Страница 9 из 62
Не меньше тревожили предположения насчет долгих лет… без тела. В 1960-е годы медикам удавалось поддерживать жизнь изолированных собачьих и обезьяньих мозгов. Кое-кто из врачей даже утверждал в то время, что сохранить живую человеческую голову будет еще проще.
К началу нашего столетия стало ясно, что Прегода, Маккей, Уолфорд и другие не заблуждались — каждый был прав в своих частностях. Вроде бы все они вставили по важному кусочку в головоломку, но как окончательно свести всю эту информацию воедино и что предпринять для победы над старостью — никто пока сказать не может. Создается впечатление: чем больше мы узнаём о старении, тем меньше мы о нем знаем.
Например, до недавнего времени было принято считать, что продолжительность жизни обусловлена наследственностью. Так думали и ученые, и профаны (от последних нередко можно услышать похвальбу долголетием бабушек и дедов — мол, «это у нас семейное», — будто такой факт может служить доказательством).
Но в 2006 году в Европе были опубликованы результаты обширного научного исследования, опровергшие расхожее убеждение. Сопоставив продолжительность жизни в нескольких тысячах пар однояйцовых близнецов, родившихся в период с 1870 по 1910 год, ученые обнаружили, что у братьев и сестер, идентичных почти во всем, сроки жизни были неодинаковы — большинство этих двойняшек умерли с десятилетним в среднем разрывом. Другие однотипные исследования показывают, например, существование устойчивой связи между ростом родителей и их потомков, но в продолжительности жизни подобная корреляция не проявляется никак. В этом смысле наследственность, как выяснилось, не играет решающей роли.
Ученые по-прежнему надеются раскрыть тайну «настоящего» долголетия; некоторые из них склонны считать, что 130-летняя или близкая к этому продолжительность жизни может быть достигнута в скором будущем. Но, учитывая накопленные данные, большинство авторитетных исследователей уже не проявляет такого оптимизма на сей счет, как раньше.
Это случилось в 1962 году в Норвегии. Пятилетний мальчик по имени Рогер Арнстен упал в ледяную реку и 22 минуты находился под водой. Фактически он был мертв больше двух часов. Температура тела упала до 24 градусов, на треть ниже нормы. Но уже через несколько месяцев малыш практически выздоровел.
Как же Рогеру удалось выжить? Ужасное падение вызвало такой шок в организме, что все системы жизнедеятельности словно бы отказали одновременно: сердце перестало биться, остановилось дыхание, отключился мозг, контуженный кислородным голоданием. Но, что самое интересное, тот же убийца-холод и спас мальчика, затормозив процессы разложения. В большинстве случаев мозговые ткани начинают распадаться сразу после смерти. К счастью для Рогера, клетки его мозга подверглись быстрой заморозке, точь-в-точь как свежевыловленная треска на рефрижераторном судне. Когда доктор Туне Даль Квиттинген вновь «запустил» сердце Рогера, мозг, не тронутый тлением, попросту включился опять.
А что, если этот эффект можно воспроизвести? Если тело умирающего погрузить в ванну с жидким азотом и хранить в замороженном состоянии до тех пор, пока наука найдет способ вернуть его к жизни? Скажем, неизлечимого сегодня тетраплегика — больного с поврежденным позвоночником и полным параличом конечностей — отправят в «ледяной сон», а пробудится он с обновленным, исправно действующим организмом где-нибудь в 2050 году?
Во всяком случае, одного человека — преподавателя физики и математики Роберта Эттингера — такие возможности воодушевили столь сильно, что осуществить их он счел моральным долгом человечества. Вышедшая в 1966 году книга Эттингера «Перспективы бессмертия»— развернутый аргумент в защиту крионики — основательно рассмотрела проблемы замораживания людей и возможные побочные эффекты с научных, правовых и даже с религиозных позиций. Автор предсказал, что к нашему времени смерть человека будет считаться чем-то вроде интерлюдии, прежде чем тот получит шанс начать вторую, лучшую жизнь.
