Страница 42 из 83
— Ну конечно! Ограбление на Ривьере! Неужели все-таки напали на след?
Он быстро нашел в шкафу розыскные бюллетени французской уголовной полиции и положил их перед комиссаром. Ван Хаутем внимательно следил пальцем по перечню то задерживаясь, то опять отрицательно покачивая головой. Наконец он как будто бы нашел, что искал. Не отрывая глаз от бумаги, он снял телефонную трубку и велел соединить себя с Бернстейном, ювелиром, которого в подобных случаях привлекали в качестве эксперта.
— Подождем, что скажет Бернстейн, — заметил он, попросив эксперта прийти на Эландсграхт, — но я совершенно уверен, что бриллианты взяты из похищенной в Ницце тиары индийской магарани[4]. Если это верно, то в наши руки попала лишь мизерная часть колоссальных ценностей, похищенных в один и тот же день из сейфов нескольких отелей на Ривьере во время прошлого масленичного карнавала. Капля в море, конечно, но вместе с тем первый сигнал, что грабители, до сих пор невероятно ловко скрывавшие свою добычу от французской полиции, зашевелились… Ну, Эверт, давай… Послушаем, что было дальше!
— Терборг буквально окаменел, увидев, что лежало в коробке. — Ван Хохфелдт, убедившись в важности доставленных сведений и в неослабном внимании слушателей, продолжал свое повествование уже не так торопливо, как вначале. — Он не из самых сообразительных, но ведет уголовные дела и поэтому понял, что если открыть собственную контору на средства от продажи сомнительных бриллиантов, то это дельце будет дурно пахнуть. Но прежде всего надо спросить слугу, не он ли получил пакетик, и если да, то когда и от кого. Терборг аккуратно завернул коробку и позвал слугу. Тот объяснил, что в полдень у дверей позвонила солидная пожилая дама. На ней было дорогое меховое манто, и при ходьбе она опиралась на трость с серебряным набалдашником. Когда Бас — так зовут слугу — открыл дверь, она вручила ему пакетик и сказала: «Это небольшой сюрприз для менеера из четвертого номера. Будьте любезны, передайте ему». Слуга не нашел в этом ничего странного. Жильцам пансиона каждый день что-нибудь передавали. Поэтому он ответил, что все будет в порядке, и дама удалилась, опираясь на свою трость. Он подумал, что это мать Терборга — его родители живут в Амерсфорте — выбралась на денек в Амстердам и принесла сыну подарок к Николину дню[5]. Терборг немного успокоился и, заметив, что Бас уже посматривает на него с подозрением и, как видно, начинает сомневаться в том, что пакетик предназначался именно ему, отослал слугу, поблагодарив за разъяснения. Выходит, по какому-то недоразумению он сделался обладателем чужой собственности. Если бы он тотчас же пошел в ближайший полицейский участок и заявил о происшествии, он бы разом избавил себя от мучительных раздумий и забот. Но его жизнь небогата яркими впечатлениями, и он вообразил, что этот случай дает ему великолепный шанс блеснуть своим талантом сыщика. Совершенно очевидно, что бриллианты предназначались уехавшему утром прежнему жильцу четвертого номера, и Терборг решил написать ему письмо с просьбой сообщить, так ли это. Оказалось, Фидлер записал адрес отбывшего постояльца — некоего Фрюкберга: отель в Стокгольме. Терборг бодро принялся за письмо, но чем дальше, тем больше сомневался в правильности своего начинания. Вполне возможно, Фрюкберг — хотя он и производил впечатление порядочного человека — был замешан в укрывательстве краденого. Ведь не каждый день так вот запросто, на ступеньках подъезда и без расписки, слугам передают партии бриллиантов. Терборг, конечно, должен вести себя со шведом так, будто знать не знает, что находится в коробке, тогда Фрюкберг не почует опасности. Короче говоря, весь вчерашний вечер Терборг потратил на составление различных посланий, которые одно за другим отправлялись в мусорную корзинку, потому что он не имел понятия, как взяться за это дело. Только собираясь уже лечь спать, он сообразил в конце концов, в какое двусмысленное положение попал. Он не сказал слуге, что пакетик этот не для него, не сообщил Фидлеру, что получил бриллианты. Войди сейчас посторонний человек и найди в комнате эту злосчастную коробку, у него, несомненно, возникнет впечатление, что сам Терборг по уши увяз в некой сомнительной афере. Он всю ночь глаз не сомкнул и решил на следующий день, с утра, спросить совета у своего старшего компаньона. Но по некотором размышлении отверг и этот план. Без особого труда можно было догадаться, что именно ответит старший пайщик. И прямиком в полицию теперь не пойдешь. Уже самый факт, что он не сделал этого немедленно, наверняка вызовет подозрения. Тут он и вспомнил, что когда-то мы сидели в одной аудитории и что я теперь работаю в уголовной полиции. Этому мы и обязаны тем, что утром, во время завтрака, он ворвался ко мне и стал умолять помочь ему избавиться от сомнительного подарка. Я решил, что лучше всего отнести бриллианты сюда. К этому охотно добавлю: я искренне убежден, что, рассказывая о своем приключении, Терборг говорил правду. Между нами, он слишком бестолков, чтобы совершить преступление…
— Гм… — задумчиво хмыкнул Ван Хаутем. — Почему же ты не привел его сюда? С ним надо потолковать. И как можно скорей!
