Заповедь

— Верно, уважаемый, дальний путь мы проделали, — сказал он, — едем мы из самого Цамада... Если кто-нибудь из вас бывал в нашем ауле, то слышал, наверное, о нашей фамилии... Мы Гагаевы...

— Как же! — закивал головой Асланбек. — Слышали о Гагаевых...

— Зовут меня Дзамболатом, — продолжал гость. — Едем мы с одной целью — найти место, где жить...

— А-а, — только и сказал Асланбек.

— Человеку в наше время не так-то легко подняться с места и ехать неизвестно куда, — задумчиво сказал Дахцыко.

— Верно, — без тени смущения ответил Дзамболат. — С нами случилась беда, и мы покинули Цамад...

Он замолчал, и всем стало ясно, что больше он ничего не намерен объяснять. Случилась беда — это можно было понять по-разному: пожар, обвал, похоронивший под собой их дом, потеря земли могли стать причиной переселения семьи горца. А может быть, другое? Непрекращающаяся кровная месть. Хотя кто станет бежать от кровной мести, имея восьмерых сыновей? Неблаговидный поступок? Неужто они покинули аул по жестокому решению своих земляков? По виду не скажешь.

— Можно вам задать вопрос? — спросил Дзамболат, прерывая размышления горцев.

— Конечно, сын Гагаевых, спрашивай, — сказал охотно Асланбек.

— Тот овраг, возле которого мы остановились, принадлежит кому-нибудь?

Асланбек отрицательно покачал головой:

— Только Богу.

Дзамболат постарался скрыть радость, так же неторопливо и с достоинством спросил:

— Если кто-нибудь захочет поселиться там, что скажут аульчане?

Горцы переглянулись. Теперь любое неосторожное слово могло стать решающим. Никто не брал на себя такую смелость. Кто знает, как все обернется?! Ишь сколько их! И все востроглазые. Добро принесут аулу или зло? Впустишь их, а потом вдруг пожалеешь... Нет, ответ должен держать старейший житель аула, Асланбек. Но он тоже молчал. Молчал, ибо понимал, как важно все обдумать и взвесить. По каким причинам Гагаевы покинули свою родину? Если — не дай бог! — выяснится, что жители Цамада изгнали их из своего аула, а в Хохкау приютят, тогда позор в первую очередь падет на голову старейшего. Необходимо найти такой ответ, чтобы не было ни да, ни нет. По глазам видно, что Дзамболат силен, мудр. Эти качества хороши, когда человек — твой друг. А если окажется врагом? Нет, надо отложить решение, поразмыслить, присмотреться к этим пришельцам. Через месяц свадьба, гостям не уйти от приглашения, — там и раскусим Гагаева...

Асланбек искоса глянул на Дзамболата, вздохнул, поднял голову и сказал медленно:

— Этот овраг часто заливает... — и пояснил: — Он близок к реке...

— Мы сделаем насыпь, — поспешно ответил Дзамболат, — камни есть, песок найдем...

— Река сейчас тихая, — возразил Асланбек. — А вот наступит жара, начнут таять льды, и она превратится в дьявола!

— Цейдон тоже бурная река, — спокойно, не повышая голоса, сказал Дзамболат. — Овраг мы засыплем. Навезем земли и посадим на этом месте картофель. Хадзар поставим на площадке.

— Сюда часто наведываются абреки, — предупредил Асланбек, — а дом твой будет стоять на окраине аула. Мы не успеем тебе помочь.

— Бог меня обошел богатством, — впервые улыбка пробежала по лицу пришельца. — Но дал мне восьмерых сыновей. Старшему двадцать три года, младшему — тринадцать. И все они умеют держать в руках оружие.

Горцы, как по команде, повернули лица к его сыновьям. Те выпрямились, подтянулись, чтобы выглядеть молодцевато. Но они могли этого и не делать, ибо все как на подбор были высокими и сильными.

Мурату становилось не по себе, когда его рассматривали в упор, и он тоскливо перевел взгляд на гору и увидел, как по покатому склону легко скользила вниз тонкая девичья фигурка. «Та, что пела», — догадался он и невольно залюбовался отчаянной горянкой, поражаясь ее уверенности и удивительной грациозности движений. «Точно серна», — восхитился Мурат. Вышитые серебром застежки на ее платье игриво поблескивали под лучами веселого солнца. Отсюда она казалась нежным, хрупким, крылатым и призрачным сказочным существом. Захотелось оказаться там, рядом с нею, и тоже скользить вниз навстречу голубой дымке, поднимающейся от бурной реки. Но здесь, на нихасе, решалась судьба всей их семьи...

