Заповедь

— Так землю оттуда дождь смоет, — заявил Касполат убежденно.

— А мы террасы выстроим, — возразил Дзамболат. — Видишь, сколько там камней? Выложим из них подпорные стены и валы, укрепим почву многолетней травой, доставим туда навоз. Участок получится на зависть всем!

— С корзиной земли туда за день взберешься раза два — и язык вывалится, как у волкодава, — объяснил Мурат. — Сколько лет на это уйдет?

— Трудов много, — согласился Дзамболат. — Если усиленно ежедневно будем работать, за год управимся.

— Ежедневно целый год с корзиной на хребте?! — возмутился Пигу. — Участок появится, а нас в живых уже не будет.

— Ты знаешь другой способ заиметь землю, сын?! — рассердился Дзамболат. — Тогда подскажи мне. Я приму твой план. Молчишь?.. Значит, слушай меня. Семье без земли жить невозможно. Без нее гибель. Хотел я, чтобы вы сами загорелись этим желанием. Когда человек с охотой берется — веселее дело продвигается. Но вижу — испугались вы. Трудностей испугались. Но я другого пути не знаю. Будем землю таскать на склон горы. Сами увидим там пшеничное поле, и потомки скажут нам спасибо. Как только закончим крышу, сразу же начнем таскать землю на гору. Высматривайте, каким путем легче туда добраться... Лишний шаг на горе десяти шагам на плоскости равен... — и оглянулся на Мурата. — Так-то, сын. Это вернее, чем бродить в чужих краях...

***

... Асланбек после долгого перерыва показался на нихасе. Поприветствовав стариков, он, как ни в чем не бывало, сел на свое почетное место и спросил:

— Какие новости?

Но новостей-то ждали от него! Все с нетерпением поглядывали на двор Асланбека, желая увидеть незваную невестку. Но она не показывалась из дома. Как Батырбек и его братья относятся к ней? Горцы догадывались, что в доме Асланбека напряженно... От хорошей жизни человек так не выглядит. Асланбек мгновенно постарел. И вправду говорят, что стареют не от годов, а от забот. Не было в нем прежней бодрости. И глаза грустные, утомленные, с затаенной тяжелой думой. Нелегкие заботы свалил на него этот сорванец Таймураз. Сам погиб и вражду посеял между двумя фамилиями. Асланбеку-то самому ничего не грозит, но пусть никто из его внуков не попадается Дахцыко в горах! Несдобровать им. Дахцыко вообще перестал показываться на людях: или пропадал на своем клочке земли, поворачиваясь спиной, когда кто-то проходил вблизи, или сидел дома.

Асланбеку пришлось на время прекратить строительство дома. Две недели рыскали вдоль берега братья Таймураза. Обвязав Мамсыра веревкой, спускали его в обжигающе ледяную воду. Он нырял, задыхаясь от пронизывающего холода, искал труп брата. Спускались по берегу почти на три километра по течению — безуспешно. Стали уповать на то, что река смилостивится и сама выбросит на берег тело.

— Со строительством много у тебя, Асланбек, прибавилось забот, — сказал многозначительно Дзабо.

— Забот у меня много, — кротко подтвердил старец, и трудно было уловить, имел ли он в виду только дом или и те хлопоты, что вызваны поступком Таймураза. — Строить всегда тяжело, разрушать легче.

— Видать, этот русский хороший мастер, — сказал Иналык.

— Лучший в городе, — подтвердил Асланбек и оживился. — Так и сказали Батырбеку: бери Кирилла — такого нигде не найти. Он и моих внуков кое-чему научил. Скоро у нас будут свои каменщики.

— Мамсыр уже ставит стену сам, — закивал головой Хамат.

— Крепка, как башня! — воскликнул Асланбек и, вспомнив о своих бедах, опять пригорюнился. Возбуждение исчезло так же мгновенно, как и появилось.

— Асланбек, дрова у меня кончились. Хочу Тотырбека в лес послать. Не одолжишь ли лошадь? — спросил Иналык.

— Как не одолжить? — привычно прищурил глаза Асланбек. — Пусть завтра пораньше придет, и Батырбек ему выделит из табуна лошадь.

— Спасибо, Асланбек, ты всегда меня выручаешь, — поблагодарил Иналык.

— Разве не осетины мы? Или не из одного аула? — развел руками старец. — Люди должны помогать друг другу... Без дров хозяйке и обеда не приготовить, — он нахмурил брови... — Не помню, есть ли у нас про запас. Кажется, к концу подходят. Ох эти внуки! Сам не прослежу — никому дела нет. Да и стройка всех отвлекает. Ты, Иналык, уж выручи нас. Скажи Тотырбеку, чтобы доверху наполнил подводу и половину ко мне во двор подбросил... Своих бы послал, да отвлекать от стройки не хочется... Так я скажу Батырбеку, чтобы утром выделил лошадь для Тотырбека...

