Страница 83 из 90
Первое нравоучение Елифаза
Отвечал ему Елифаз Феманитянин:
— Если попытаемся мы сказать к тебе слово, не тяжело ли будет тебе? Впрочем кто может возбранить слову!
Вот, ты наставлял многих и опустившиеся руки поддерживал, падающего восставляли слова твои, и гнущиеся колени ты укреплял.
А теперь дошло до тебя, и ты изнемог, коснулось тебя, и ты упал духом. Богобоязненность твоя не должна ли быть твоею надеждою, и непорочность путей твоих — упованием твоим?
Вот, ко мне тайно принеслось слово, и ухо мое приняло нечто от него. Дух прошел надо мною, но я не распознал вида его, а услышал голос:
— Человек праведнее ли Бога? Бог и слугам своим не доверяет и в Ангелах своих усматривает недостатки.
Взывай, если есть отвечающий тебе. Глупца убивает гневливость, и несмысленного губит раздражительность. Видел я, как глупец укореняется, и тотчас проклял дом его. Дети его далеки от счастья, их будут бить у ворот, и не будет заступника. Жатву его съест голодный, и жаждущие поглотят имущество его.
Так, не из праха выходит горе, и не из земли вырастает беда, но человек рождается на страдание, как искры, чтобы устремляться вверх.
Но я к Богу обратился бы, предал бы дело мое Богу, который творит дела великие и неисследимые, чудные без числа. Он разрушает замыслы коварных, и руки их не довершают предприятия. Он уловляет мудрецов их же лукавством, и совет хитрых становится тщетным. Он спасает бедного от меча, от уст их и от руки сильного.
И есть несчастному надежда, и неправда затворяет уста свои. Блажен человек, которого вразумляет Бог, и потому наказания Вседержителева не отвергай, ибо он причиняет раны и сам обвязывает их, он поражает, и его же руки врачуют. Во время голода избавит тебя от смерти, и на войне — от руки меча.
И увидишь, что семя твое многочисленно, и отрасли твои, как трава на земле. Войдешь во гроб в зрелости, как укладываются снопы пшеницы в свое время.
Вот, что мы дознали. Так оно и есть. выслушай это и заметь для себя.
Второе слово Иова
Ах, как легко здоровому нравоучать того, кто при смерти! Как легко сытому вещать голодному о воздержании!
Признайтесь, сколько таких бездушных — при всем их внешнем соучастии — Елифазов-моралистов встречали вы на своем пути? Наверное, немало…
Отвечал Иов своему другу-нравоучителю:
— О, если бы верно взвешены были вопли мои, и вместе с ними положили на весы страдание мое! Оно верно перетянуло бы песок морей! Оттого слова мои неистовы! Ибо стрелы Вседержителя во мне, яд их пьет дух мой; ужасы Божии ополчились против меня.
О, когда бы сбылось желание мое и чаяние мое исполнил Бог! О, если бы благоволил Бог сокрушить меня, простер руку свою и сразил меня! Это было бы еще отрадою мне, и я крепился бы в моей беспощадной болезни. Что за сила у меня, чтобы надеяться мне?
К страждущему должно быть сожаление от друга его. Но братья мои неверны, как поток, как быстро текущие ручьи, которые черны от льда и в которых скрывается снег. Когда становится тепло, они умаляются, а во время жары исчезают с мест своих.
Так и вы теперь — ничто! Увидели страшное и испугались. Научите меня, и я замолчу, но укажите мне, в чем я погрешил.
Но что доказывают обличения ваши? Вы придумываете речи для обличения, на ветер пускаете слова ваши.
Вы нападаете на сироту и роете яму другу вашему. Но прошу вас, взгляните на меня: буду ли я говорить ложь пред лицем вашим? Есть ли на языке моем неправда? Неужели гортань моя не может различить горечи?
Не определено ли человеку время на земле, и дни его не то же ли, что дни наемника? Как раб жаждет тени, и как наемник ждет окончания работы своей, так я получил в удел месяцы суетные, и ночи горестные отчислены мне.
Когда ложусь, то думаю, встану ли? А вечер длится, и я ворочаюсь досыта до самого рассвета. Тело мое одето червями и пыльными струпьями, кожа моя лопается и гноится.
