Страница 25 из 83
— Нет, Ирвин, не могли. Потому что поблизости от мертвой лошади следов грузовика нет.
Место привала уже оставалось далеко позади, но Ирвин продолжал обсуждать дело — не столько ради того, чтобы утвердить собственное мнение или версию, сколько стремясь добраться до истины через схватку умов. Однако он был в невыгодном положении, потому что Бони умолчал о тайниках в книгах и еще кое о чем.
Солнце уже садилось, когда они стали подниматься по склону Черного хребта. Оно танцевало на одной из вершин далекой горной гряды, когда пикап перевалил через край котловины, где они останавливались двумя днями раньше. Ирвин поставил машину на том же месте, а Бони развел огонь на белой золе их прежнего костра и пошел за водой к ручью. Вернувшись, он сказал Ирвину:
— Дикие аборигены пьют из пригоршней. Там, по берегам ручья, есть слабые отпечатки рук. По одному из отпечатков видно, что рука держала копье. Думаю, здесь прошли соплеменники Джеки Масгрейва, направляясь к мертвой лошади.
16
Светская беседа
Побрившись и подправив усы, слегка нафабрив их закрученные вверх концы, Гунн расположился в кресле на веранде гостиницы в ожидании первого приглашения выпить перед ужином.
Нынешняя его работа была по душе Гунну. Его вполне устраивало скромное, но регулярное жалованье после огненных лет, пролетевших в погоне за Госпожой Удачей, когда он то голодал, то утопал в дарах этой капризной дамы и едва не спился до смерти, но вовремя опомнился… лишь затем, чтобы начать все сызнова. Гунн гордился своим вкладом в бутылочное кольцо, опоясавшее Лагуну Эйгара. Сейчас, отвезя на свалку очередную партию бутылок, опорожненных накануне, подметя полы в гостинице с парадного и с черного хода, нарубив дров, почистив картошку и прибрав в баре, он решил, что заслужил свой маленький отдых.
Куры гуляли во дворе со своим супругом и повелителем, козы беззаботно расхаживали по улице, а за почтовой конторой в дальнем конце поселка, на дне широкой водосточной канавы, стала лагерем необычно большая группа аборигенов.
За день в поселок приехало несколько человек, и Гунн предчувствовал, что вечером придется здорово потрудиться за стойкой бара, поскольку Тед Рамсей уже приближался к тому состоянию, от которого было рукой подать до полной потери сознания, наступавшей у него поразительно быстро. Приехал констебль Ирвин с полицейским инспектором, расследовавшим убийство Стенхауза, а с самолета, который прилетел утром, сошел инспектор министерства почт, а также некая миссис Грей, прибывшая из Перта с двумя детьми.
Да, жилось Гунну не так уж плохо. Немного работы, немного денег, море дарового пива и нескончаемая вереница гостей, редко задерживавшихся в поселке более одного дня, давали ему все, чего он мог пожелать.
Когда Бони вышел на веранду, Гунн вскочил с кресла, приветливо улыбаясь гостю.
— Как поживаете, инспектор?
— Неплохо, но суховато. Совсем трезвенником стал с этими разъездами, — ответил Бони, садясь. — До смерти надоело трястись по вашим чудным дорогам. Ух, до чего хорошо посидеть в кресле. Вы не принесете сюда пару стаканчиков пива?
— Само собой.
Гунн принес пиво и сел на пол, прислонившись спиной к стойке веранды. Он рассказал Бони все местные новости, какие, по его мнению, заслуживали внимания, опустив, правда, одну деталь, которая очень интересовала инспектора.
— Похоже, здесь собралось довольно много черных, — заметил Бони.
— Ага. Наверно, корробори у них будет или еще чего. Бедолаги… Не много для них сделала эта чертова страна. А с другой стороны, либо ты других ешь, либо они тебя, так уж на свете повелось.
— Это верно. Даже лучшие из нас враждуют друг с другом, как звери в джунглях, — произнес Бони, доставая деньги и передавая пустой стакан предупредительному бармену. — Куда ни глянь, всюду война! Между преступниками и полицейскими, между хозяевами и рабочими, между мужчинами и женщинами, которые отравляют друг друга заботами, ибо уже не модно умерщвлять оружием или нанимать убийц.