— Сегодня с утра он на судебном заседании. Не мог же он не явиться в суд, правда? Но Терборг обещал мне linea recta[6] прийти на Эландсграхт, как только снимет свою адвокатскую мантию. Часов в двенадцать.
Доложили о приходе Бернстейна. Комиссар усадил его в кресло и передал ему открытую коробку. Некоторое время эксперт оценивающим взглядом скользил по камням и наконец сказал:
— Чудесные экземпляры, менеер Ван Хаутем! Откуда они?
— Это мы надеемся узнать с вашей помощью, Бернстейн. Чем скорей вы составите оценочную ведомость, тем скорей я буду знать, с чем мы имеем дело.
Ювелир отрегулировал свои весы, тщательно протер лупу и приступил к работе.
— Биллем, позови Мертенса. — Ван Хаутем снова углубился в бюллетень французской полиции. — Не думаю, чтобы на бумаге и коробке остались ясные отпечатки пальцев, но пренебрегать этим не следует. Пусть явится также капрал Трёрнит. Он должен немедленно выехать на место.
Когда через несколько минут явился полицейский капрал, комиссар приказал ему отправиться на Регюлирсграхт и незаметно установить наблюдение за пансионом Фидлера.
— Действуй по обстановке, Трёрнит. Дело вот в чем. Вчера хорошо одетая пожилая дама — меховое манто, седые волосы, ходит с трудом, опираясь на трость с серебряным набалдашником, — передала в пансион Фидлера небольшой пакет. Не исключено, что тем временем она — или кто-то другой — пришла к выводу, что было бы целесообразно получить пакетик назад. Будь рядом, если кто-нибудь позвонит у дверей пансиона. Попытайся услышать, не зайдет ли разговор о пакете. Если да, подожди, когда посетитель соберется уходить, задержи его и доставь ко мне. Если спросят, в чем дело, скажи, что я все объясню. Через часок-другой я сам навещу филлера и дам дальнейшие указания. Смотри не подкачай!
Спустя полчаса Бернстейн положил перед Ван Хаутемом заключение вместе с открытой коробкой, где на мягком белом ложе покоились сорок восемь сияющих бриллиантов. На камни ювелир наклеил маленькие кусочки бумаги с номерами от 1 до 48. В ведомости были указаны веса и оценочные стоимости. Он повторил свое первое восклицание:
— Чудесные экземпляры, менеер Ван Хаутем! — И добавил: — Всю коробочку я бы взял у вас за сто тысяч гульденов. Да еще неплохо бы заработал на перепродаже!
Когда эксперт ушел, Ван Хаутем погрузился в чтение тех пунктов бюллетеня французской полиции, которые заранее обвел красным карандашом. На основании экспертизы Бернстейна он пришел к выводу, что его первая догадка была правильной. Эти сорок восемь бриллиантов изъяты из тиары, которую носила в Ницце индийская магарани. Правда, всего в тиаре было девяносто шесть камней одинаковой величины и огранки, но это пока ничего не значило. Возможно, преступники решили проверить, безопасна ли пересылка, как говорится разведать путь, и поэтому послали только часть награбленного. Таково было одно предположение, но могли быть и другие. Рассматривать их все на этой стадии расследования было преждевременно и бесполезно.
4
Титул супруги индийского князя (магараджи).
5
Зимний праздник (6 декабря), когда святой Николай — персонаж, соответствующий нашему Деду Морозу, — приносит детям подарки. Праздник сопровождается маскарадными шествиями.
6
Здесь: сразу (лат.).