Дни мои бегут скорее челнока и кончаются без надежды.
Редеет облако и уходит — так нисшедший в преисподнюю не выйдет, не возвратится более в дом свой, и место его не будет уже знать его.
Не буду же я удерживать уст моих! Буду говорить в стеснении духа моего, буду жаловаться в горести души моей.
Господи! Разве я морское чудовище, что ты поставил надо мною стражу? Как только подумаю я: «Утешит меня постель моя, унесет горесть мою ложе мое», ты тут же начинаешь страшить меня снами и видениями пугаешь меня. И тогда душа моя желает лучше прекращения дыхания, лучше смерти, нежели сбережения костей моих.
Опротивела мне жизнь. Не вечно жить мне. Отступи от меня, ибо дни мои суета. Что такое человек, что ты столько ценишь его и обращаешь на него внимание твое, посещаешь его каждое утро, каждое мгновение испытываешь его?
Доколе же ты не оставишь меня, доколе не отойдешь от меня, доколе не дашь мне проглотить слюну мою?
Если я согрешил, то что я сделаю тебе, страж человеков! Ты что, боишься меня? Зачем ты поставил меня противником себе, так что я стал самому себе в тягость?
Почему бы тебе не простить мне греха и не снять с меня беззакония моего? Ибо, вот, я лягу в прахе, а завтра поищешь меня, и меня нет…
Первое нравоучение Вилдада
Тут встрял другой нравоучитель — Вилдад Савхеянин:
— Долго ли ты будешь говорить так? Неужели Бог извращает суд, и Вседержитель превращает правду? Если сыновья твои согрешили пред Богом, то он и предал их в руку беззакония их.
Что ты скулишь все время: «Ах, у Иова, ах, у Иова жизнь тяжелая такая…»
Если же ты помолишься Вседержителю, и если ты на самом деле чист и прав, то он ныне же встанет над тобою и умиротворит жилище правды твоей. И если вначале у тебя было мало, то впоследствии будет весьма много.
Поднимается ли тростник без влаги? Растет ли камыш без воды? Еще он в свежести своей и не срезан, а прежде всякой травы засыхает. Вот таковы и пути всех забывающих Бога, и надежда лицемера погибнет, упование его подсечено, и уверенность его — дом паука: обопрется о дом свой и не устоит, ухватится за него и не удержится.
Видишь, Бог не отвергает непорочного и не поддерживает руки злодеев. Он еще наполнит смехом уста твои и губы твои радостным восклицанием. Ненавидящие тебя облекутся в стыд, и шатра нечестивых не станет.
Третье слово Иова
Отвечал и этому Иов:
— Правда! Знаю, что так. Но как оправдается человек пред Богом? Вот Бог пройдет предо мною, и не увижу его, пронесется мимо — и не замечу его.
И кто возбранит Богу? Кто упрекнет его: «Что ты делаешь?»
Бог не отвратит гнева своего: пред Ним падут поборники гордыни. Тем более могу ли я отвечать ему и приискивать себе слова пред ним?
Хотя бы я и прав был, но не буду отвечать, а буду умолять судию моего.
Если бы я воззвал, и он ответил мне, — я не поверил бы, что голос мой услышал тот, кто в вихре разит меня и умножает безвинно мои раны, не дает мне перевести духа, но пресыщает меня горестями.
Если действовать силою, то бесполезно — он всемогуществен. Если судом, кто сведет меня с ним? Если я буду оправдываться, то мои же уста обвинят меня: да хоть и был бы я невинен, то Бог признает меня виновным.
Невинен я! Не хочу знать души моей, презираю жизнь мою. Если этого поражает Бог бичом вдруг, то пытке невинных посмеивается. Земля отдана в руки нечестивых, лица судей ее он закрывает.
Если не он, то кто же?!
Дни мои быстрее гонца, — бегут и не видят добра, несутся, как легкие ладьи, как орел стремится на добычу.
Если же я виновен в чем, то для чего напрасно томлюсь? Хотя бы я омылся и снежною водою и совершенно очистил руки мои, то и тогда ты погрузишь меня в грязь, и возгнушаются мною одежды мои.
Ибо Бог не человек, как я, чтоб я мог отвечать ему и идти вместе с ним на суд! Нет между нами посредника, который положил бы руку свою на обоих нас.