Основным доводом для Эттингера послужило то, что процессы распада тканей останавливаются при температуре, близкой к абсолютному нулю. Хотя наука шестидесятых не могла оживлять людей после долгосрочной глубокой заморозки, крионическая техника была уже достаточно развита, чтобы надежно сохранять тело в течение тысячелетий. А таких сроков, нужно надеяться, хватит для того, чтобы ученые нашли способы вернуть всех замороженных к жизни. Так разве не обязан мир, вопрошал Эттингер, по одной этой причине приступить к программе массового замораживания?
Эттингер предсказал, что, начав такую программу, ученые смогут с большей отдачей сосредоточиться на направлениях, где они уже продвинулись в шестидесятые годы. Тогда начали оплодотворять женщин спермой, долгие годы хранившейся в замороженном виде (сегодня этим рутинно занимаются тысячи банков репродуктивного материала). Членистоногие, моллюски и другие примитивные организмы подвергались заморозке и успешному оживлению через несколько часов или даже суток. То же самое — отдельные внутренние органы высших животных. Ученые обнаружили, что некоторые виды зимующих насекомых вырабатывают свой собственный природный антифриз, и это заставило задуматься: нельзя ли синтезировать подобные вещества для людей?
Но в мире, где крематорий и кладбище уже не завершают последний путь, — что будет означать смерть с юридической точки зрения? По мнению Эттингера, не так уж много, за вычетом особых случаев. Если только тело не уничтожено без остатка, никого больше нельзя объявлять умершим в том смысле, какой подразумевался с незапамятных пор. Вместо этого врачи должны немедленно замораживать каждого покойника: уклонение от сей обязанности следует приравнивать к отказу в медпомощи. Даже если от трупа остались разрозненные фрагменты, необходимо и их отправлять в морозильную камеру — в расчете, что лет через сто потомки придумают, как полностью воссоздать человека из нескольких сохранившихся клеток. Однако немало каверзных вопросов требовали более основательной проработки. Например: вправе ли вдовы и вдовцы вступать в новый брак, коль скоро в один прекрасный (или ужасный) день их покойная половина может вернуться?
Но даже если отрешиться от сутяжного крючкотворства, остается главная проблема: кто за все это согласится платить? Эттингер предложил реорганизовать Администрацию социального обеспечения США таким образом, чтобы она заботилась не только о пенсионных выплатах в заключительный период жизни человека, но и о постоянном снабжении его тела жидким азотом в годы, выражаясь деликатно, вынужденной паузы. И поскольку никто больше не «умрет насовсем», накопительные счета будут числиться за их владельцами. Несколько тысчонок, накапавших туда, прежде чем захлопнулась дверца морозильной камеры, превратятся в весьма кругленькую сумму, «отработав» в национальной экономике несколько сот лет.
Эттингер предлагал свои резоны и для тех, кто отвергал его идею по религиозным мотивам. На утверждения, будто физическая смерть предначертана нам свыше, он отвечал: нет никакого богоборчества в автомобиле, притом что рождаемся мы с ногами, а не с колесами и не способны от природы двигаться со скоростью шестьдесят километров в час. Более серьезная проблема связана с бессмертной душой. Согласно авраамическим религиозным учениям, душа каждого человека соединена с единственной телесной сущностью и в определенный срок по смерти последней удаляется в потусторонние миры. Значит, воскрешать людей много лет спустя после смерти — все равно что пытаться стащить их с небес (или выдернуть из ада, в зависимости от обстоятельств).
На это Эттингер возражал, что в иных религиозных традициях трактовки души отличаются коренным образом. Например, индуисты и буддисты верят, что человек испытывает множество перерождений, потому его возврат в собственное оттаявшее тело не представляет никакой богословской проблемы. В то же время в синтоизме и других верованиях анимистического толка существует понятие единого мирового духа, который объемлет и живущих, и умерших людей, и всю природу — даже ту, что мы считаем «неживой». Ссылаясь на эти культурные расхождения, Эттингер утверждал, что допустить ошибку лучше там, где ее может скорректировать проверяемый научный результат.