Страница 84 из 90
Опротивела душе моей жизнь моя. Предамся печали моей, буду говорить в горести души моей.
Скажу я Богу:
«Не обвиняй меня, а объяви мне, за что Ты со мною борешься? Чем же это так хорошо для тебя, что ты угнетаешь людей, что презираешь дело твоих же рук, а на совет нечестивых посылаешь свет?
Твои руки трудились надо мною и образовали всего меня кругом, а теперь ты же губишь меня?
Если я виновен, горе мне! Да и если я прав, то не осмелюсь поднять головы моей — я пресыщен унижением. Взгляни на бедствие мое — оно увеличивается. Ты гонишься за мною, как лев, и снова нападаешь на меня… Ты выводишь новых свидетелей твоих против меня, а они ничего не могут доказать против меня! Ты усиливаешь гнев твой на меня — за что? Беды, накликанные тобою, одни за другими, ополчаются против меня. Что это — радость садиста?
И зачем ты вывел меня из чрева? Пусть бы я умер, когда еще ничей глаз не видел меня. Пусть бы я, как небывший, из чрева перенесен был во гроб!
Не малы ли дни мои? Оставь, отступи от меня, чтобы я немного ободрился, прежде нежели отойду, — и уже не возвращусь, — в страну тьмы и сени смертной, в страну мрака, каков есть мрак тени смертной, где нет устройства, где темно, как самая тьма».
Первое нравоучение Софара
Не удержался от своих моралей и Софар Наамитянин:
— Разве на множество слов нельзя дать ответа, и разве человек многоречивый прав? Пустословие твое заставит ли молчать мужей, чтобы ты глумился, и некому было постыдить тебя?
Ты сказал: суждение мое верно, и чист я в очах Бога. Но если бы Бог возглаголал и отверз уста свои к тебе и открыл тебе тайны премудрости, что тебе вдвое больше следовало бы понести, а? Так что знай, что Бог для тебя некоторые из беззаконий твоих предал забвению.
Можешь ли ты исследованием найти Бога? Можешь ли совершенно постигнуть Вседержителя? Он превыше небес — что можешь сделать? Он глубже преисподней — что можешь узнать?
Если он пройдет и заключит кого в оковы и представит на суд, то кто отклонит его? Ибо он знает людей лживых и видит беззаконие, и оставит ли его без внимания?
Но пустой человек мудрствует, хотя человек рождается подобно дикому осленку.
Если ты управишь сердце твое и прострешь к Господу руки твои, то поднимешь незапятнанное лице твое и будешь тверд и не будешь бояться. Тогда забудешь горе: как о воде протекшей, будешь вспоминать о нем. И яснее полдня пойдет жизнь твоя; просветлеешь, как утро. И будешь спокоен, ибо есть надежда. Ты будешь огражден, и можешь спать безопасно.
Будешь лежать, и не будет устрашающего, и многие будут заискивать у тебя. Глаза беззаконных истают, и убежище пропадет у них, и надежда их исчезнет.
Четвертое слово Иова
И этому пропагандисту-агитатору ответил Иов:
— Подлинно говоришь! Только вы люди, и с вами умрет мудрость! И у меня есть сердце, как у вас, и не ниже я вас — кто не знает этого же?
Посмешищем стал я для друга своего… Я, который взывал к Богу, и которому он отвечал. Посмешищем стал я — человек праведный и непорочный. Так презрен по мыслям сидящего в покое факел, приготовленный для спотыкающихся ногами.
Покойны шатры у грабителей и безопасны у раздражающих Бога, которые, лицемеря, как бы носят Бога в руках своих.
В его руке душа всего живущего и дух всякой человеческой плоти. Что он разрушит, то не построится. Кого он заключит, тот не высвободится.
У него могущество и премудрость, пред ним заблуждающийся и вводящий в заблуждение. Он приводит мудрых советников в необдуманность и умных судей делает глупыми. Он покрывает стыдом знаменитых и силу могучих ослабляет. Он открывает глубокое из среды тьмы и выводит на свет тень смертную. Он умножает народы и истребляет их, рассеивает народы и собирает их. Он отнимает ум у глав народа земли и оставляет их блуждать в пустыне, где нет пути: ощупью ходят они во тьме без света и шатаются, как пьяные.