— Спасибо, Асланбек, — покорно вздохнул Иналык.

Когда Асланбек покидал нихас, старики, глядя на его тяжелую поступь и частые остановки в пути, молча качали головой. Ясно видно, что на душе у него такой груз, который любого другого давно бы свалил с ног, но Асланбек держался, он и на нихас пришел для того, чтобы всем показать, что по-прежнему тверды и он сам, и его род...

— Щедр Асланбек, настоящий горец, — цокнул языком Дзабо. — Любую просьбу уважит.

— Верно, но только почему-то в ответ на мою просьбу сразу свою выдвигает, — усмехнулся Иналык.

— А что он у тебя может просить? — удивился Дзабо.

— А вот дрова привезти попросил.

— Не твоя же лошадь будет страдать! — удивился Дзабо.

— Но деревья надо свалить, обстругать, сложить в подводу, — возразил Иналык. — Выходит, Тотырбек полдня на себя потратит, а полдня на Тотикоевых.

— Чепуха! Ничего с твоим Тотырбеком не сделается, — возмутился Дзабо. — А если бы Асланбек отказал тебе в лошади? Сколько бы дней Тотырбек носил дрова на своем горбу?

— То-то и оно, — согласился Иналык. — Выходит, обоим выгодна моя просьба...

Дзабо долго смотрел на Иналыка, прежде чем вымолвить:

— Не пойму я твоего брата, Хамат... Ему добро делают, а он недоволен...

— Бедняка только бедняк может понять, — заявил Иналык. — Откуда тебе, Дзабо, знать заботы человека, у которого единственную лошадь обвалом завалило?

— Не я же этот обвал на вас послал! — в негодовании выкрикнул Дзабо. — Почему так смотришь на меня?..

— Чего ты пристал к человеку, брат? — вытащил табакерку Хамат. — Мы с Дзабо столько верст вместе проделали — и ни разу не ссорились...

Асланбек томился тем, что теперь, когда ему пора готовить себя в дальний путь, откуда нет возврата, когда он собрался подвести итог жизни, — именно теперь ему выпали жестокие испытания, которые бросили тень на все, чем он гордился и в чем находил отраду. Он желал бы умереть до злосчастной свадьбы Ирбека. Он оставил бы семью в здравии и почете. Он, знавший нищету, завещал своим внукам богатство, которому завидовали все аульчане. Но что богатство, если честь запятнана? Асланбек был готов отдать все свое добро, лишь бы не видеть эти сочувственные взгляды, которые бросают на него и стар и млад. Не мог обвинить он Дахцыко, который однажды уже поступился честью, но теперь любой на его месте вспомнил бы и гибель своего малолетнего сына. Никто не упрекнет его в кровожадности, если он начнет действовать; вторая пощечина всегда напоминает о первой...

Не радовал теперь Асланбека и строящийся дом. Знал старый горец, что доживает последние дни. Подыматься ему было и трудно, и лень. Раньше он этого за собой не замечал. И спать нелегко! Разве он когда-нибудь ощущал эту слабость и раздражительность, что приносит с собой сон? Сон всегда его бодрил, наливал силой и волей, жаждой деятельности. Асланбек боялся приближения ночи: с ней приходили одиночество и скорбные думы. Страшные, уродливые мысли.

Он стал присматриваться к своим внукам, стараясь угадать, кто из них сможет быть совестью фамилии. Нет, Батырбек не из тех, кто будет уважаем в ауле. На него никто не посмеет цыкать, это верно, — даром такая дерзость никому не пройдет. Он сумеет постоять за себя. И месть его будет страшной. Бояться станут, потому что всегда надо опасаться человека, имеющего много овец, коров и лошадей, ведь он может использовать богатство против недруга, а это плохо заканчивается для бедняка. Но уважать Батырбека не станут. Отчего бы это?

Почему ненависть застилает ему глаза? Отец его не был злым, хотя жизнь и у него началась не с радости. И ему, подобно самому Асланбеку, приходилось бегать за отарой, возить землю на гору с долины, чтобы расширить посевы. Но Батырбек-то этим не занимался. Почему же он не радуется жизни? Почему ему все мало? Когда задумали строить дом, он сразу поспешил заявить, что давно мечтал о своем жилище, повернул дело так, будто Асланбек задумал расширить жилье ради семьи Батырбека. И теперь попробуй кто-нибудь из братьев высказать желание перебраться в новый хадзар — все увидят, что он хочет встать на пути Батырбека. Вот какой хитрый и шустрый старший внук. Не постеснявшись, громогласно объявил о себе и всех поставил перед фактом: он и только он будет перебираться. А вот Асланбек возьмет и назло ему иначе поступит: переберется сам да возьмет с собой Мамсыра и еще кого-нибудь из младших. Так не будет, чтобы один Батырбек выиграл от этой стройки.