детьми, которые теперь забрасывали ее нетерпеливыми вопросами, она обогнула вместе с ними дом и вышла на небольшую лужайку.

Люк нашел ее там через четверть часа, рассматривающую курятник.

— Мы собираем перья для подушек, — сообщила ей ее новая подружка. — Это очень важное дело.

Люк ее ждет — она поняла это, как только он появился из-за угла дома, но не могла оставить детей и, с серьезным видом кивнув маленькой Саре, обратилась к мужу:

— У нас проводится какой-нибудь конкурс на лучшую — самую красивую — курицу в поместье?..

Люк подошел к ним, поздоровался с детьми. Он знал всех еще с колыбели, видел, как они растут, и они его не боялись.

— Насколько я знаю, нет, но я не вижу, почему бы нам его не провести.

— На осеннем празднике? — спросила Сара.

— Поскольку устройство праздника поручено мне, — заявила Амелия, выпрямляясь, — все будет так, как я скажу. Стало быть, если я скажу, что будет конкурс на самую красивую курицу, значит, тебе нужно готовить к нему Элеонору и Айрис, верно?

Это предложение положило начало серьезной дискуссии. Люк увидел блестящие глаза, взгляды, устремленные на Амелию, — дети слушали и смотрели на нее не отрываясь. Она держалась с ними абсолютно свободно, так же как и они с ней.

Прошло еще минут пять, прежде чем ему удалось извлечь ее из их толпы, и они пустились в путь. На обратном пути он показывал ей фермы других арендаторов, мимо которых они проезжали, но больше они не останавливались. В памяти его запечатлелась Амелия в окружении детей.

Умение обращаться с прислугой — это одно, а вот уме ние общаться с фермерами и их семьями, особенно с детьми, да еще с такой легкостью, — совсем другое. Он не ждал этого от своей жены, но это было для него очень важно. Хотя Амелия и не жила в деревне, но, как и он, росла в большой семье. С самого рождения оба они всегда находились в обществе других детей — старше себя или младше, — и всегда вокруг были чьи-то младенцы.

Он умел обращаться с людьми разных возрастов, не раз проверял это умение на практике и не мог представить себе, как можно не уметь этого. Помогать жене, которая не наделена этим даром, было бы трудно. Когда они подъехали рысцой к конюшням Калвертон-Чейза и услышали гонг, призывающий к ленчу, он возблагодарил судьбу за то, что выбрал Амелию.

Только войдя с ней в прохладу дома, он вспомнил, что это она выбрала его.

И почему выбрала.

Слова десятника прозвучали в его голове — он надеялся, что она их не расслышала. Пока они поднимались наверх, чтобы переодеться, она болтала и была, как обычно, весела. Он решил, что она не слышала, и выбросил этот случай — и угрызения совести — из головы.

Амелия вспомнила слова десятника, когда стягивала с себя костюм для верховой езды. Что-то в его словах привлекло ее внимание, но она никак не могла вспомнить, что именно…

«…Все еще до июня». Вот оно что. Люк отдал приказ купить стройматериалы в конце мая. Насколько она понимает, в его обстоятельствах сделать это позволило ему ее приданое или обещание приданого.

Некоторое время она стояла, так и не сняв жакет, глядя в окно невидящим взглядом, а потом вошла Диллис, засуетилась, и она потрясла головой, отгоняя тяжелые мысли.

Нет причин, почему Люк не мог считать ее приданое уже полученным, раз она сама предложила ему жениться на ней и он согласился. В их кругу этого было достаточно; с этого момента — если только она не передумает, а он не согласится освободить ее от обещания, — ее приданое действительно принадлежало ему.

И оно явно было ему очень нужно. Срочно. Слова десятника и эта кучка коттеджей тому доказательство. Покупка леса была не только разумной тратой денег, но и говорила об ответственном отношении к ним.