Слушая инспектора, Гунн согласно кивал головой. Как мог выжить в стране железных мускулов этот тщедушный человечек, было само по себе загадкой. Ведь по натуре Гунн был добряком.
Он принес еще пару пива, снова сел у стойки веранды и подмигнул Бони.
— Местечко наше, похоже, теперь в большом почете. Шутка ли, инспектор почт и полицейский инспектор одновременно пожаловали. Дэйву Бандреду в кои-то веки придется сунуть нос в свои амбарные книги и денек-другой покорпеть. Дела у него черт те как запущены. Благо жена за него почти всю работу делает, а то еще хуже было бы. — Гунн вдруг затрясся от смеха. — Однажды ветер сдул у него со стола месячную дождевую сводку и унес на улицу, а там ее коза сжевала. Ну и кутерьма поднялась! В конце месяца дело было, а дожди, как назло, с первых чисел каждый день лили. Но мы не растерялись — стали в «железку» играть и наибольший счет записывали как дневное количество осадков. Так новую сводку и составили. Самый дождливый месяц в году получился.
— Интересно, а почему Дэйв Бандред не попытался перевестись куда-нибудь на юг? — полюбопытствовал Бони. — Министерство почт ведь не требует, чтобы их служащие здесь годами работали.
— Министерство-то не требует, только Дэйв сам никуда не поедет. Не на что ему ехать. Он ведь, что не пропьет, все букмекерам спускает. Взять меня, так я на скачках никогда не играл, да и в карты не особенно. Зато жизнь свою не раз на кон ставил… Еще по одной? Я мигом!
Приняв очередной стакан из рук Гунна, Бони задал еще один вопрос, который мог кое-что прояснить:
— Много почты через Лагуну проходит?
— Порядочно, — ответил Гунн.
— В основном, наверное, авиапочта?
— Только «авиа». Грузов тоже немало. Да и телеграф столько настукивает — вы не поверите. Я часто помогаю миссис Бандред на почте, когда Дэйв в отключке, так что знаю.
— Сюда, думаю, и посылок много шлют? — предположил Бони. — Хоть народу у вас тут негусто — не больше одного человека на квадратную милю, если верить справочникам. Лавки ваши — не ахти какие. Ни галантереи для женщин, ни рабочей одежды для мужчин. Я бы так жить не смог — газеты недельной давности, книг вообще не найдешь.
— Ну, не знаю, не знаю, — запротестовал Гунн. — Люди здесь много книг получают. Из библиотек берут. Немало их оттуда идет. Я сам выписывал. По две гинеи в квартал платил за три книги на каждые две недели. Больше всего вестерны люблю. Зейн Грей — вот кто здорово пишет! Из наших мест родом, наверное. Уж очень у него хорошо получается про пустыни, закаты и все такое.
— Вероятно, сюда и присылают по большей части вестерны и детективы? — закинул удочку Бони.
— Не скажите. Многие про путешествия любят читать, как Лэнги, к примеру, особенно младший, Боб. А одна из его сестер изучает рукоделие. Брины, те немного книг выписывают, но зато вещи все солидные. Эзра говорил мне, что хочет по науке хозяйствовать, породу скота улучшать и всякое такое.
— А книги он покупает или из библиотеки берет?
— Из библиотеки. Эзра почитать любитель. Всегда книгочей был, с тех пор как школу в Бруме закончил. Остальные Брины, кроме разве Кимберли, едва газету прочесть могут.
Бони зажег очередную сигарету, допил пиво и добавил еще один вопрос к своей анкете:
— А откуда Эзра книги получает, не знаете?
— Знаю, как же. Достаточно с ними повозился на почте — надо ведь все данные куда следует записать, оформить как положено. Книги Эзре присылает малый по имени Солли, книготорговец, живет в Пепперминт-Гроув под Пертом. Раз в месяц он Эзре посылку шлет, раз в месяц — Эзра ему. Кто-то говорил — не помню кто, — будто этот самый Солли какой-то там родней Бринам доводится. Лично у меня родственников нет, но завещание я составил.
— Мудро поступили, — улыбнулся Бони.
— Я так считаю, каждый должен завещание написать. Я малость деньжат скопил, и, когда в ящик сыграю, кой-чего останется, а может, и нет — смотря как тратить буду. Знаете, кого я наследником-то назначил?