Дзамболат выдержал взгляд черных, по-старчески пронзительных глаз Асланбека.

— Я вижу, ты смел и трудолюбив, сын Гагаевых, — сказал Асланбек. — Мне нравится твоя прямота, — он умолк на несколько секунд. — Мы не можем вот так сразу решить твою судьбу. Нас здесь мало. Надо собрать всех уважаемых людей аула. И старшина — представитель власти — тоже нужен. Сегодня у нас нет возможности это сделать, потому что люди заняты подготовкой к большому событию. Сенокос предстоит. Продлится он неделю-вторую. Ты присмотришься к нам, мы — к тебе. Кто знает, может так случиться, что мы тебе не понравимся. Ты волен будешь изменить свое намерение... Да и отдохнуть сейчас вам после долгого пути не мешает... А после сенокоса мы соберемся здесь, на нихасе, и посоветуемся... Согласен?

— Я у вас в гостях и я проситель, — развел руками Дзамболат, — как вы скажете, так и будет...

— Вот и хорошо, — остался доволен удачным исходом дела Асланбек. — А сейчас, дорогой Гагаев, разреши считать тебя почетным гостем аула.

— Мой дом к твоим услугам, — торопливо сказал Хамат.

— Твое гостеприимство всему ущелью известно, уважаемый Хамат, — вмешался Асланбек, — но у вас и так тесно. А у меня полдома пустует. Разреши мне принять почетных гостей.

Горцы понимающе переглянулись. Дождался-таки Асланбек случая еще раз показать всем, что живут Тотикоевы лучше других. Хамату сейчас не позавидуешь. Плоховато он чувствует себя от того, что выскочил вперед.

— Благодарю вас обоих, — признательно прижал руку к груди Дзамболат. — Я не осмелюсь беспокоить вас. Мы расположимся в этом овраге.

— Не серди меня, Дзамболат, — шутливо стукнул палкой о землю Асланбек. — Ты хочешь, чтобы я на старости лет опозорил свою голову? — и повернулся к Хамату: — Прошу тебя посетить сегодня мой дом. И вас всех жду, — окинул он взором горцев. — Встретим как положено наших новых знакомых, Гагаевых!

Старейшина аула взял сучковатую, с набалдашником и нарезными замысловатыми узорами палку, без которой никогда не выходил со двора. По утрам, греясь на солнышке, Асланбек водил по ней ножиком, придумывая новый узор. И надо было видеть, как он величественно шествовал по аулу, опираясь на нее, а впереди ползли две тени: старца и его палки, длиной в человеческий рост...

Дзамболат присматривался к домам, стараясь определить, как живут аульчане. Новшества, которые давно появились на равнине, сюда еще не добрались... Строили свои хадзары так, как возводили их деды и прадеды: два-три яруса, плоские крыши, на которых можно и сидеть, и валять бурку. Ни одного кирпичного дома на весь аул. Зимой Хохкау, ясно, отрезан от внешнего мира. По дороге, которой они вчера добрались к аулу, горец в снег и туман не рискнет ехать, если он не хочет покончить счеты с жизнью...

***

... Богато жил Асланбек. Дом его был виден с любой точки аула. С каждым поколением Тотикоевых он расширялся, пока не превратился в трехъярусный каменный домище, окруженный с трех сторон высоким забором из плитняка. В ауле еще две сакли принадлежали Тотикоевым. В них жили внуки Асланбека Махарбек и Васо. Здесь же находилась сторожевая башня, которую много веков назад горцам что-то помешало завершить до нового года. Древний закон предков гласил: строительство башни должно быть закончено в течение года. И Асланбек запретил достраивать башню. Так и стоит она без верхушки — немое свидетельство верности адату.

В горных аулах по крышам можно определить, богаты хозяева или бедны. Большинство домов в селении имели плоскую, тщательно утрамбованную земляную крышу. Черепица считалась роскошью, о железе и говорить было нечего. Когда Дзабо в прошлом году покрыл крышу черепицей, об этом долго судачили в ауле, пока Асланбек вдруг не заменил черепицу жестью. Тут начались горячие споры. Собственно, чем плоха черепица, зачем надо менять ее? Но Асланбек знал, что делал: он вновь подчеркнул свое превосходство над односельчанами, показал им, что он может позволить себе и такое.