Вспомните Моисея: разве не мог Бог найти другого решения? Зачем мучить поколение за поколением ради какой-то идеи. Да разве и не есть все эти благие идеи обман и туман в головах даже искренних вождей?
Сколько знаете вы, столько же знаю и я: не ниже я вас. Но я к Вседержителю хотел бы говорить и желал бы состязаться с Богом.
А вы сплетчики лжи — все вы бесполезные врачеватели. О, если бы вы только молчали! Это было бы вменено вам в мудрость!
Выслушайте же рассуждения мои и вникните в возражение уст моих. Надлежало ли вам ради Бога говорить неправду и для него говорить ложь? Надлежало ли вам быть лицеприятными к нему и за Бога так препираться? Хорошо ли будет, когда он испытает вас? Обманете ли его, как обманывают человека?
Строго накажет он вас, хотя вы и скрытно лицемерите. Неужели величие его не устрашает вас, и страх его не нападает на вас?
Напоминания ваши подобны пеплу. Оплоты ваши — оплоты глиняные.
Замолчите предо мною, и я буду говорить, что бы ни постигло меня.
Вот, Бог убивает меня, но я буду надеяться. Я желал бы только отстоять пути мои пред лицем Его! И это уже в оправдание мне, потому что лицемер не пойдет пред лице Его!
Выслушайте внимательно слово мое и объяснение мое ушами вашими. Вот, я завел на Бога судебное дело, и знаю, что буду прав. Кто в состоянии оспорить меня? И пусть я скоро умолкну и испущу дух.
Господи! Двух только вещей не делай со мною, и тогда я не буду укрываться от лица твоего: удали от меня руку твою, и ужас твой да не потрясает меня. А уж тогда зови меня, и я буду отвечать тебе, или буду говорить я, а ты будешь отвечать мне.
Сколько у меня пороков и грехов? Покажи мне беззаконие мое и грех мой. Для чего скрываешь лице твое и считаешь меня врагом тебе? Не сорванный ли листок ты сокрушаешь и не сухую ли соломинку преследуешь?
Почему ты пишешь на меня горькое и вменяешь мне грехи юности моей? Почему ставишь в колоду ноги мои и подстерегаешь все стези мои, гонишься по следам ног моих?
Человек, рожденный женою, краткодневен и пресыщен печалями: как цветок, он выходит и опадает; убегает, как тень, и не останавливается. И на него-то ты отверзаешь очи твои, и меня ведешь на суд с тобою?
Кто родится чистым от нечистого? Ни один. Если дни ему определены, и число месяцев его у тебя, если ты положил ему предел, которого он не перейдет, то уклонись от него: пусть он отдохнет, доколе не окончит, дня своего.
Для дерева есть надежда, что оно, если и будет срублено, снова оживет, и отрасли от него выходить не перестанут: если и устарел в земле корень его, и пень его замер в пыли, но, лишь почуяло воду, оно дает отпрыски и пускает ветви, как бы вновь посаженное.
А человек умирает и распадается… Отошел, и где он?
Уходят воды из озера, и река иссякает и высыхает: так человек ляжет и не станет, до скончания неба он не пробудится и не воспрянет от сна своего.
Воззвал бы ты, и я дал бы тебе ответ, и ты явил бы благоволение творению рук твоих, ибо тогда ты исчислял бы шаги мои и не подстерегал бы греха моего. В свитке было бы запечатано беззаконие мое, и ты закрыл бы вину мою.
Но гора, падая, разрушается, и скала сходит с места своего… Вода стирает камни, разлив ее смывает земную пыль… Так и надежду человека ты уничтожаешь! Теснишь его до конца, и он уходит. В чести ли дети его — он не знает, унижены ли — он не замечает, но плоть его на нем болит, и душа его в нем страдает.
Повторная порция нравоучений Елифаза
И опять влез Елифаз со своими нравоучениями:
— Станет ли мудрый отвечать знанием пустым и наполнять чрево свое ветром палящим, оправдываться словами бесполезными и речью, не имеющею никакой силы?
Да, ты отложил страх и за малость считаешь речь к Богу. Нечестие твое настроило так уста твои, и ты избрал язык лукавых. Тебя обвиняют уста твои, а не я, и твой язык говорит против тебя.
Разве ты первым человеком родился и прежде холмов создан? Разве совет Божий ты слышал и привлек к себе его премудрость? Что знаешь ты, чего бы не знали мы? Что разумеешь ты, чего не было бы и у нас?