Она надела дневное платье и, пока Диллис его зашнуровывала, мысленно проверила все, что знала о Люке, и все, то, что увидела за последние несколько дней. И пришла к выводу, что он тот, каким она всегда его себе представляла, — джентльмен-землевладелец, который ни в коем случае не убежит от своих обязанностей, будь то его семья или его работники.

Это ей нравилось; в этом не было ничего плохого.

Ничего — если не считать какой-то неясной тревоги, что здесь что-то не так.

На следующее утро они поехали в Лиддингтон. Городок представлял собой длинную улицу с лужайкой в центре, на которую выходили постоялый двор, пекарня и церковь. Атмосфера симпатичного, но сонного благополучия царила здесь; место было спокойное, но отнюдь не пустынное.

Оставив лошадей на постоялом дворе, Люк взял Амелию за руку и повел к пекарне, откуда теплый ветерок доносил божественные запахи. Амелия смотрела вокруг, отмечая многочисленные мелкие новшества, появившиеся с тех пор, как она была здесь в последний раз пять лет назад.

Теперь, как и тогда, в пекарне пекли очень вкусные булочки с корицей; Люк купил две булочки, пока она беседовала с миссис Трикетт, которая владела этой лавочкой и сама в ней торговала. Миссис Трикетт радостно поздравила ее, из чего стало ясно, что об их свадьбе все уже наслышаны.

— Приятно было узнать, что это вы, миледи, стали новой хозяйкой в Калвертон-Чейзе. Да мы и так всегда смотрели на вас как на свою.

Ответив миссис Трикетт веселой улыбкой, Амелия простилась с ней, и они ушли. Выйдя из пекарни, они переглянулись и улыбнулись друг другу. Они не размышляли об этой стороне дела, но такая реакция была вполне естественной: пусть Амелия и не здешняя жительница, тем не менее она здесь не чужая.

Они уселись на скамью на лужайке и занялись свежими булочками.

— Хм, — промычала наконец Амелия, слизывая с пальцев сахар с корицей, — восхитительно. Так же вкусно, как было всегда.

— Здесь мало что изменилось. — Люк с жадностью съел свою булочку, затем вытянул ноги и откинулся на спинку скамьи.

Взглянув на него, она заметила, что он смотрит на кончики ее пальцев и на ее губы. Улыбнувшись, она в последний раз старательно облизала палец. Он зажмурился, потом перевел взгляд на ее глаза; она с невинным видом посмотрела на него.

— Может быть, мы пройдемся и познакомимся еще с кем-нибудь?

Они уже повидались с хозяином постоялого двора и его женой, но в городке были и другие жители, с которыми нуж но было из вежливости поговорить. Люк посмотрел ей за спину и произнес:

— Это ни к чему. — Он подобрал ноги и выпрямился. — Они сами идут к нам.

Она обернулась и увидела, что к ним торопливо направляется жена викария. Они с Люком встали и обменялись любезностями с миссис Тилби, после чего эта славная леди попросила Амелию помочь ей с местным приютом.

— Леди Калвертон — я имею в виду вдовствующую леди Калвертон, — она наша патронесса, и мы надеемся, что она таковой и останется еще много лет, но мы сочтем за честь, если вы тоже присоединитесь к нам, ваша светлость.

Амелия улыбнулась:

— Конечно. Леди Калвертон скоро вернется из Лондона. Я приду вместе с ней на ваше следующее собрание.

Это обещание очень обрадовало миссис Тилби; она оставила новобрачных, осыпав их пожеланиями счастья и заверениями, что она передаст их поклоны своему супругу. Она остановилась, чтобы поздороваться со сквайром Джингольдом, крупным, широколицым человеком, и отправилась по своим делам.

Сквайр Джингольд тоже подошел к ним; на его румяном лице поблескивали глаза и играла добродушная улыбка.

— Поздравляю вас, дорогая. — Он галантно склонился перед Амелией. Она улыбнулась и присела в реверансе.

Повернувшись к Люку, сквайр пожал ему руку.

— Всегда знал, что вы не слепой, мой мальчик.